Ночь над прерией - Вельскопф-Генрих Лизелотта

— Хорошее начало, хорошее начало! Цена на таких животных поднимается. Действительно, хороший новый почин! — Он широко улыбнулся Квини, как учитель, который счастлив, что может похвалить своего выросшего ученика. — А вот это — мисс Томсон — секретарша шефа, — представил он худенькую, темноволосую, лет двадцати, хорошенькую и на вид интеллигентную девушку, но на Квини это не произвело впечатления.

— Сколько же у вас теперь земли? — Браун стал по-деловому немногословен, ни дать ни взять — заботливый попечитель.

— Сто шестьдесят акров в свободном пользовании и триста сорок пахотной. После родео.

Браун вытянул губы в благосклонно-доброжелательном выражении.

— Появитесь все-таки как-нибудь у нас! Налажено ли у вас взаимодействие с ранчо Бутов на той стороне? При скудости воды они ведь могут помочь вам!

— Гарольд Бут уже был здесь и предложил это.

— Но это же прекрасно! Значит, вы к нам как-нибудь заглянете мимоходом?

— Да.

Браун взял мисс Томсон к себе в служебную машину и отправился назад в агентуру. Он поехал так быстро, что скоро исчез из виду.

Квини крепко спала в эту ночь, и ее не тревожили сны и видения. Она снова поднялась еще до восхода солнца, натянула брюки и блузу, ковбойскую шляпу, не забыла взять с собой свой нож и акварель, которая неожиданно быстро была завершена. Несколько долларов было у нее в кармане. Она обняла на прощание бабушку, и старая женщина сказала:

— Перед охотой и перед битвой индеец мечтает. Когда начинается битва — он бодр. Я знаю тебя, моя дочь.

— И води лошадей на водопой только вниз, а воду носи из колодца Бутов. Тебе можно делать то, чего не могу делать я. Я не знаю, как долго буду отсутствовать. Я боюсь, что они держат Стоунхорна у столба пыток, который они называют третьей степенью. Мне надо его искать.

— Да, надо.

Покрытая высохшей травой прерия раскинулась под солнцем и ветром. Тут и там паслись коровы, бежали и сочились ручейки в песчаных руслах. Так было сотни и тысячи лет назад, но даже и после двух мировых войн сама земля здесь не слишком сильно изменилась. Поселок администрации, которая управляла осевшими здесь индейцами, все еще лежал чужеродным пятном в глуши бескрайнего скотоводческого края. В резервации было два шоссе с твердым покрытием и несколько подъездных дорог.

Покрытый пылью «Шевроле», собственная машина суперинтендента, рано утром с необычной скоростью въехала на Агентур-стрит и, резко затормозив, остановилась перед домом этого высшего белого служащего резервации. Суперинтендент вышел из машины, утомленный долгой ночной поездкой. Через хорошо ухоженный палисадник он прошел в свою служебную квартиру. Жена уже встала и с некоторым беспокойством дожидалась его.

Холи намеревался принять ванну, проглотить завтрак из чая и яичницы с ветчиной и сразу же отправиться на службу. Он не был расположен к разговорам, но все же, размягченный атмосферой своего дома, сказал:

— Я надеялся, что этот Кинг после бракосочетания с красивой молодой женщиной и после своего успеха на родео снова включится в нормальную жизнь. Но кто может понять воспитанного в национальных традициях индейца?

— Что же он в конце концов сообщил?

— Ровным счетом ничего. Он совершенно неисправим. Теперь с ним будут разбираться высшие инстанции. Все в связи с нашей резервацией. Это неприятно.

Миссис Холи налила своему супругу вторую чашку чая.

Между тем в своей значительно более скромной квартире завтракал и шофер суперинтендента. Ему жена тоже поставила на стоял яичницу с ветчиной, но подала к ней не чай, а большую чашку кофе.

— В чем же они его теперь обвиняют? — спросила она при этом.

— Он был и остался гангстером, и где он ни появится — льется кровь. Должно быть, что-то страшное происходило в Нью-Сити после родео.

— Да, да, малыш, но ведь все только из-за того, что Кинг развязался с бандитами. Они хотели его убить, и он защищался.

