Герои и Злодеи. Ники 2 - Ольга Смышляева

— Посмотри, Никола, — спокойно, почти ласково попросил он. — Весь Стоград как на ладони, и весь он наш. Почему ты не хочешь мира ему?

— Мира?! Ты спятил? Какой такой мир может быть, когда ты оставляешь за собой разрушения и смерть?

— Другого пути нет, потому что пикеты, демонстрации, хэштег "МоёСердцеСВами" и горящие фонарики в небе не работают. Истинные герои должны быть жестокими и безжалостными, должны уметь отринуть минутную слабость во имя большей цели. Если не они, то преступления совершат другие, и эти преступления будут куда хуже, чем ты можешь себе вообразить.

— Я не желаю спорить с тобой на высоте двух километров. Верни меня обратно!

— Нет, — он улыбался так беззаботно, что захотелось выбить ему зубы. — Ты ведь собиралась поговорить. Говори здесь.

Я стукнула его кулаком по плечу.

— Какого чёрта, Парис?! Живо поставь меня на землю или, клянусь, никогда в жизни не скажу тебе ни слова.

— Никола...

— Мне холодно и страшно, разве ты не видишь?

— Хорошо.

Он мягко направился вниз, но не к Портовому району, а к деловому центру. Я не стала возражать и спрашивать, почему именно туда, только бы поскорее ощутить устойчивую твердь под ногами. Парис не навредит мне, не отпустит ради шутки, чтобы поймать через десяток метров, но я всё равно не чувствовала себя в безопасности. И абсолютно точно мне не нравилось находиться в его объятиях.

Мы приблизились к башне международного финансового центра "Миллиард", самому высокому зданию в Стограде. 429 метров сейсмоустойчивого железобетона и стекла царапали небо целой сотней антенн и мощных спутниковых тарелок. Парис не случайно выбрал её монтажную площадку для разговора. Отсюда я гарантированно никуда не сбегу и много раз подумаю, прежде чем сделать какую-нибудь глупость, а помешать нам может только ветер.

Едва кончики моих туфель коснулись бетонных плит, я резким движением освободилась из собственнической хватки Париса и сразу же сделала несколько шагов в сторону подсвеченных красными лампочками антенн. Страх немного отпустил, сменившись злостью, но дрожь никуда не делась. Не люблю большую высоту.

— Ты не имел никакого права похищать меня!

— Я тебя спас, — Парис вздёрнул подбородок, всем своим видом выражая неодобрение, в прищуренных глазах сверкнул гнев. — У Барса было не безопасно, ты могла серьёзно пострадать.

Если он рассчитывает хоть на какую-нибудь благодарность, ему придётся обломаться.

— Я уже пострадала, потому что ты всё там уничтожил. Как ты мог? Откуда взялась такая бескомпромиссная жестокость?

— Ты сама хотела, чтобы каждый злодей понёс наказание по делам своим, чем же сейчас недовольна? Почему ты повернулась против меня, когда должна была радоваться?

— Не извращай понятия.

В два больших шага он преодолел разделяющее нас расстояние, схватил меня за плечи и до боли сжал их. Его прекрасное лицо украшали грязь и копоть; огненный плащ почти потух, язычки пламени плясали только по подолу, не оставляя на нём ни дырочки.

Какую же глупость я сотворила, забравшись на крышу машины и решив, что сумею достучаться до огненного монстра по имени Народный Ангел! Просто верх идиотизма! От того доброго парня, которому я читала комиксы, на самом деле не осталось ничего. Больше обманывать себя иллюзиями нет никакого смысла. В некоторых людях нет ни грамма хорошего, чтобы пытаться спасти их. Ленд оказался прав — он действительно не настоящий человек.

— Ты сама хотела, чтобы я стал героем, Никола. Это было не просто, но я справился.

— Ошибаешься. Герои не творят кровавого беспредела.

— Неужели? — Парис на глазах терял терпение. — Как же тогда назвать их самосуд? В мире нет вещи более неконтролируемой и предвзятой. Так почему у меня не может быть такого же права решать судьбы злодеев, как у них? Чем ты недовольна?!

— Мы живём в цивилизованном обществе...

— А нет никакой разницы, кто судит — твой цивилизованный Верховный суд, герои или злодеи. Это всегда будут люди. Просто одни могут, а другие нет. Посмотри вокруг! Ради тебя я меняю мир. Любовь к тебе дала мне силы, так не смей теперь отвергать меня.

— Прекрати прикрываться чувствами ко мне! Между нами ничего нет и никогда, совсем никогда не будет, сотвори ты ещё хоть миллион "геройств".

Злить его не самая лучшая идея в положении 429 метров до земли. Здесь я могу рассчитывать только на себя. Никто иной мне не поможет просто потому, что никто не знает, где я. Телефон сгорел, звать на помощь криками почти так же эффективно, как махать руками, чтобы полететь. Выхода нет. Впрочем, заискивать перед Парисом я больше не могу. Ему хватило пары добрых слов, чтобы назначить меня своей возлюбленной. Что же будет, если дать ему надежду на взаимность? Мама неоднократно говорила, что послушная женщина способна сделать из своего мужчины раба, но все мы мастера раздавать советы, которыми сами не пользуемся. Ей это не помогло, так почему должно помочь мне? Нет, Парис не подчинится, он окончательно слетит с катушек.

— Те, кто с такой лёгкостью разбрасываются словом "никогда", Никола, первыми же от него отрекаются. Не говори, что я слишком мало живу на свете, чтобы быть таким категоричным. Я быстро учусь и понял главное — в дивном мире вокруг нас нет ничего незыблемого. Ты будешь моей.

Хотелось посмеяться ему в лицо, но внезапно перехватило горло, внутри всё похолодело. Я вспомнила о цветах: магнолии и жасмине. Парис послал букет моей маме, недвусмысленно дав понять, что воспользуется ею, если посчитает нужным... Если я откажу ему, когда всё закончится.

Он выпустил меня и, заложив руки за спину, прошёлся к краю платформы. Я тут же принялась растирать занемевшие плечи. Порывистый ветер сдул с нас большую часть пыли, но копоть никуда не делась.

— Цель близка, Никола. С падением Снежного Барса власти Стограда сумеют вернуть Портовый район под свой полный контроль. Не сразу, конечно. Сперва на труп накинутся стервятники. Они будут рвать территорию на части, пока не останутся сильнейшие, а потом Ангел вновь обрушит свой карающий меч. Через месяц весь город освободится.

Всего месяц? Стоград огромный. Чтобы искоренить преступность с каждой из его улиц в столь короткий срок придётся пролить много крови.

— Хорошенькая же свобода получится — на костях!

— Мир строится на жертвах, ибо нельзя достичь великой цели,