Убийство из-за книги - Рекс Стаут

— Вашего «все свидетельствует о самоубийстве» достаточно, — отмахнулся Вульф. — В такого рода делах вы дока. И тем не менее следствие продолжается?

— Во всяком случае, не завершено. Поэтому я и пришел к вам. Я только что сказал, что вы обманом заставили его покончить с собой, и вполне возможно, что вам еще не раз придется об этом услышать, но сейчас мне хотелось бы узнать гораздо больше, чем вы уже сказали. Если это самоубийство, то почему? Потому что, по его мнению, вам стало известно содержание этой чертовой рукописи? Потому что, по его мнению, вы подобрали к нему ключ? В связи с чем? С убийством? Я хочу знать как можно больше и не уйду, пока не узнаю.

— Хорошо, — поджал губы Вульф, выдвигая ящик стола. — Вот что я получил по почте сегодня утром. — Он вынул из ящика толстый конверт. — Может, это будет ответом на ваши вопросы. — И протянул конверт Кремеру

Инспектор встал, взял конверт и снова сел в кресло. Сначала он со всех сторон оглядел конверт, а потом уже вынул из него письмо и развернул его. Прочитав несколько строк, он поглядел на Вульфа, что-то промычал и опять принялся за чтение. Закончив первую страницу, он подложил ее под последнюю и спросил:

— Вы подтверждаете, что письмо пришло сегодня утром?

— Да, сэр.

Больше он ничего не говорил и не спрашивал, пока не дочитал до конца. Вульф сидел, откинувшись на спинку кресла, расслабившись и закрыв глаза. У меня же глаза были открыты. Я не сводил их с физиономии Кремера, но он был настолько увлечен письмом, что выражение лица у него не менялось. Завершив чтение, он снова вернулся к какому-то месту на третьей или четвертой странице и перечитал его. Затем, стиснув губы, опять посмотрел на Вульфа.

— Вы получили письмо три часа назад, — сказал он.

— А в чем дело? — открыл глаза Вульф.

— Вы получили письмо три часа назад. У вас есть мой телефон. Сержант Стеббинс разговаривал с Гудвином в девять часов. Гудвин ничего ему не сказал.

— Я тогда еще не прочел письма, — объяснил я. — Его только-только принесли.

— Вам известен номер моего телефона.

— Хватит! — рассердился Вульф. — К чему этот разговор? Я что, утаил от вас или уничтожил письмо?

— Нет, — зашуршал страницами Кремер. — Какие у вас есть доказательства того, что письмо написано Корриганом?

— Никаких.

— Какие есть доказательства того, что Корриган не написал этого письма под вашу диктовку?

— Никаких. — Вульф выпрямился. — Мистер Кремер, мне кажется, вам стоит уйти. Если вы считаете меня способным на подобную глупость, то больше нам не о чем разговаривать. У вас есть письмо, — ткнул он пальцем, — возьмите его и идите.

Кремер сделал вид, что не слышал его слов.

— Вы утверждаете, что это написал Корриган?

— Нет. Я утверждаю только, что получил письмо сегодня утром и понятия не имею, кто его написал. Полагая, что разузнать это большого труда не составит. Если у Корригана в квартире есть пишущая машинка и расследование докажет, что письмо напечатано на этой машинке, то это может служить существенным доказательством.

— Кроме того, что вы мне сказали, других сведений у вас нет?

— Нет.

— Располагаете ли вы еще какими-либо доказательствами кроме этого письма в поддержку версии о том, что убийства совершены Корриганом?

— Нет.

— Или что он донес на своего компаньона О'Мэлли?

— Нет.

— Верите ли вы, что Корриган был способен написать такое признание?

— Ответить на этот вопрос я пока не могу. Я прочитал это письмо один раз и довольно бегло. Я хотел бы попросить вас разрешить мистеру Гудвину снять с письма копию, но вполне обойдусь и без нее.

— Незачем. Я пригляжу, чтобы вы получили копию, только с условием, чтобы письмо без моего согласия не появилось в газетах. — Кремер сложил страницы и засунул их в конверт. — На письме есть ваши с Гудвином отпечатки пальцев, а также мои. Постараемся выяснить, нет ли чьих-либо еще.

— Если это подделка, — сухо заметил Вульф, — то я думаю, что человек, способный все это придумать, предусмотрел и такое обстоятельство.

— Да, теперь все в этих делах умельцы.

Кремер ладонями гладил колени и, чуть наклонив голову, разглядывал Вульфа. Изжеванная сигара, которую он на время нашей беседы вытащил изо рта, выскользнула у него из пальцев, упала на пол, но он не нагнулся, чтобы подобрать ее.

— Признаю, что затея ваша удалась. Конечно, многое еще предстоит проверить, но операция проведена блестяще. Что вы теперь будете делать? Пошлете вашему клиенту счет?

— Нет.

— Почему нет?

