Невеста в «шотландке» - Карен Хокинс

— Завтра?

— Нет. Мне надо работать.

— Тогда послезватра?

Она слегка потянула руку, и он тут же отпустил ее пальцы.

— Послезавтра, — согласилась она.

Он улыбнулся на прощание и вскочил на Грома. И вскоре уже ехал в сторону Килкэрна, с неприязнью думая о предстоящем ужине с вечно ссорящимися Малкольмом и Фионой и с коварной Мюриен. Может, ему удастся пробраться к себе незамеченным?

С этой мыслью он поднялся по черной лестнице. Когда он уже поворачивал к своей комнате, он резко остановился.

— Мистер Сент-Джон! — из тени появилась Мюриен.

Это удивило его, ее комната была на другом этаже. Он в замешательстве огляделся, потом поклонился.

— Мисс Спэлдинг. Простите мне мой вид. Я только что вернулся из поездки верхом.

— Как здорово! — улыбнулась она, эталон прелестной, изящной, хорошо воспитанной светской девушки. — Осмелюсь предположить, что мисс Макдональд утомила вас. Она довольно… здоровая женщина.

Выражение лица Мюриен нисколько не изменилось, но Девону почудилось презрение в ее тоне. Губы его сжались.

— Она — очаровательная женщина. — Поправил он тихо. Угрожающе.

Мюриен умела распознавать неудачи. Сердце ее сжалось. Но ее гордость не позволяла отступить просто так.

— Вы получили удовольствие от прогулки?

Он долго смотрел на нее и, наконец, неторопливо произнес:

— Да, это было замечательно.

У Мюриен заныл подбородок, так крепко она стиснула зубы. Она не привыкла тащить на себе весь процесс ухаживания. Вот сейчас он просто обязан был ответить ей, как он жалеет, что не остался дома, и не смог провести с ней больше времени.

Что он думал о ней. Хотя бы раз.

Все шло не так. Как она может завлечь его, если он все время где-то бегает?

Расстроенная и неуверенная, не зная, что делать дальше, она вертела в руках носовой платок — привычка, которую она приобрела после того, как один влюбленный боров сказал, что это привлекает внимание к ее точеным рукам.

— Мистер Сент-Джон, вы нездешний… Я не люблю совать свой нос в чужие дела, но сестра Стрэтмора… — Она замолчала, как будто была слишком смущена, чтобы продолжать.

— Что? — спросил Сент-Джон.

— Вы должны расспросить Малкольма о том, что случилось в Эдинбурге. Я уверена, что он расскажет вам, хотя в то время все это было довольно болезненно.

Сент-Джон прислонился плечом к стене, на его красивом лице играла улыбка.

— Вы думаете, именно это мне и следует сделать? Начать собирать у Малкольма информацию о его сестре?

Мюриен кивнула и мягко добавила вполголоса, как будто нехотя:

— Я не люблю сплетен, Бог свидетель, я не виню бедную мисс Макдональд. Но если в ваши намерения входит обручение, вы имеете право знать все. — Она метнула на него взгляд из-под ресниц, надеясь, что он станет убеждать ее, что обручение и близко не входит в его намерения.

Но он только скрестил руки на груди так, что ткань на плечах натянулась, а черная прядь упала ему на глаза. Она облизнула губы. Он был весьма привлекателен. Равен ей по красоте. Из них получится великолепная пара, все будут любоваться их красотой, восхищаться их манерами и чистотой крови, завидовать их богатству. То есть, пока это было только его богатство, но оно может принадлежать и ей тоже, если она верно разыграет свои карты.

Решимость росла в сердце Мюриен. Она не позволит Девону Сент-Джону уйти. Он был ее идеальным мужчиной, тем самым, кого она ждала.

— Мистер Сент-Джон, я подумала… вы не хотите завтра покататься со мной верхом и…

— А вы ездите верхом? — спросил он так удивленно, как будто она призналась, что ее любимое занятие — прыгать с крыши.

— Э… да. Конечно, я езжу верхом.

— А… И вы хорошо ездите?

Да что же это такое? Она поежилась.

— Ну конечно!

Он прищурился, и она обнаружила, что завороженно смотрит на спутанные ресницы в уголках его глаз. Это было так необычно: черные ресницы и синие — синие глаза.

— А когда вы ездили верхом в последний раз?

Она не помнила. Она только помнила, что получила тогда множество комплиментов и два импульсивных предложения руки и сердца еще до того, как взобралась на мерзкое животное, которое для нее кто-то оседлал.

— Я думаю, два года назад. Или три.

И тогда он засмеялся, и этот смех ошеломил ее. Она вздернула подбородок.

— Не вижу тут ничего смешного.

— Не беспокойтесь, дорогая, — сказал он, отталкиваясь от стены и проходя мимо нее к своей комнате. — Я смеялся не над вами, а над самим собой. Над тем, что боялся дурацкой легенды. Похоже, что талисман Сент-Джонов все-таки можно победить.

И на этой загадочной фразе он вошел в свою комнату и захлопнул дверь, оставив ее одну в коридоре.

Глава 10

Однажды я лежала в кровати, пытаясь уснуть, и мне открылась истина. Мама, мужчины — как нарывы на коже Земли. Будь моя воля, я взяла бы нож и проткнула их всех!

— Его невозможно застать в замке.

Фиона прижала пальцы ко лбу, где нарастала мучительная боль.

— Мюриен, ты здесь и недели не провела. Как ты можешь…

Мюриен повернулась к ней лицом.

— Не будь дурочкой, Фиона! Как я заставлю его влюбиться в меня, если он вне досягаемости? Он разъезжает с сестрой Малкольма уже три дня подряд. Я совсем его не вижу.

Мюриен была права и Фиона знала это. Но ее голова болела так сильно, что она смогла только молча кивнуть. По какой-то причине ее план трещал по швам: не только Сент-Джон не заинтересовался Мюриен, но и Малкольм, вопреки тому, что он выигрывал пари, становился все холодней день ото дня.

Будто бы близость победы раздражала его все сильнее.

Ее губы задрожали, и она поспешила сделать глоток чая, чтобы не расплакаться. Мюриен терпеть не могла, когда при ней плакали.

С недовольным выражением лица, в облаке бледно-голубого муслина, Мюриен опустилась в кресло напротив Фионы.

— Мы должны придумать способ удержать Сент-Джона здесь, в замке. По крайней мере, на вечер или два. Я уверена, что если смогу проводить с ним больше времени, то он начнет понимать, как хорошо мы друг другу подходим.

Фиона вздохнула.

— Не знаю, что и сказать. Сент-Джон возвращается каждый вечер, но либо сразу идет спать, либо запирается с Малкольмом в бильярдной. Он только дважды присутствовал за ужином за все время своего пребывания здесь.

Конечно, отчасти это ее вина. Она была вынуждена признать, что еду подавали совершенно отвратительную — часть ее изначального плана вынудить Малкольма переехать из Килкэрна. Как Мальколм умудрился добиться таких хорошо приготовленных завтраков, было за пределами понимания Фионы. Она подозревала, что повар, как и вся прислуга, был на стороне Малкольма.