Неправильная женщина - Анна Стриковская

Мы разожгли костер из собранных в кучу прошлогодних листьев, сели вокруг и стали петь под Мананин аккомпанемент. Сначала взялись за романсы, потом вспомнили хулиганские песни нашего детства, перешли на Визбора и Окуджаву, Городницкого, Берковского и Кима… Больше всего меня радовало, что с нами поют мои дети. Слушают-то они такое, от чего хоть уши затыкай. А вот, поди ж ты, знают наши любимые песни. И про далекую Амазонку, и про кожаные куртки, брошенные в угол, и про солнышко лесное, и про виноградную косточку. Я даже прослезилась. Посмотрела — у девчонок тоже глаза на мокром месте.

Когда стало темнеть, снова разожгли угли на мангале и затеяли вторую очередь шашлыка, благо мяса осталось еще полкастрюли, и ели этот шашлык до самой полуночи. Хорошо, что я в этот раз панкреатин не забыла. Потом легли спать, и на этот раз обошлось без болтовни. Все так устали, что заснули мгновенно.

Утром я уехала за родителями. Таня с Мананой остались, чтобы помочь детям все убрать. На всякий случай я с ними попрощалась, но в глубине души была уверена, что, вернувшись, застану их.

Рано утром в воскресенье в Москву никто не едет, я добралась очень быстро. Посмотрела на груды вещей, которые были собраны для перевозки на дачу, и чуть не заплакала. Придется погрузить в автомобиль полквартиры. Делать нечего. Но кое-что я непременно забуду. Я так и сказала. Мама попыталась вовлечь меня в дискуссию, но я не далась. Наоборот, заставила ее принять участие в погрузке: поставила подпирать дверь в подъезде, чтоб не закрывалась. Когда машина была набита под завязку, оставались лишь места для водителя и двух пассажиров, она вспомнила, что неплохо бы взять с собой скамеечку для ног и бак для белья. Стоит учесть, что на даче есть и такая скамеечка, и соответствующий бак. Даже два. Я чуть не зарычала. Но сдержалась и ласковым голосом спросила, где она планирует их разместить. И не поедет ли на электричке, предоставив свое место скамеечке.

Тогда мама утихла, села на переднее сиденье рядом со мной, и мы поехали. Я по опыту знала, что в течение лета придется перевезти им на дачу практически всю московскую квартиру за исключением мебели, а за осень вернуть все на место. Но сейчас лучше отвлечь ее от мыслей об оставленных вещах, и я сказала:

— Ты знаешь, Манана в Москве.

Манану моя мама очень любит. Ее нельзя не любить. Она тут же переключилась на эту тему и забросала меня вопросами. Ответить на них было бы не под силу даже самой Манане. Я что-то рассказывала с пятого на десятое, не особенно следя за смыслом сказанного. Все мое внимание занимала дорога. В десять часов утра из Москвы едет в Подмосковье огромная моторизованная армия дачников. И езда в этой толпе машин требует напряжения всех сил человека. Отец меня понимает, он сам бывший автомобилист. Жаль только, с возрастом у него настолько ухудшилось зрение, что водить он больше не может. В подобных ситуациях он принимает на себя удар, не давая маме очень уж активно ко мне приставать.

Мы добрались до участка только к полудню. Танькина машина стояла за забором: нас ждали. Как только я подъехала к воротам, они распахнулись. Из кустов ирги выскочили Катька с Сережкой, и проводили нас до стоянки. Пока мама с папой вылезали и разминали затекшие ноги, ребята в два счета разгрузили машину. Из кухни выбежали Манана с Танькой, и бросились обниматься с моей мамой. Какое счастье, что они здесь! Когда в доме гости, более очаровательное существо, чем моя маменька, трудно представить.

Дети носили вещи в дом, а мы прошли на кухню. Я чуть не упала, хотя и подозревала, что меня ждет нечто подобное. Все сияло чистотой, большой стол был уставлен, не побоюсь этого слова, яствами. На плите в огромной кастрюле пыхало лобио. Судя по виду, ему еще вариться час как минимум. Конечно, тут Мананка постаралась. Все эти вкуснючие грузинские блюда… И когда только успела?! Татьяна стояла рядом очень гордая собой, хотя ей не поручали ничего сложнее, чем картошку почистить. Ах да, это она вымыла всю посуду. Катьке никогда не довести тарелки до такого блеска.

Манана взяла дело в свои руки.

— Наталья Михайловна, мы тут подумали: Вам сейчас некогда будет готовить. Только приехали, надо и разобраться, и обустроиться. А здесь все такое, что может храниться в холодильнике хоть две недели. Только разогреть. Вот смотрите.

И пошла показывать, рассказывать, предлагать попробовать, попутно составляя готовое в холодильник. Кое-что, правда, оставила на обед. Я и сама неплохая кулинарка, но тут я просто снимаю шляпу. Мне до нее, как до неба. Мама моя от такого внимания таяла, как мороженое на солнце.

— А после обеда мы с Вами лобио заправим, и всю неделю можете ничего не делать, только хлеб и молоко покупать.

Я прикинула: всего наготовленного хватит, чтобы неделю кормить роту солдат. А если еще учесть то, что мы привезли из родительского дома… Так что после обеда я сделала смотр припасам. Оставила то, что точно будет съедено. Остальное погрузила частично к себе, частично к Таньке. Теперь и маме, и мне, и Манане можно всю неделю не готовить. Про Татьяну я и не говорю. Сделала я это с Катькиной помощью, пока никто не видел. А то девчонки начнут отмахиваться, и разговоров не оберешься. А я очень не люблю, когда еда пропадает.

Я настояла на отъезде в пять часов. Стоит промешкать, и стояние в пробках обеспечено. А в это время еще не все переварили дачный обед. Мама хотела нас удержать, но папа встал на защиту интересов родной дочери и внуков. В это время к родителям заехали их старые друзья. Очень удачно! Мы вывели наши машины, чтобы гостям было, где поставить свою. Потом быстренько распрощались, сели и уехали. Манане было немного неловко сбегать вот так, но Татьяна знает, в чем тут «фишка».

Дома, не успела я войти, зазвонил телефон:

— Поганка, ты что нам полный багажник еды напихала? Это же для твоих родителей! — вопила Танька.

Я лаконично ответила:

— Пропадет.

— Что пропадет?

— Еда пропадет. Им столько ни в жизнь не съесть.

— Себе бы взяла.

— Я и взяла. Вполне разумное количество. А что осталось — вам. Да что ты так волнуешься? Вы там с Мананой наготовили столько, что все мы это будем есть неделю, и дай Бог, чтобы съели. Ты лучше мне скажи, какое впечатление на тебя произвел Егоров.

— Ты спятила? Какой Егоров?

— Виктор Андреевич. Ну, ты говорила, что познакомилась с ним на тусовке. Я все забываю тебя спросить, а мне это важно.

— А, банкир? Да никакое. Мужик как мужик. Ну, не урод. Хороший рост, приличная фигура.

— Тань, я не об этом. Мне с ним не спать. А, возможно, работать.

— По-моему, вменяемый. Очень себе на уме. И, как мне показалось, жутко упертый. Из тех, кто: «уж если я чего решил, то выпью обязательно». Такой информации тебе достаточно? Больше я все равно ничего не знаю. Да и это всего лишь домыслы.