Домашняя готика - Софи Ханна

В Корн-Милл-хаус я нашла две фотографии: девочки в униформе школы Св. Свитуна и еще какой-то женщины; они были спрятаны в рамках за снимками Джеральдин и Люси. Рамки с фото были в мусорном пакете. Марк Бретерик собирался их выкинуть. Все четыре фотографии сделаны в приюте для сов в Силсфорд-Касл. Дженни Нэйсмит, секретарь директора школы, забрала у меня эти фотографии. В прошлом году в одном классе с Люси училась девочка по имени Эми Оливар, – возможно, на фотографиях она и ее мать.

Поговорите с бывшей няней Эми, ее телефон 07968563881. Удостоверьтесь, что Эми и ее мать еще живы. И ее отец. Узнайте все, что сможете, о взаимоотношениях Бретериков и Оливаров. Корди О’Хара, мать Уны, лучшей подруги Люси и Эми, может что-нибудь знать. Поговорите с Шайан Томс, помощником учителя. Возможно, в Корн-Милл-хаус спрятаны еще два тела – например, в саду. Когда я туда приехала, Марк Бретерик встретил меня с лопатой в руке. Почему он занимался садом вскоре после гибели жены и дочери? Обыщите здания его компании – обыщите все, к чему он имеет отношение. Спросите его, почему он спрятал фотографии миссис Оливар и Эми за фотографиями своих жены и дочери.

Джин Ормондройд, мать Джеральдин Бретерик, оказалась невысокой женщиной с длинной шеей и узкими плечами. Коротко стриженные серо-стальные волосы обрамляли лицо, завиваясь на концах. Со своего места у стены Чарли видела только волосы и иногда кончик носа. Джин смотрела на Пруста и Сэма Комботекру и обращалась только к ним. Никто не сказал ей, кто такая Чарли, а она не спрашивала.

– Я хотел бы, чтобы вы рассказали инспектору то же, что мне, Джин, – предложил Комботекра. – Не смущайтесь, если будете повторяться. Это нам и нужно.

– Где Марк?

– С детективами Селлерсом и Гиббсом. Без вас он не уйдет.

Чарли не пришлось уточнять у Сэма, насколько серьезно воспринята новая информация: Пруст лично присутствовал на допросах только в исключительных случаях. Если два убийства в Корн-Милл-хаус совершила не Джеральдин Бретерик, значит, у настоящего преступника было шесть или семь дней, чтобы замести следы, – почти неделя, в течение которой полиция была уверена, что убийца изрядно облегчил им работу, покончив с собой. Сложно представить случай более исключительный.

– Марк показал мне дневник Джерри. Я просила его об этом с тех пор, как узнала о существовании дневника, и наконец, слава богу, увидела. Моя дочь этого не писала.

– Расскажите инспектору Прусту, почему вы так в этом уверены, – попросил Сэм.

Интересно, удивило его присутствие Чарли и то, что на ее участии в расследовании настоял сам Пруст? «Наверное, парню нелегко, – подумала она. – Он занял мое место, а тут являюсь я и дышу ему в затылок».

– Ночник Люси, – сказала Джин. – В дневнике все описано неправильно. У Люси действительно был ночник, в форме Винни-Пуха. Он был включен в розетку в ее комнате.

– В дневнике не говорится о форме лампы, не так ли? – спросил Пруст у Сэма.

– Позвольте мне закончить, – прервала его мать Джеральдин. – В дневнике сказано, что Люси хотела оставить дверь открытой, потому что боялась чудовищ. Из-за этого же она просила оставлять свет включенным. Там сказано, что с той ночи, когда она впервые сказала, что боится монстров… – Джин остановилась, несколько раз глубоко вдохнула. – …Что с той самой ночи свет оставляли включенным, а дверь в комнату Люси – слегка приоткрытой. Но зачем было оставлять дверь приоткрытой? Ночник ведь был в ее комнате.

– Мы решили, что лампа стояла не в комнате Люси и дверь оставляли приоткрытой, чтобы туда проникал свет, – сказал Сэм.

– Разве вы не видели ночник? Не нашли его? – Голос Джин был полон презрения.

– Нашли. Джин, откуда нам было знать, что лампа стояла в комнате Люси, а не, скажем, на лестнице?

– Вы его не включали? Не видели, какой он тусклый? Слабое золотистое свечение. И форма. Это детский ночник. В этом весь смысл. Вы должны бы знать об этом.

– Простите, – сказал Сэм. – Я не знал.

– Кто-то должен был знать! Сколько детективов видели эту лампу? У вас что, своих детей нет? Или ваши дети ночниками не пользуются?

– Мои сыновья спали с открытой дверью, и мы оставляли свет в ванной включенным, – сказал Пруст.

– Марк тоже не знал, – сказала Джин, слегка успокоившись. – Он слышал, как Джерри упоминала ночник, но не знал, как тот выглядит и где стоит. Джерри всегда сама укладывала Люси спать и сама вставала к ней ночью. Марк наверняка видел эту лампу сотни раз, но понятия не имеет, как она выглядит.

