Я полюбил тебя в Нью-Йорке - Айдай Нурланова

– 120 и 80. Давление стабильное. Сколько времени она была без сознания? – доктор Уилсон оглянулся вокруг и остановил свой взгляд на Алексе, предполагая что именно он взял её на руки и положил сюда. Но Алекс, когда увидел единственную любовь своей жизни на полу, потерял счёт времени и не знал что ответить. Благо, его мама знала

– Не более двух минут. Как только она упала, мы положили её сюда и через минуту она открыла глаза.

Доктор встал с дивана и начал класть в чемодан свои вещи.

– Это вазоваговальный обморок. Он может быть вызван при сильном стрессе, обезвоживании организма, пребывании в душном, замкнутом помещении, истощении организма разными препаратами. Он длился менее двух минут – это самый распространённый тип обморока среди молодых людей и не вызывает опасения, – он посмотрел на Ками. – Если бы обморок длился больше трёх минут, было бы другое дело.

– Что это значит? С ней всё в порядке? – Камила, кажется, до сих пор не пришла в себя от испуга, чем заставляла свою дочь сожалеть ещё больше.

– Это значит, я могу сказать, что сейчас с ней всё хорошо. У неё стабильное артериальное давление, температура в пределах нормы, не наблюдается одышка, усталость или потливость. Но в любом случае, я советую обследоваться для полной уверенности.

– Это лишнее, – заверила Амелия. – Вы же сами сказали, что кратковременный обморок не опасен.

– Нет, дочка, не упрямься. Мы завтра же пойдём на приём.

– Мамочка, всё прошло. Я чувствую себя отлично. Тем более.....

– Доктор Уилсон, завтра в 11 утра запишите на приём. Обследуйте её и сделайте назначение специалистам, – голос Майкла прозвучал повелительно ровно в той степени, что ни за кем после не осталось право на обсуждение.

– Конечно, буду ждать вас. А сейчас, Амелия, отдыхай.

– Спасибо, доктор.

– Спасибо большое, доброго вечера.

Амелий ничего не оставалось кроме как молча закатить глаза и нахмурить брови.

– Хорошо, для вашего спокойствия я пойду на обследование, но сейчас я хочу домой.

– Ты не хотела бы остаться ненадолго? – спросила мама.

– Нет, я хочу принять душ и лечь в свою постель, – ей не хотелось оставаться в этом доме ни на минуту, где хозяйничала Тиффани. Стены этого дома душили её. Ей больше всего хотелось оказаться в своей комнате, лечь калачиком и закрыться от всего мира.

– Хорошо, тогда я поеду с тобой, – решительно сказала Камила.

– Я отвезу вас, – более решительно заявил Алекс. Зная, что мама и Алекс ни за что не отпустят её одну, ей пришлось согласиться.

– Извини, Тиффани, что испортила тебе вечер. Я сама не знаю как так получилось, – сказала Амелия для формальности.

– Главное, что с тобой всё хорошо. Мы все перепугались за тебя, – голосом матери Терезы сказала Тиффани. Затем подошёл Брюс и поцеловал её в лоб.

– Иди отдыхай. Но завтра ждём от тебя результатов обследования.

– Да, конечно, – доброжелательно ответила Амелия. Она всегда чувствовала от него особую симпатию и отвечала ему тем же.

– Тогда не будем тебя задерживать.

Прощаясь с Питером и Дженнет, Амелия заметила, что Майкл не проявил к ней ни капли заботы. Он стоял на стороне, держась с Тиффани за руки и просто наблюдал как посторонний человек. Он отнёсся совершенно равнодушно к ней. Его реакция и реакция Алекса контрастировали как чёрное и белое. Алекс затрепетал как мотылёк, а он принял нейтральную позицию между заботой и бездействием. А ведь нейтралитет тоже позиция.

Только в машине Алекса Амелии удалось глубоко вздохнуть и перевезти дух. Всю дорогу она молчала. А мама и Алекс воодушевленно разговаривали. Камила не скрывала радости. По её мнению Тиффани была достойна её сына. А та в свою очередь не безучастия своей мамы поняла, что Майкл особенно дорожит матерью и покорила мягкое сердце Ками. Камила была наивная и пробиться к ней в доверие мог каждый человек, вне зависимости от расы, пола, возраста, положения в обществе. Достаточно было подержать для неё дверь при выходе, а тут Тиффани приложила все усилия. Так что, не за горами был тот день, когда она провозгласит «Ты мне как дочь».

Через 10 минут своим роскошным вечерним видом блеснул пентхаус Форбсов. В тысячный раз уверяя, что чувствует себя прекрасно, Амелия попрощалась с Алексом. А затем и с мамой у двери в свою спальню. Захлопнув дверь в комнату, Амелия дала сумке вырониться на землю, лениво сняла джинсовую куртку, которая служила ей накидкой поверх короткого платья с горошками. Несколько секунд, простояв прислонившись спиной к двери, она смотрела в свою постель. Нежная атласная простынь выглядела заманчиво, но она твёрдо наказала себя, что сейчас она туда не повалится. Минув свою кровать, Амелия направилась к огромному окну. Шторы были открыты. Ночной Манхэттен был великолепен! Бессонная нью-йоркская ночь, освещённая красочными, мигающими, бесконечными огнями, величественные небоскрёбы, бесконечные потоки машин.... над ними можно было любоваться вечно. Многомиллионный город всегда был в движений. Амелия была готова поклясться – это самый красивый город на планете. Амелия уставилась в окно и смотрела в даль, но не видела ничего. Вся завораживающая красота, которая была перед ней секунду назад в миг потускнела. Даже самому красивому городу не удалось ни на секунду успокоить бурю в душе. Нет! Здесь оставаться нельзя. Душа требовала какого-то действия, но она сама не знала чего. Взять, например, огромный тяжёлый предмет и разбить это гигантское окно, переломать все предметы в доме, разрезать и сжечь все вещи Майкла. А на дыму развести костёр, налить масло наповал и бросить туда Тиффани. Бред какой! Она встряхнула голову. С каких пор она позволяет таким мыслям посещать её голову?! Ей срочно нужен холодный душ, чтобы смыть с себя остатки дня.

Белое шелковистое платье было медленно повалено на пол. Сначала Амелия просто урегулировала тёплую воду. А потом целиком зашла в кабину. Вода потекла по плечам, обволакивая кожу. Она просто стояла под душем, а потом нырнула головой о быстрый поток воды. Но тёплая вода не давала никакого эффекта. Она повернула кран вправо, вода становилась холоднее, а потом ещё правее, вода всё теряла свою теплоту и ещё правее, пока кран не был установлен максимально вправо, а вода утратила весь свой тёплый источник и стала ледяной. Но вместо взбодренности её настигла меланхолия, что гложила и давила. Веки опустились, а подбородок потянулся вверх жадно принимая весь поток ледяного штурма. За закрытыми глазами предстал фрагмент из сегодняшнего