— Мой клиент, мистер Уэлман, не дурак. Прежде чем предъявить ему счет, мы с ним должны убедиться, что я заработал эти деньги. — Вульф поглядел на меня. — Арчи, поскольку память у тебя хорошая, могу ли я положиться на то, что ты запомнишь письмо, написанное, как из него следует, мистером Корриганом?

— Оно чересчур длинное, — возразил было я, — и прочел я его всего лишь раз.

— Я сказал, что пришлю вам копию, — напомнил Кремер.

— Я знаю. И хотел бы получить ее как можно скорее. Хорошо бы еще раз проверить все упомянутые в нем факты, да и я тщательно его исследую, раз получается, что я обнаружил убийцу и вынудил его признаться, не имея на это никаких доказательств. У нас их нет и сейчас, поскольку в письме отсутствует подпись.

— Я помню.

— В таком случае проверьте все подробности, каждое слово. Хотите услышать, что, по-моему, следует сделать?

— Разумеется.

— Основной интерес сосредоточен на анонимном письме, сообщающем о проступке, совершенном О'Мэлли. Допустим, что его послал не Корриган, а кто-то другой. В этом случае признание может быть совершенно достоверным за исключением одной немаловажной детали, а именно: кто его написал. Подлинный преступник, почуяв, что я уже к нему приближаюсь, решил сделать виновным Корригана, но не учел того, что для этого потребуется еще одно убийство. Поэтому прежде всего следует выяснить, Корриган ли донес на О'Мэлли. Для этого вам, разумеется, потребуется письмо, написанное в суд, или фотостат и еще что-нибудь, напечатанное на машинке в «Клубе путешественников». А для этого следует выяснить, кто еще из руководства конторы был частым посетителем этого клуба и имел доступ к пишущей машинке. Поскольку вы представляете власть, вам разузнать все это гораздо легче, чем мне.

Кремер кивнул.

— Что еще?

— Пока ничего.

— Что вы намерены делать?

— Сидеть на месте.

— В один прекрасный день наживете себе на заду мозоли. — Кремер встал, заметил на полу сигару, нагнулся, поднял ее и бросил ко мне в корзинку для ненужных бумаг. Манеры у него явно улучшались. Он направился было к двери, но, остановившись, обернулся. — Не забудьте то, что сказал вам Корриган по телефону. И, кстати, как по-вашему, звонил он сам или нет?

— Не знаю. Я ведь сказал, говорил он хриплым голосом и волновался. Может, это и вправду был он, а если нет, то для того, чтобы по телефону вас приняли за другого, особого таланта не требуется.

— Приму к сведению. Значит, не забудьте написать, что говорил по телефону Корриган или кто-то другой, что Гудвин делал в Калифорнии и как вы получили по почте это письмо. Сегодня же.

— Обязательно, — пообещал Вульф, после чего Кремер удалился окончательно.

Я посмотрел на часы.

— Как я вам уже говорил, часа три назад звонил Кастин. — доложил я начальству. — Он просил вас перезвонить ему как можно скорее. Он хочет предупредить, что они намерены подать на вас в суд. Соединить вас с ним?

— Нет.

— Позвонить ли мне Сью, Элинор или Бланш и договориться о свидании?

— Нет.

— Придумать еще что-нибудь?

— Нет.

— Значит, все кончено? Значит, Корриган написал письмо и застрелился?

— Нет, черт побери. Нет. Бери блокнот. Приготовим Кремеру наши показания.

21

Ровно через двое суток в одиннадцать утра в понедельник инспектор Кремер снова был у нас.

Мы за это время успели сделать многое. Я, например, постригся, а заодно помыл голову. И провел несколько приятных часов с Лили Роуэн. Полчаса беседовал с нашим клиентом Уэлманом, который заехал к нам в офис сразу после прилета из Чикаго и остался в Нью-Йорке в ожидании дальнейших событий. Я как следует отоспался за два последних дня и прошелся до Баттери и обратно с остановкой в уголовном отделе полиции на Двадцатой улице, доставив им, как просил Кремер, наши показания. Я снял пять копий с той копии покаянного письма Корригана, которую, как мы договорились, нам прислал Кремер. Я ответил на три звонка Сола Пензера, переключив его на Вульфа и повесив по указанию Вульфа свою трубку. Ответил еще на тридцать-сорок телефонных звонков, ни один из которых вас не заинтересует. Выполнил кое-какие рутинные дела по офису и шесть раз поел.

Вульф тоже ни в коем случае не бездельничал. И тоже шесть раз поел.

Единственное, чего мы не сделали, это не прочли в газетах неподписанного Корриганом письма с признанием своей вины. Потому что его в газетах не было, хотя все они, разумеется, извещали о смерчи выдающегося адвоката, пустившего пулю себе в висок, и вспоминали о других, предшествующих этому печальных событиях, связанных с возглавляемой им юридической конторой. По-видимому, Кремер хотел сохранить письмо с покаянием Корригана себе на память, пусть и без автографа.