– Как вы считаете, Марк был хорошим отцом?

– Конечно! Ему просто приходилось много работать. Как и многим другим отцам. Но работал он ради будущего Люси. Он обожает ребенка. – Джин опустила голову. – До сих пор не могу поверить, что ее нет. Моей милой Люси…

– Я вам очень сочувствую, поверьте. И простите, что пришлось заставить вас еще раз переживать это.

– Ничего. Вам необходим кто-то, кто знает о Джерри и Люси даже больше, чем Марк. А это я. И почему вы не показали мне дневник сразу! Надо было сделать это в первую очередь. Я могла бы вам помочь гораздо раньше.

– Решение принимал…

– Я была бабушкой не от случая к случаю! – яростно перебила Джин. – Мы с дочерью созванивались каждый день. Я знала все о жизни Люси: что она ела, как была одета, с кем играла. Джерри мне все рассказывала. Ночник находился в комнате, а вот дверь всегда была закрыта – на этом настаивала сама Люси. Так чудовища из темных уголков дома не могли пробраться к ней в комнату.

Джин оглянулась на Чарли, недовольная реакцией мужчин, которые не издали ни звука. Чарли сочувственно улыбнулась.

– Когда Джерри и Люси приезжали ко мне на ночь, – они часто так делали, когда Марк бывал в отъезде по делам, – ночник они привозили с собой. И дверь Люси должна была оставаться закрытой. И если Люси замечала хоть маленькую щелочку, то впадала в панику. Мы дочитывали сказку, целовали ее на ночь и бежали к двери, чтобы успеть закрыть, прежде чем монстры успеют проскользнуть внутрь.

Пруст подался вперед:

– Вы хотите сказать, что отец ни разу не укладывал девочку спать? Ни разу? По выходным, по праздникам? Он не знал, что у его дочери в комнате стоит лампа и что дверь должна быть закрыта?

– Может, и знал, но укладывала ее спать всегда Джерри. Если Марк был дома, он читал Люси сказку на ночь внизу. Столько сказок, сколько она хотела. Но купала и укладывала Люси только Джерри. Как и во всех семьях, у них были свои сложившиеся правила.

– И тем не менее… – Пруст вытянул мобильник из кармана рубашки, глянул на него, убрал обратно. – Мне кажется странным, что мать и отец не обсуждали страх ребенка перед чудовищами и проблему с дверью.

– Ну почему же, обсуждали. Марк рассказал мне по дороге сюда: он знал про монстров, знал, что у Люси пунктик насчет ночника и закрытой двери, но не помнил точных деталей. Он очень занятой человек, и… мужчины часто не придают значения подобным мелочам.

Чарли восхищалась Джин Ормондройд, которая явно не собиралась плакать. Эта женщина пришла сюда, чтобы заинтересовать полицию информацией, а не демонстрировать чувства.

– И с ночником… это не единственная ошибка. Есть и другие. Например, вовсе не я купила Люси диск с «Энни», его купила Джерри. И разговоры Джерри со мной, описанные в дневнике, – их никогда не было. Я не покупала ей кружку с «Вечным сном» – не было этого!

Кружка с «Вечным сном»? Чарли понятия не имела, о чем речь. «Я здесь не работаю», – напомнила она себе.

– Джин, как вы думаете, кто мог написать этот дневник, раз это была не ваша дочь? – спросил Сэм.

– Видимо, тот, кто ее убил. Не могу поверить, что мне приходится вам об этом говорить. Неужели до вас еще не дошло? Он заставил ее написать дневник, перед тем как убить. И дневник, и предсмертную записку. Заставил ее написать дневник, из-за которого полиция поверила бы, что она способна на все эти жуткие поступки. Но она этого не совершала! И именно этим объясняются столь явные ошибки – Джерри давала понять, что она пишет не по своей воле. Чтобы мы с Марком знали правду.

Вот такое Чарли показалось маловероятным. Если бы Джеральдин хотела намекнуть мужу и матери, что пишет дневник не по своей воле, стала бы она придумывать такие мелкие неточности, как расположение ночника? Стала бы писать, что бабушка купила Люси диск с «Энни», хотя Джин этого не делала? Марк даже не представлял, какой там у Люси ночник. Откуда ему знать, кто купил «Энни»? Нет, вряд ли. Если бы Джеральдин хотела убедить родных, что это не ее дневник, она скорее исказила бы детали, касающиеся работы мужа.

– Джин, мне нужно спросить вас еще кое о чем, – сказал Сэм. – Вы слышали когда-нибудь имя Эми Оливар?

– Да. Это подружка Люси, одна из двух ее лучших подружек. Конечно, я слышала об Эми.

– Когда Люси последний раз с ней общалась?

– Еще до того, как Эми ушла из школы. В прошлом году. В начале лета семья Эми переехала.