В роли себя самой - Елена Проклова

В разъездах с группами по фестивалям предусматривается культурная программа с различным колоритом. Ее устроители прекрасно понимают, что людям надо не только чинно-благолепно предаваться пассивному осмотру исторических достопримечательностей. Как бы ни были хороши музеи, ясно, что приехавших издалека людей надо развлекать по-разному. И один из самых действенных способов - устройство охот. Еще бы: средство-то старинное, испытанное, зря, что ли, к нему прибегали со времен самых давних? Мужской коллектив, как правило, с большим энтузиазмом откликается на подобные предложения. А меня к этому вело любопытство. Любопытство ко всему на свете вообще и к мужским забавам, если можно так выразиться в данном случае, в частности. И с самого начала острым захватывающим моментом стал период подготовки.

Сейчас меня еще больше держит в своем плену страсть к сборам, к подготовке выбора и чистке оружия, к покупке патронов. Потому что это красиво. Оружие - захватывающе красиво. В него вложена многовековая любовь и уважение человека к тому, что делает его сильным, защищенным, а затем и гордым, властным. Оружие несет на себе многовековой отсвет любви человека и культуры человека, всех самых передовых достижений ручного, а затем машинного творчества.

Чувствовать свою сопричастность к этому искусству и творчеству - одно это дорогого стоит. Разве могла бы так захватить возможность просто получить лишний кусок еды в результате охоты? Смешно просто.

И что еще мне безумно нравится в процессе охоты - это компания. Женщинам практически неведома эта область, эта сторона жизни. В охотничью компанию не попадает кто попало. Во-первых, заведомо отсеивается, без всяких попыток войти в особый круг, довольно большое количество людей, которые охотниками просто не являются изначально, по своему складу, по всем своим особенностям. Не являются, не могут быть, не будут и пробовать даже. Никогда в этом месте не появятся. И слава Богу. На охоту идут люди с определенным вкусом. Они могут быть любого уровня и ранга в общественной, производственной, политической и тому подобной жизни, могут быть разными по множеству признаков. Но кое-какие качества их объединяют. Чтобы их определить, не хватает таких понятий, как смелость, сила, выносливость. Это все есть, но еще должен быть вкус к простоте, простору, особая чуткость и открытость по отношению к окружающему миру. Должно быть что-то джек-лондоновское, высоко романтическое и реальное одновременно.

Вот такие компании мне нравятся. Очень! Даже "издержки производства", типа крепких выражений, в таких случаях я вполне принимаю. Эта грубость здоровая, азартная, "экологически чистая". (Что касается матерного языка, я немного войду в подробности своего к нему отношения. Есть ситуации, в которых неупотребление "плохих слов" выглядит фальшиво, ущербно. Конечно, жгучей приправой отнюдь не стоит пользоваться для всех блюд. Но уж если какое-то из них требует ударной дозы перца или уксуса - никак нельзя от этого отказаться. Жаль, что я не помню, у кого - Фолкнер? Ирвинг? - словом, у кого-то из американских авторов прочитала о наставлениях некого отца сыну: "Не пересыпай свои слова постоянной руганью. Иначе, когда нужно будет облегчить душу, тебе нечем будет это сделать". По-моему, очень правильная мысль, трезвая и без ханжества).

Итак, в такую компанию я рвусь всей душой. Пусть охотницкое удовольствие не позволишь себе часто - то не сезон, то занят тот, другой, третий. Но вот наконец собрались, поехали... Приехали. Я разделяю со своими товарищами все неудобства, усталость, плохую дорогу, капризы погоды. Участвую во всем, кроме одного. Я давно уже не стреляю ни в какую живность. Много лет это было моей тайной, в которой я сегодня признаюсь.

Что же делать на охоте, если не стрелять? Общаться с природой? Я общаюсь, конечно, но ясно же, что для этого не обязательно объявлять себя участником охоты. Здесь просто другое оно, это общение. Все чувства обострены, зрение, слух, обоняние - жаль, что человек почти совсем расстался с этим. Ощущаешь тревогу, радость, настороженность, веселое напряжение во всем теле. И не надо мне стрелять. Как хорошо - идти загонять зверя, тащить добычу. Не стоять на номерах... хотя, почему бы и нет? И это интересно. Как вслушиваешься и слышишь все, когда стоишь, как примечаешь движение каждого листа! Позвоночник прямой, в струну. Мурашки по коже. Природа, лес входит в тебя, проникает так неожиданно глубоко. И отношение к ней становится не легковесным, как нам это привычно - "ах, солнышко! ах, травка!" Становится таким, каким оно должно быть изначально - и грубее, и проще, и страх порой вселяет, и уважение. И надежду: все-таки я здесь не чужая, я что-то пойму, овладею, смогу победить. Вовсе даже не стреляя.

