Женское образование в России - Эдуард Днепров

Во-первых, правительство не было заинтересовано в создании единой женской школы: каждая ее ветвь – женские институты, мариинские гимназии, министерские гимназии и училища, несмотря на декларируемую в эту эпоху всесословность школы, была направлена на определенный сословный контингент. К тому же женские институты и мариинские гимназии решали, как уже отмечалось, дополнительные – сословно-национальные задачи, связанные с общей и образовательной политикой в национальных районах России. И соответственно, во-вторых, эти ветви женского образования финансировались принципиально различным образом. Мариинские женские учебные заведения – за счет правительства, министерские – за счет общественных и частных средств. Поэтому было решено оставить в силе упоминавшееся ранее высочайшее повеление 1859 г. о разделении женских учебных заведений на два ведомства.

Так были окончательно закреплены, по существу, две принципиально различные системы женского образования в России – чисто государственная (в Мариинском ведомстве) и общественно-государственная (в Министерстве народного просвещения). И вплоть до 1917 г. эти системы не пересекались. Хотя с конца 1860-х гг. и особенно в 1880-х гг. правительство предпринимало решительные и многократные попытки огосударствить женские школы, находившиеся в ведении Министерства народного просвещения.

Государственный характер открытых женских гимназий Мариинского ведомства был окончательно утвержден Уставом училищ для приходящих девиц Ведомства учреждений императрицы Марии, принятым 9 января 1862 г. [34]. Еще при рассмотрении проекта Положения о женских училищах Министерства народного просвещения 1860 г. Мариинское ведомство резко выступило против привлечения местных сословий к управлению его собственными училищами, «коль скоро оные основаны без местных пожертвований и приношений» [27, т. 3, с. 575]. В новом Уставе этих училищ данная позиция была жестко зафиксирована. Вместо попечительного совета министерских училищ Мариинское ведомство учредило при своих училищах хозяйственный комитет, в котором общественный элемент напрочь отсутствовал (параграф 16 Устава). Круг деятельности данного комитета был предельно ограничен и сводился к составлению сметы расходов на год и к представлению ее на утверждение попечителя училища (параграф 17). Попечителям вверялось ближайшее заведование училищем, и назначались они «монаршею волею». Высшее управление училищами передавалось из рук Главного совета женских учебных заведений Главному управляющему Ведомством учреждений императрицы Марии (параграф 5). Иными словами,

Устав закреплял бюрократический и централистский характер управления открытыми женскими учебными заведениями Мариинского ведомства.

Вместе с тем новый Устав закреплял и введенный ранее семилетний учебный курс мариинских женских гимназий, в отличие от шестилетнего курса министерских училищ, и, кроме того, предусматривал, во-первых, создание, «сверх семи классов», педагогических курсов, «в которых бы девицы, окончившие общий курс и предназначающие себя к наставнической деятельности, могли получать специально педагогическое образование», и, во-вторых, открытие приготовительного класса для элементарного обучения (параграфы 4, 28). Такие классы были, как уже отмечалось, и в министерских женских училищах по Положению 1860 г. Однако введение по настоянию Н. А. Вышнеградского семилетнего обучения и сверх того педагогических курсов в мариинских училищах ставило их в образовательном отношении существенно выше министерских женских училищ.

Соответственно Мариинское ведомство резко обошло министерство и в предоставлении выпускницам своих гимназий дополнительных прав, приравняв таковые к женским институтам. Окончившие полный курс учения в мариинских гимназиях получали, без особого испытания, свидетельство на звание домашних учительниц; окончившие специальный педагогический курс – свидетельство на звание домашних наставниц. Получившие одобрительные свидетельства об окончании четырех низших классов семиклассных гимназий получали права «на звание первоначальных учительниц и учительниц народных училищ, если они по достижении 16-летнего возраста будут исполнять в течение полугода обязанности помощниц учителя или учительницы при каком-либо начальном училище» (Параграф 46. Сравнительный анализ уставов и положений женских учебных заведений) [261. Оп. 11. 1894. Д. 12. Л. 671– 695].

