Погром среди ясного неба - Наталья Николаевна Александрова

Музыка все играла, и мы все кружились тихонько, и от моего партнера исходило такое тепло… Ну отчего я не могу провести вечер так приятно? Не задавать никаких вопросов, не думать о делах и вообще ни о каких проблемах, просто покориться судьбе и постараться понравиться этому человеку. Да я и так ему нравлюсь, это же ясно, в противном случае он вел бы себя по-другому…

Игорь развернул меня лицом к двери, и тут я увидела, что в маленьком коридорчике, что вел на кухню или в какие-то подсобные помещения ресторана, стоят Паук и его бывшая. И лицо у Паука такое, что ясно – следует срочно его спасать.

– Что-то случилось? – Очевидно, я вздрогнула, и Игорь все понял.

– Мне нужно уйти, ненадолго, я вернусь, подождите меня там… – Я отвернулась от его удивленного взгляда и стремительно бросилась на помощь Пауку.

По дороге снова вспомнила наказ дяди Васи: никогда не врывайся никуда с наскоку, ты же не конница Буденного и не танк «Клим Ворошилов», сначала подойди тихонько, оцени ситуацию.

Я обогнула зал и вышла в коридорчик за спиной бывшей. И подошла неслышно, потому что там лежала ковровая дорожка, так что каблуки не стучали. Таким образом, мне удалось услышать часть их беседы.

Говорила бывшая, а на Паука, я так понимаю, напал полный столбняк от ее речей.

– Дюшенька, я все поняла! – твердила она, задыхаясь и проглатывая слова от волнения. – Дюшенька, ведь все, что у нас было, это ведь не случайно, ведь это – перст судьбы!

Я заметила, что Паук при этих словах слегка поморщился – еще бы!

– Дюшенька! – не унималась бывшая. – Я много думала о нас с тобой и решила, что все, что мы делали до сих пор, было ошибкой! Страшной, роковой ошибкой!

– Что это значит? – сдавленно спросил Паук.

Эта женщина действовала на него гипнотирующе, он даже сделал шаг назад, но она схватила его за пуговицу и продолжала:

– Мы ошиблись, когда посчитали наши чувства ненастоящими! Нам не надо было…

– То есть ты хочешь сказать… – медленно, бледнея на глазах, спросил Паук, – что мы…

– Я тебя люблю! – закричала бывшая. – Я поняла это только сейчас! Теперь, когда у меня появилось больше жизненного опыта, когда я стала лучше разбираться в собственных чувствах, я поняла, что я тебя любила всегда!..

В ее голосе появился надрыв, как у героинь латиноамериканских сериалов. Очевидно, теперь, после развода с очередным мужем, у нее появилась масса свободного времени.

Вот что другие женщины чувствуют после развода? Скажу про себя: боль, обиду, злость, но некогда было особенно расстраиваться, поскольку нужно было искать работу. Есть было нечего в буквальном смысле этого слова. И жить негде.

Судя по внешнему виду, у Дюшиной бывшей этих проблем не было, обеспечил ее экс-муженек прилично. И теперь ей скучно. И от скуки и неумения заняться чем-нибудь интересным и полезным она вяжется к несчастному Пауку. Я же видела его лицо – человек просто в шоке. Если он ей сейчас поддастся, то она вообще из него за месяц-другой всю кровь выпьет. А потом бросит, когда найдет другого мужа. Или просто он ей надоест.

Тут Паук заметил меня и взбодрился. И даже поглядел сердито – где, мол, тебя носит, не видишь, пропадаю совсем. А ты обещала помочь, а сама…

– Вот ты где… – Я шагнула вперед и нежно прильнула к Пауку, – а я ищу-ищу… Ой, а вы наверное… Лена… Оля…

– Света, – сказал Паук хрипло, – ее зовут Света.

Разумеется, я знала, как зовут его бывшую, просто валяла дурака. Она смотрела на меня волком – еще бы: я явилась в самый неподходящий момент, весь кайф, можно сказать, поломала. Еще немного – и Паука можно было бы взять тепленьким. Погоди, милая, злорадно подумала я, сейчас-то все и начнется.

– Ой, Светланочка! – защебетала я. – Как же я рада с вами познакомиться! Мне Авдик про вас столько рассказывал! Подумать только, вы – его первая школьная любовь! У меня тоже была любовь в восьмом классе, звали его Виталик. Как я по нему страдала! Ночей не спала, отравиться даже пыталась – ртутью из градусника. А недавно встретились, смотрю я на него и диву даюсь – ну что я в этом типе находила? Толстый, грузный какой-то, все время гамбургеры ест, а самое главное – дурак полнейший! Ну просто клинический идиот!

Не переставая молоть языком, я покосилась на Паука. Он потихоньку выходил из ступора и слушал меня очень внимательно. Его бывшая мрачнела на глазах. Она, конечно, сообразила, в чей огород камешки, то есть поняла, что это ее Паук считал полной дурой и кретинкой. Во всяком случае, так мне про нее рассказывал.

– Ой, ну надо же! – разливалась я. – Вы с первого класса вместе учились! Авдик все помнит, он рассказывал, как вы на уроке физкультуры сели на окрашенную скамейку и пришлось целый урок бегать с голубой попой! А потом вы как-то во дворе шлепнулись прямо в лужу, а еще вам на голову упала сосулька, и с тех пор…

– Не было этого! – вклинилась бывшая в мое стрекотанье.

– Что, сосулька на голову не падала? – переспросила я. – Ну, возможно, это был кирпич, я могла перепутать. Авдик столько всего про вас рассказывал…

– Не было ничего этого! – заорала бывшая.

– Ну, на скамейку ты точно села… – посмеиваясь, сказал Паук, надо же, как верно я угадала! – А костюм спортивный был новый, и ты боялась, что мать будет ругаться… Поэтому мы с тобой пошли к учительнице химии, она дала какой-то состав, и краска отошла. Но штаны высушить было негде, и ты надела их на себя, опять-таки, чтобы мать не узнала. Но на следующем уроке краска со стула полиняла на эти самые штаны, потому что они были пропитаны составом, растворяющим краску!

– И какого цвета стала попа? – деловито спросила я.

– Кажется, зеленой… ты не помнишь, Светка?

Слушайте, мне показалось, что сейчас она бросится на Паука и загрызет его на месте, как тигрица несчастную антилопу. Но нет, бывшая только посмотрела на нас таким взглядом, что Паук поежился. И чуть не отступил, если бы я не удержала его за руку.

– Дорогой, хорошо, что ты уговорил меня сюда пойти! – проворковала я. – Я думала, будет скучно, а тут так прикольно! Светик, когда я перееду к Авдику, давайте дружить домами!

Тут я подумала, что, пожалуй, перегнула палку. Но Дюшина бывшая моих слов уже не слышала; развернувшись на каблуках, она понеслась от нас прочь.