Черный фотограф - Светлана Успенская

Дальше было уже, как говорится, дело техники. Леня не спеша, получая массу удовольствия от каждого своего действия, целый вечер печатал снимки. Он уже предвкушал ту часть работы, которая была непосредственно связана с процессом шантажа. Правда, в душе еще копошились смутные сомнения. Вполне могло оказаться, что это просто какой-то богатый маразматик, неизвестный широкой публике, но и тогда это было не так уж и плохо, все равно можно его как-то отыскать, если тщательно покопаться.

«А все-таки Поташов это или нет? У кого бы вызнать?» — размышлял Леня, пока сушились фотографии.

В смутной надежде услышать или увидеть на экране свой новый объект внимания, он крутил подряд все каналы телевидения и внимательно прослушивал новости программ вечернего эфира. Фамилия Поташова склонялась по всем падежам, но его самого почему-то не показывали. На экране бородатый журналист важно вещал:

— По сведениям заслуживающих доверия источников в штабе партии народного единства, стало известно, что лидер партии Николай Поташов намерен поднять в Государственной думе вопрос о государственном субсидировании программы возрождения народного предпринимательства и народного просвещения. Для обсуждения этого вопроса Поташов недавно встречался с лидером другой крупнейшей партии страны — христианско-либеральной партии прогресса…

По другой программе симпатичная девушка с неподвижным лицом замороженной красавицы говорила:

— Вчера лидер партии народного единства Поташов выступил с заявлением о приоритетных направлениях работы партии. В частности, важнейшими областями деятельности партии признаны: борьба за ограничение доли иностранного капитала в российских предприятиях, субсидирование народного образования и медицины, меры по охране материнства и детства…

— Хоть бы показали этого деятеля, — ворчал засыпающий Леня. — А то слышишь звон, да не знаешь, где он.

Однако Поташов был на слуху, но совершенно неуловим. Все обсуждали, что он сделал, что сказал, где выступил, но он сам как будто скрывался, а может быть, Лене просто не везло. Он даже внимательно просмотрел юмористическую передачу, в которой показывали пародию на лидера партии народного единства, но от этого облик «партайгеноссе» не становился яснее.

«Не буду спешить, — подумал шантажист. — Он от меня никуда не уйдет. А интересно, какой скандальчик приключился вчера в борделе и знает ли он, что его засняли?»

Понедельник принес немало хлопот. Для начала Леня позвонил Васюхину и трагическим голосом рассказал выдуманную до последнего слова историю о том, как он оставил его прекрасный «Форд» около подъезда и только на секунду отвернулся, как неизвестный злоумышленник ударил его своей машиной и скрылся тут же в неизвестном направлении.

— Тебе это дорого обойдется, — мрачно предупредил Женька. — Иди в автосервис. В твоем распоряжении неделя, больше я не смогу скрывать этот факт от отца.

— Все будет сделано, заплачу любые деньги, он и не заметит, что машина поцелованная, — заверил Леня.

— Посмотрим, — сказал расстроенный Женька.

Не мешкая, Леня взял все последние деньги, оставшиеся от финансирования его предприятия нестроптивым бизнесменом Кожевниковым, и, не торгуясь, сдал машину в ремонт.

— Хорошая тачка, послушная, — объяснял он мастеру. — Она мне жизнь, можно сказать, спасла. Ты уж сделай.

— И не вспомнишь, где было помято, — заверил тот.

После этого Леня направился в редакцию. Влада Петровна была несказанно обрадована досрочным появлением своего помощника.

— У нас все горит. Куча работы, я зашиваюсь одна! — по привычке говорила она, неторопливо покуривая сигарету.

— Влада Петровна, можно вам задать интимный вопрос, — неожиданно для себя сказал фотокор. — Как вы относитесь к партии народного единства?