Таким образом, в образовательном и правовом, не говоря уже о финансово-экономическом, положении мариинские женские училища имели существенные преимущества перед министерскими. То есть чисто государственная подсистема женского образования, в сравнении с общественно-государственной его подсистемой, изначально выстраивалась как привилегированная. И понадобилось немало общественных усилий, отраженных, в частности, в шеститомном своде замечаний на различные школьные проекты (о котором речь пойдет позже), чтобы к 1870 г., к изданию нового Положения о министерских гимназиях и прогимназиях, уравнять их в образовательном и правовом (но отнюдь не в финансово-экономическом) отношении с гимназиями Мариинского ведомства.

После утверждения Устава училищ для приходящих девиц Ведомства учреждений императрицы Марии это ведомство несколько активизировало расширение сети своих училищ. Направления такого расширения оставались прежними: столичные города и национальные районы России. В 1864—1865 гг. были открыты шестая петербургская и царскосельская мариинские гимназии; три министерские московские гимназии переданы в ВУИМ, как и Астраханская и Витебская женские мариинские гимназии. Тогда же были открыты еще четыре мариинские гимназии: две в Северо-Западном крае – в Минске и Могилеве и две в Юго-Западном крае – в Житомире и Каменец-Подольском.

Характерно, что усмиритель Польского восстания генерал-губернатор Северо-Западного края М. Н. Муравьев – «вешатель» настаивал на том, что устраивать женскую гимназию в Витебске «на основаниях Положения 1860 года преждевременно и что лучше устроить гимназию правительственную, без участия общества». Такого же мнения были и руководители школьного ведомства, считавшие, что «Положение 1860 года предоставляет значительную долю участия в управлении женскими училищами местным обывателям, которые могут оказать вредное влияние на дух и направление училищ в крае».

Наконец, и руководство Ведомства учреждений императрицы Марии было убеждено, что «в видах упрочения русской народности в Северо-Западном крае, между прочим, через учреждение женских учебных заведений, в управлении которых местное население не принимало бы участия», следует открывать здесь именно мариинские гимназии, имеющие чисто правительственный характер.

Таким образом, по отношению к женским учебным заведениям в национальных районах мнение правительства было единодушным. Здесь власть вносила существенные коррективы в свою образовательную политику, выбирая те элементы, рычаги этой политики, которые более соответствовали общим политическим охранительным задачам.

Но и в данном случае наличные финансовые ресурсы выступали в качестве естественных ограничителей политики «образовательного охранения». С учреждением названных женских училищ в Северо-Западном и Юго-Западном краях, отмечал Главный совет женских учебных заведений, «Ведомство императрицы Марии кончило принятое на себя дело открытия чисто русских учебных заведений во всех девяти губерниях края. Далее оно идти не может без расстройства своих денежных средств и предоставляет Министерству народного просвещения и местным обществам усиливать там число заведений, из которых бы девицы выходили бы, по примеру женских гимназий, устроенных ведомством, образованными в духе русской народности» [94, кн. 2, с. 93– 95].

Всего же в Мариинском ведомстве к 1867 г. состояло 25 женских гимназий, из них 10 было в столицах. Как видим, государственный сектор женского образования был весьма незначительным. Число общественно-государственных женских училищ Министерства народного просвещения имело к этому времени по меньшей мере четырехкратный перевес.

К. Д. УШИНСКИЙ И РЕФОРМИРОВАНИЕ ЖЕНСКИХ ИНСТИТУТОВ

Постоянно растущий в конце 1850 – начале 1860-х гг. интерес русского общества к проблемам женского образования, который сопровождался на редкость единодушной и острой критикой господствовавшей сто лет закрытой сословной системы институтского воспитания, и, кроме того, достаточно интенсивный рост открытых всесословных женских училищ, быстро получивших общественную поддержку, заставили женские институты, ранее отгороженные от времени и пространства, в какой-то степени откликнуться на требования новой эпохи. Однако в целом эти оплоты старорежимного женского воспитания достаточно долго стояли в стороне от запросов новой российской действительности, от духовного подъема, охватившего в те годы русское общество.