Генерал Доватор - Павел Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему? — спрашивает Доватор.
— Место чистое, — заметит и убьет... Тревогу подымет, — отвечает Буслов. — Надо иначе.
— Как же иначе? — спрашивает Доватор.
— Я еще сам не знаю, товарищ полковник! — отвечает Буслов. — Раз нужно, пусть, скажем, меня убьют!
— Тогда не нужно! — решительно заявляет Доватор.
— Да нет, товарищ полковник, за здорово живешь я ведь не дам себя убить. Мы вот спустимся к речке, попьем водички, — там и план народится... У меня есть один, да с изъянцем... Может, другой клюнет. Вы только меня не спрашивайте, товарищ полковник, пока я не начал действовать... Разрешите выполнять?..
С минуту Доватор колебался. Потом сказал коротко:
— Выполняйте...
Разведчики ушли.
Лев Михайлович взглянул на часы и вспомнил, что в эту минуту полк Бойкова должен громить Демидово, где расположен крупный немецкий гарнизон. «Успешно — или с большими потерями?..» Он болезненно переживал смерть каждого казака. Сейчас он обдумывал новое, очень важное задание. Штаб фронта передал по радио шифровку. Намечается десантная операция для оказания помощи войсковой части, окруженной в лесах Белоруссии. Десант будет сброшен в лесах Духовщины. Приказано прикрыть высадку десанта и обеспечить продвижение к месту назначения. «Наметил продвинуться глубже в тыл — не разрешили... Хочется погулять с конницей в лесах родной Белоруссии и наших людей выручить из окружения...»
Вскочил, по-кавалерийски ловкий, бесшумно и быстро добрался до командного пункта, где Карпенков с двумя эскадронами сидел в засаде. Приказал Гордиенкову и Воробьеву взять ручной пулемет и следовать за ним.
Вернулись на старое место. Когда Яша Воробьев установил ручной пулемет, Доватор одобрительно кивнул непокрытой головой.
— А где кубанка, товарищ полковник? — спросил Гордиенков.
— Какая кубанка? Помалкивай, Алешка. Смотри вперед!..
Простое дело — снять часового, а сколько тревог, волнений... Разведчики ушли — и как в воду канули. Минуты кажутся долгими, томительными часами.
Вдруг где-то раздался короткий свист.
Часовой настороженно поворачивает голову и направляется к школе. Неожиданно с противоположной стороны моста появилась фигура человека. Громко стуча сапогами, он шел вслед за часовым — смело и решительно.
Доватор узнает свою кубанку, узнает сутулую фигуру закутанного в плащ-палатку Буслова. Рука Льва Михайловича невольно тянется к пистолету.
— Кто это, товарищ полковник? — шёпотом спрашивает Гордиенков.
Доватор напряженно сжимает рукоятку пистолета. Молчит...
Часовой, услышав шаги, оборачивается. Увидев приближающегося человека, вскидывает винтовку, громко, пронзительно кричит:
— Хальт! Хенде хох!..
Буслов покорно подымает руки. Часовой торопливо шарит на груди свисток, но в ту же минуту слышит, что сзади кто-то так же бесцеремонно шагает по мосту. Он невольно поворачивает голову. С той стороны подходит Торба...
Буслов взмахнул рукой — послышался тупой удар, короткий, тихий стон. Торба подхватил падающее тело часового и потащил его к перилам моста. Слышно было, как подборы кованых немецких сапог дробно стучали по мостовому настилу, а потом... Переброшенное через перила тело гитлеровца мягко ударилось о серые, обмытые водой валуны...
Доватор вытер платком лицо от лба и до самого подбородка, точно он без передышки бежал несколько километров.
— Ну и план!.. Ах, черти! — только и мог выговорить Лев Михайлович, дергая Алексея за рукав. Тот, ошеломленный дерзостью разведчиков, замер в неподвижности.
— Чисто сработали! — Гордиенков медленно качает головой, у него от волнения дрожат губы.
— У нас на Оби так с пароходов балласт скидывают, — замечает Яша Воробьев, — бултыхнул — и каюк...
По круче взбирались разведчики. Слышен был треск сучьев, шум скатывавшихся из-под ног камней.
Буслов вынырнул из кустов первым, тяжело дыша, опустился перед Доватором на одно колено и поставил штыком вверх взятую у часового винтовку. Стащил с головы кубанку и с неизменным простодушием, но не без волнения сказал:
— Извините, товарищ полковник, забыл совсем, — и кубанку вашу унес...
— Нет уж, носи! — твердо проговорил Лев Михайлович. — Слушайте, Буслов... — Доватор немного помолчал, подыскивая слова, а потом, встряхнув головой, продолжал: — Все-таки вы не имели права так рисковать из-за какой-то козявки! — Лев Михайлович махнул рукой.