— Рассказывай об этом кому-нибудь другому! Отчего это явились гангстеры в Нью-Сити? Только из-за него. Надеюсь, мы теперь раз и навсегда избавлены от этого индсмена. Я не могу спокойно спать с тех пор, как я увидел его в автомобиле.

— Значит, нет его, и все спокойно. Но ведь он только свидетель. Он вернется, имей в виду! Он очень молод и очень популярен. Они употребят все усилия, но не так-то легко его осилить.

— Ты говоришь что-то странное.

Миссис Брус посмотрела сбоку на своего мужа.

— Мне он, во всяком случае, неприятен. Такой худой, движется как ягуар, и эти глаза…

Брус допил четвертую чашку кофе, вытер бумажной салфеткой губы и поднялся.

— Я отвезу суперинтендента на службу и пойду мыть машину.

— Такими грязными вы еще никогда не возвращались.

— Песчаная буря была вчера, а с тех пор мне не было времени этим заняться.

Жена покачала головой.

Брус отвез суперинтендента на служебной машине к находящемуся в ста пятидесяти метрах зданию агентуры и доставил — в виде исключения — также на служебном автомобиле миссис Холи в больницу, расположенную неподалеку на холме. Она хотела проверить зрение.

Брус отогнал служебную машину обратно на стоянку перед агентурой и пошел затем по боковой улице позади дома суперинтендента, где находились большой сад и гараж. Перед гаражом стояла запыленная собственная машина суперинтендента. Брус принялся поливать ее.

При этом на него снова смотрели два темных глаза тем самым последним взглядом, которым молодой индеец Джо Кинг скользнул по шоферу, прежде чем в Карнивилле он был другими людьми пересажен в другую машину, а Брус уже ночью повез суперинтендента через Нью-Сити назад в резервацию.

«Что-то ему от меня надо было… — думал Брус и не мог избавиться от этого взгляда. — Наверное, хотел, чтобы я известил его жену. Но как же мне это сделать? Я ведь на службе. Об этом может побеспокоиться Холи».

Черные глаза исчезли из воображения Бруса, потому что он решил, что его совесть может быть спокойна. Однако они снова возникли на улице, позади сада, когда тут остановилась индеанка, приближения которой шофер, занятый своей работой и своими мыслями, не заметил. Это была Квини, в девичестве Халкетт, едва достигшая восемнадцати лет, ученица художественной школы на далеком юге, находящаяся на каникулах дома и по обстоятельствам, о которых циркулировало много слухов, недавно вышедшая замуж за Джо Кинга. Оба жили на маленьком ранчо, расположенном далеко от агентуры. По всей вероятности, Квини приехала в агентуру верхом. Одетая как ковгел, в гармонично сочетающиеся по цвету брюки и блузу, с миловидными чертами лица, она выглядела привлекательно и должна была вызывать невольную симпатию.

Брус взглянул на нее, не прекращая работы.

— Да, пыльная была дорога, — сказала она, глядя на еще не отмытые части автомобиля.

Брус с готовностью поддержал начатый разговор:

— Дорога-то хорошая, да между Нью-Сити и Карнивиллом мы угодили в пыльную бурю — я уже думал, у меня руль из рук вырвет, и совсем ничего не видно было. Если бы ваш муж меня не заменил, это бы плохо кончилось. Ваш муж — хороший водитель, и у него, надо сказать, есть шестое чувство — направления. Он с машиной справляется так же хорошо, как и с лошадью.

Квини улыбнулась, ее улыбка сверкнула узенькой серебряной полоской.

— Счастье еще, что мы поехали на личной машине, — продолжал шофер. — Она все-таки значительно мощнее, и есть кондиционер.

Тут шофер так неудержимо разболтался, что Квини подумала, что не успеет вовремя ни к суперинтенденту, ни к его супруге домой.

— Надеюсь, мой муж тоже скоро вернется, — сказала она.

— Вам придется малость запастись терпением, миссис Кинг, ведь он из Карнивилла еще куда-то поедет. Ну у них там и автомобиль, даже суперинтендент не может о таком мечтать. — Шофер отложил шланг и прищурил один глаз. — Автомобиль, какие держат для забавы миллиардеры, которые на самом деле крупные гангстеры и нуждаются в них для своих дел; и еще специальные полицейские подразделения, которые иначе не смогут ни за кем гоняться. Вот это была вещь!