Редакторша набрала побольше воздуха в грудь и сказала:

— Есть такая партия…

Дальше ее речь, будучи запротоколированной, заняла бы объем небольшой просветительской брошюры. Конспективно суть ее состояла в следующем. Влада Петровна рассказывала о том, что эта партия была создана на деньги, вырученные от торговли оружием в ближневосточные страны, что глава партии Поташов — ставленник мафии, занимается поставкой героина. Что партия подозревалась в том, что финансирует военные действия в «горячих точках» страны. Что она торгует незаконно нефтью, золотом и алмазами. Что ей принадлежат несколько крупнейших банков страны. Что Поташов имеет роскошную виллу и у его престарелой жены коллекция бриллиантов, не уступающая по количеству коллекции английской королевы, а внуки Поташова учатся не то в Оксфорде, не то еще где-то. Что он сам провозглашает приоритет крепкой семьи и возрождение домостроевских традиций…

— Даже если половина вами сказанного правда, то это уже слишком много, — сдался перегруженный информацией Леня. — А вы слышали о последних инициативах Поташова? Может быть, нам стоит их осветить в нашей газете?

Влада Петровна внимательно посмотрела на своего сотрудника.

— Как, Соколовский, неужели вы поддерживаете этого лицемерного типа, популистские идеи которого…

— Нет, что вы, я вообще только вчера об этом услышал… А может, мы их того, разоблачим? Я думаю, нашим читателям будет интересно.

— А что, это хорошая идея, — задумалась редакторша. — Он с удовольствием встречается с журналистами. Реклама!

— А какой он из себя? Такой молодой, с усами?

— Ну что вы, Соколовский. Как можно так не интересоваться политикой! Пожилой, с бородкой, на Паниковского похож…

Назвался груздем — полезай в кузов. Через несколько дней Леня и Влада Петровна ехали на собрание партии народного единства, где ожидалось выступление Поташова и где должны были сообщить о важных событиях, которые нуждались в освещении прессой. Этому историческому моменту предшествовала целая кампания по рекламе последних инициатив партии в связи с надвигающимися выборами.

Влада Петровна напрягла все свои связи в мире свободной прессы, чтобы получить приглашение на эту встречу.

— Ох, мы про него напишем… — грозилась она. — Странно, вам иногда ценные идеи приходят в голову, Соколовский.

В зале бывшего Дома культуры какого-то завода было много народа. Сновали репортеры, телевизионщики таскали свою аппаратуру и по-хозяйски выталкивали всех, кто загораживал сцену с трибуной и столом президиума. Леня и Влада Петровна пробрались поближе. Зал гудел, как растревоженный улей, предвкушая прения и дебаты.

— Можно будет попросить его об интервью, — прошептала Влада Петровна. — Только бы после выступления к нему пробиться.

— Пробьемся, — спокойно пообещал ее напарник и тут же замер.

По проходу, рассыпая приветствия и раздавая рукопожатия, в окружении телохранителей и соратников по партии пробирался невысокий сухонький мужчина с бородой.

Вне всякого сомнения, это был тот самый клиент из загородного борделя, который еще пару дней назад в двух шагах от Лени корчился в пароксизмах страсти, охаживаемый плетками пышнокудрых красавиц. Перемена, случившаяся с ним, была разительна. Теперь перед ним был представительный пожилой мужчина, с благородными сединами и гордой посадкой головы, снискавший пылкую любовь своих соратников по партии и уважение своих врагов.

Леня смотрел на него во все глаза, потом внезапно пришел в себя, сел, втянул голову в плечи и стал шарить в карманах, ища темные очки. Он боялся, что его могут узнать — в одном из сопровождавших Поташова серопиджачных личностей он опознал охранника, который обсуждал интимные проблемы своего шефа в гостиной флигеля в подмосковном заснеженном пансионате. Два вальяжных телохранителя снисходительно оглядывали зал — в этой толпе единомышленников они находились только для проформы: тут им не от кого было защищать своего шефа, разве что от настырных журналистов.

Тут же зал осветился множеством фотовспышек. Леня, прикрывая лицо фотоаппаратом, тоже вынужден был выполнять свои профессиональные обязанности, хотя главное для себя он уже выяснил: Поташов и тот, кого он снял в загородном борделе, — одно лицо. Но раз заварил кашу с посещением собрания партии — надо расхлебывать.