— Опаска была, слов нет. Но ведь без этого не бывает, — возразил Буслов. — Мы простую механику придумали: после свиста я должен смело итти первым на часового, В одного он стрелять ни за что не станет, а окликнет. Так и вышло... Раз он со мной занялся — значит, второй обязан подходить. Часовой должен оглянуться неминуючи. Оглянулся — значит, пропал...
— Но ведь ты руки поднял! Он мог дать выстрел — и гроб тебе! — горячо возразил Доватор.
— А это бабушка надвое сказала, товарищ полковник. У меня в каждой ладошке по лимонке было зажато, гранатой я его по виску и стукнул.
Лев Михайлович хлопнул Буслова по колену, другой рукой обнял Торбу за шею. С жаркой силой проговорил:
— Вы — молодцы, товарищи мои! Я вас никогда не забуду... Ты, Буслов, возьми мою кубанку. Возьми просто на память, а ордена будете носить во славу и честь нашей родины... Жизнь короткая, а слава долгая! — закончил Доватор любимой своей поговоркой.
— Служим Советскому Союзу, товарищ полковник! — Тихо, как клятва, вполушопот прозвучали эти гордые слова среди густого прибрежного ольшаника, стройных молодых березок, под серебристой луной, обливающей белым светом звенящие от ночного ветерка листья.
В деревне неожиданно зафыркал мотор. Слышно было, как тревожно взревел гудок. Сверкая фарами, от школы к мосту катился броневик. Следом за ним шла легковая машина.
ГЛАВА 16В полночь начальник штаба Кляйнман поднял с постели генерала Штрумфа и сообщил ему немало неприятных сведений.
В районе Демидово появились казачьи отряды Доватора, час тому назад внезапно напали на районный центр, разгромили гарнизон в самом Демидове и в прилегающих к нему селах, на железнодорожной магистрали Витебск — Смоленск спущено под откос два эшелона. В селах Касплянского района перебита вся полиция... Кляйнман докладывал раздражающе-визгливым голосом.
— Генерал Хоппер недоволен системой наших распоряжений. Он требует личных объяснений. Мы с вами должны немедленно ехать.
Последнее сообщение Кляйнмана еще только усиливает мрачное настроение генерала. «Тащиться ночью по этим лесным дорогам...»
Он с наслаждением съездил бы кулаком по хитрой физиономии сытенького, коротконогого начальника штаба. Но он не смеет: Кляйнман — ставленник самого Гиммлера.
Овладев собой, тихим, хриповатым голосом генерал зовет Вилли.
За окном просигналил броневик. Штрумф потребовал плащ и фуражку. Вилли помог ему одеться. Грузно ступая толстыми ногами, пересиливая одышку, генерал направился к выходу. Теперь он думал только о том, как будет докладывать генералу Хопперу о действиях своего сына, который, получив две дивизии, направил их в район Пречистая, а Доватор очутился под Демидовой.
Когда машина подъезжала к. мосту, Штрумф, задыхаясь от едкого перегара бензина, поднял воротник плаща. О часовом на мосту он даже не вспомнил и не проследил, как обычно, приветствовал тот его или нет.
Увидев броневик, Гордиенков вскочил на колени, выхватил противотанковую гранату и торопливо щелкнул предохранителем. Машины въезжали на мост. В кабине легковой машины были отчетливо видны офицерские фуражки.
— С офицерами, товарищ полковник, надо их... — прошептал Алексей, рванувшись вперед, но Доватор остановил его:
— Ложись!
Гордиенков, сжимая гранату и порывисто дыша, лег. Машины проехали мост и, увеличивая скорость, пронеслись мимо.
— Чорт с ними! — вырвалось у Доватора. — А вы, ваше степенство, имейте выдержку. Видел, как хлопцы действовали, вот и поучись!..
После, когда Лев Михайлович узнал, кого он выпустил из рук, он долго не мог простить себе этого.
Едва успели саперы заминировать мост, как на другом конце деревни взвились две немецкие ракеты и осветили крыши домов. Хлестко затараторили автоматы. Началась частая, беспорядочная стрельба. Ярким пламенем вспыхнула какая-то постройка. В чем дело? До начала операции оставалось еще больше часа!..
— Почему подожгли раньше времени? — Доватор бросал на Карпенкова гневные взгляды.
— Не знаю! — Карпенков встревоженно смотрел на пылающую избу.
— Вы — начальник штаба, должны знать! Выяснить и доложить мне! — Голос Доватора потонул в оглушительном треске выстрелов многочисленных пулеметов и автоматов.
С наблюдательного пункта было видно, как по освещенной заревом пожара деревне метались темные фигурки немецких солдат. Ветер доносил шум заведенных машин. На западной окраине деревни возник второй очаг пожара — еще более яркий и мощный. Деревня, стоявшая на возвышенности, теперь была видна как на ладони.