Осколки (СИ) - Эльданова Александра

— Как заключение получу — обязательно. Спасибо, Сашуль.

Я поднялась на первый этаж и быстрым шагом вышла на крыльцо. Ненавижу больницы, мне в них холодно и трудно дышать. Стены давят, что ли?

На крыльце я почти налетела на Сергея.

— Ты ко мне так торопишься? — придержал он меня, — Как твой друг?

Неприязнь, похоже, распространилась уже в обе стороны, раз Сергей Лешку даже по имени не называет.

— Живой, — ответила я, — язвит. По асфальту его протащило прилично, конечно и рука со сложным переломом, но живой.

— Отец переживает?

— Очень. Сереж, мне это не нравится. Леха не мог не заметить, что с мотоциклом что-то не так.

— Саш, это уже мания преследования, — досадливо поморщился Сергей, — неужели твой друг не мог просто в аварию влететь по невнимательности?

— Не мог. Ты услышишь, что с гитарой что-то не так?

— Конечно. Только это причем?

— А Лешка слышит мотоцикл, он по ним уносился еще в школе, свой вылизывает и обожает, а тут такая глупость — тормоза.

— Не такая и глупость… экспертиза какая-то будет?

— Да, должна, страховка, кажется, есть.

— Дождемся, что они скажут, потом будешь накручивать, хорошо? Поехали домой.

* * *

Сергей.

Она лежит рядом, сонно дышит, а я думаю. О том, что мне тоже совсем не нравится то, что происходит вокруг. Может быть, ее друг и случайно влетел в аварию, этого нельзя исключать. Как и того, что с этой аварией могли помочь. И если это действительно так…

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь не подкармливать свои страхи. Мне нельзя, я должен быть спокойным и здравомыслящим, это единственный правильный вариант поведения. конечно, я бы с удовольствием закрыл Сашу дома до момента, когда хоть что-то станет понятно, но жизнь мне еще дорога.

Я скосил глаза, будто в темноте комнаты мог разглядеть Сашино лицо. Про жизнь я не шучу — этот вулкан эмоций может устроить мне маленький апокалипсис при попытке посягнуть на ее свободу. Я это понял еще в Черногории и проверять наверняка не хотел. Я вообще там много понял и про Сашу и про себя, в какой-то мере. Странно это, обнаружить на пятом десятке, что не все про себя знаешь. Странно, но интересно.

Никогда мне не было так хорошо. Даже просто разговаривать. Пересказывать жизнь, как смеялась Саша. Никогда бы я не подумал, что во мне может быть столько нежности. Никогда до.

* * *

Александра.

Я проснулась среди ночи одна. Из-под двери пробивалась тусклая полоска света с кухни. Было в этом что-то тревожное и неприятное. Я накинула на плечи плед из кресла и, прямо босиком, пошла на свет.

Сергей сидел за столом, курил и сосредоточенность смотрел на дым. Слишком сосредоточенно.

— Не спится? — я остановилась за его спиной и положила руки на плечи.

— Сны дурные, — он поморщился.

— Расскажи? Если рассказать, то не сбудется.

— Коридор — длинный, с подъездными панелями, знаешь, вот этого ядовитого зеленого цвета? И двери — куча разных дверей, они все одинаковые обшарпанные, выщербленные. Я толкаю первую попавшуюся… — Сергей помолчал, слишком сосредоточенно стряхивая пепел с сигареты, — а там твоя ванная в Луговом, и ты на полу сидишь. И кровь. Много крови — у тебя все руки в ней. А воздух такой твердый, как желе — я не то что пошевелиться и что-то сделать, я вздохнуть не могу, — он снова помолчал и попросил, — Сядь пожалуйста, я хочу тебя видеть.

Я подвинула стул и села рядом. Впервые вижу Сергея таким — растерянным и подавленным.

— У тебя свои триггеры, да? — догадалась я.

— Да. Мой страх — это потерять близких. Это очень страшно. Такая дыра в груди потом — ты ее пытаешься — работой, другим человеком, чем-то еще, но туда только все проваливается и заткнуть эту дыру нельзя.

— Я знаю. Не получилось и ты научился с этим жить, а потом дыра стала не такой огромной, но все равно никуда не делась?

Сергей поднял на меня глаза. Мне показалось, что уже не такие больные, а скорее удивленные.

— Да. Научился. Время и работа помогают. Знаешь, мне иногда даже страшно, насколько ты меня понимаешь.

— Разве это плохо?