Выше я уже упомянула о фильме "Будь счастлива, Юлия". Должна сказать, что в итоге эта картина получилась совершенно неудачной, слишком уж намудрил-накрутил режиссер. Бывает... Но время на этих съемках было потрачено в конце концов не зря. Во-первых, потому, что я работала вместе с прекрасным артистом Михаилом Волонтиром и получала от этого огромное удовольствие. Он не только артист, но и в целом человек замечательный, очень интересно с ним общаться, быть в одной компании. Во-вторых, этому времени я обязана еще одним воспоминанием, исключительно ярким и значительным.

Дело происходило в Молдавии, осенью. Кто бывал там в это время года, тот хорошо представит себе всю картину. Какая там неотразимой красоты природа, какие погожие дни - один за другим, в буйстве красок - ярких, но гармоничных. Человек там участвует в жизни природы, не может не участвовать, даже просто занимаясь своими повседневными делами. Вокруг много сел, больших, богатых. Жители работают на виноградниках - они там просто бесконечные, работают и на полях, в садах. Свое вино делают, и сухофрукты, и компоты в банках впрок. Всякими кустарными ремеслами занимаются. А еще охотятся, это тоже одно из привычных местных занятий.

Мы жили на хуторе, у хозяев, в том же доме, где все снималось. Их дом, как большинство домов в селе, был богатый - большой такой благоустроенный коттедж.

Однажды хозяин предложил:

- Пойдемте с нами завтра на охоту!

Мы не долго думая согласились и с утра пошли. Ружья нам дали, обули в сапоги. До места предстояло идти пешком часа три.

В тех местах водятся косули, очаровательные совершенно, рыжие с белыми пятнышками на попке. Они пасутся стаями в глубоких оврагах. До одного такого оврага мы и шли осенним днем по шуршащим листьям, по золоту под ногами. Там леса просто расписные, хоть и невысокие. Широколиственные: клены, вязы, ясени, каштаны, буки. Идем - небольшой ветерок, листья трепещут, алые, бурые, где-то еще зеленые, пронзительно-лимонные. Тепло. Идти далеко, не сразу лесом, сначала через виноградники, а им там конца нет. Запахи сладких ягод, пожухлых листьев, свежести - то один оттенок у запаха, то другой. В овраге, в лесу - то же самое пиршество оттенков и запахов, только букет ароматов, конечно, другой, не виноградный.

Дорога к оврагу, как нам и обещали, заняла часа три - в тяжелых сапогах, с тяжелым ружьем. Потом надо было еще покружить, встать на номера. Уже усталость подступала, но все было так заманчиво, интересно, красиво.

Меня поставили в глубине овраге, где-то в середине. Загонщики ушли. Я прислонилась к стволу - так, чтобы не ноги меня держали, а упор спины. В таком положении можно хорошо отдохнуть, усталость постепенно спадает. Вот я так и стояла, все больше растворяясь в красках, запахах, тишине. Отчетливо помню, какими черными были в том овраге стволы деревьев - вязов, ясеней. Особая постоянная влажность, как мне сказали потом, и потому такой цвет.

Помню тишину. Тишину? Это странно: ведь были шорохи постоянные чувствовалось, что лес обитаем сотнями мелких зверюшек, - и вскрики птиц... Но все равно: тихо было. Одушевленно, обитаемо, но абсолютно не тревожно, потому и тихо.

И вдруг я понимаю: идут. Идет стадо.

Это не был звук. Запах, может быть, и был, но не для человечьего носа. Я не органами чувств, а просто чувством каким-то, без всяких органов, голыми нервами определила, что вот здесь, совсем рядом - наша добыча. И ее много. Какой-то ветер прошел сквозь меня. Со свистом, с шорохом - внутри. Ну, Багира, доброй охоты!

Стадо было еще наверху, когда я его почувствовала. Я курки взвела, стволы нацелила и жду сижу. Сейчас они обрушатся. Секунда, полсекунды - я уже слышу: пошла живая лавина... Кто ставил меня на номер, тот, наверное, очень хорошо знал свое дело - и повадки косуль, и это место. Прямо передо мной оказались четыре косули. На расстоянии не больше пяти метров. Встали ко мне боком, замерли, а у меня в руках уже готовая к стрельбе двустволка, мне ни наводить, ни чего другого уже делать не надо. Только уложить на месте сразу двух.

Я веду - как полагается, чтобы снизу, под лопатку... А один из них глазом на меня, с легким поворотом, с непонятным мне гордым таким чувством... И я ощущаю не жалость, нет. Бессмысленность.