— Это большое счастье, но я безумно боюсь тебя потерять. Нет, ты не думай, — он виновато улыбнулся, — это не игра на твоих чувствах…

..

— Я не собираюсь умирать, — я накрыла его ладонь своей, — Все будет хорошо.

— Будет. Но я за тебя боюсь.

— Сережка…

— Тссс, хватит. Иди ко мне.

* * *

1 — Мерч — официальная продукция с символикой музыкальных коллективов, отдельных исполнителей, спортивных команд, кинофильмов и прочего

2 — Моточерепаха — щитковая защита на сетчатой основе. Щитки закрывают наиболее уязвимые части торса человека. Особое внимание касается позвоночного столба. Щиток должен в точности повторять изгиб позвоночника. Для большего удобства, практически все современные конструкции, носят шарнирное строение. Щитки закрывают так же грудь, плечи и локти.

Глава двенадцатая

Сергей.

— Там от кинотеатра идти десять минут по людной улице, — поморщилась Саша, — заберешь от Андрея, если тебе так спокойнее.

— Спокойнее. Напиши, как из кинотеатра выйдете, я освобожусь как раз.

— С одной стороны, ты сам нагнетаешь, — Саша улыбнулась и вдруг звонко чмокнула меня в нос, — а с другой — мне приятно.

— Я лучше нагнетаю. До вечера, моя хорошая.

Нагнетаю, да. Но лучше я буду нагнетать, чем жалеть.

* * *

Александра.

— Ты сама-то в этот лагерь хочешь? — спросила я, когда мы с Дашей вышли на улицу. Андрей достал какие-то очень крутые путевки в молодежный лагерь и запоздало стал переживать, что Дашка от его затеи не в восторге, вот я и вызнаю окольными путями.

— Хочу. Там программа интересная и Маринка тоже поедет. Ну, Хрусталева, помнишь?

— Помню, конечно, — Марина была Дашкиной школьной подружкой.

— Давай Андрею позвоним, чтоб не волновался?

— Позвони. Все вокруг только и делают, что волнуются, в последнее время.

— Ты это из-за Леши, да? — спросила Дашка, набирая номер брата.

— Ты откуда знаешь?

— Уши длинные, — показала мне язык Дашка и сказала уже в трубку, — Да, домой идем. Угу. Хорошо.

— Сказал, у подъезда подождет, — Дашка убрала мобильный.

— Еще один паникер. А уши длинные, я тебе подстригу когда-нибудь.

— Ой, да вы достали со своими тайнами! Мне не пять лет уже и даже не десять!

— Даш, не в возрасте ведь дело, просто мы тебя любим и не хотим пугать лишний раз. Это называется забота, вредная ты девчонка.

— Это называется — Дашка маленькая и ничего не поймет, — фыркнула девочка. А я уже школу закончила, между прочим.

— Никто тебя маленькой не считает. И не считал никогда, просто мы хотим тебя защитить, мы же тебя любим, Даш.

— Ладно, я вас тоже. Но какой смысл скрывать, если я все равно все узнаю?

— Мы забываем, какие у тебя длинные уши.

— Вон Андрюшка, — Дашка помахала, — видит, что ли?

— У вас близорукость семейная, — отшутилась я и вдруг напряглась — как-то странно мой друг сидел на лавочке, — Даш, постой тут, только из-под фонаря не уходи.

— Саш?

— Просто постой.

Еще подходя, я поняла, что именно не так — неестественная поза, Андрей никогда так не разваливается и никакой реакции.

— Андрюш? — позвала я, когда до скамейки оставалось пару шагов и тут же чуть не заорала — на светлой толстовке расплывалось темно-красное пятно.

Воздух вокруг вдруг стал твердым, как желе. Я лихорадочно соображала, что делать, но почему-то продолжала стоять, боясь дотронуться до Андрея.

А потом закричала Дашка и я как будто включилась.

Нужно что-то делать, пока не стало поздно. Я нашла у Андрея пульс, который меня порадовал, и вызвала Скорую. На бледную плачущую Дашку я старалась не смотреть — я сама разревусь иначе, от ужаса и беспомощности. Надо действовать, пока меня держит это отстраненное холодное состояние.

Я расстегнула Андрею толстовку, нашла рану, попросила Дашку помочь уложить его на лавочку. Надо отдать Дашке должное — носом шмыгала, всхлипывала, но меня слушалась и не мешала, даже принесла мне аптечку из Андрюшкиной машины.