Грязная игра - Джим Батчер

Мне нужно было изменить тактику.

Вурдалак слева от меня был чуть быстрее своих собратьев, и я бросился влево, увлекая его за собой и ещё немного увеличивая дистанцию между ним и его товарищами. Когда его когтистые ноги оторвались от земли, я вскинул посох, снова воззвал к Зиме и прокричал:

— Glacivallare!

Пласт льда толщиной в полтора фута c пронзительным звуком вырос от пола до потолка, разрезав помещение по диагонали, ровной, словно прочерченной по линейке линией. Поднимаясь, лёд ударил по пяткам первого вурдалака и с душераздирающим скрежетом врезался в потолок прямо перед носом у других двоих.

Время было выбрано безупречно. Это снова был бой один на один. Меня охватил триумф.

Это продолжалось, наверное, в течение секунды, а затем скачущий вурдалак врезался в меня как профессиональный полузащитник, который также был голодным каннибалом.

Он врезался в меня достаточно сильно, чтобы поломать рёбра, и я понадеялся, что раздавшийся треск был всего лишь звуком ломающегося льда. Мы жёстко приземлились на пол, причём я оказался снизу, и мой пыльник теперь скользил по жёсткой поверхности, гася часть энергии удара.

Вурдалак явно знал, что делает. Я сталкивался с ними прежде несколько раз, и все вурдалаки, в основном, дрались со слепой яростью, одной грубой силой, полосуя когтями и разрывая всё, что могут достать. Этот действовал по-другому. Он ухватил обеими руками мой посох, выворачивая его в сторону с потрясающей, невероятной силой, и наклонил ко мне голову, подбираясь к горлу, чтобы сразу меня прикончить. Я достаточно знал о рукопашном бое, чтобы распознать технику и дисциплину. Одно дело драться с буйным пьяным любителем, и совсем другое — с обученным солдатом или чемпионом смешанных боевых искусств.

За многие годы я кое-чему научился, тренируясь с Кэррин и другими. Секунду я сопротивлялся усилиям противника вывернуть мой короткий посох, затем выпустил его, одновременно согнувшись и пнув вурдалака изо всех сил, пытаясь оттолкнуть его в сторону.

Я не смог отправить его в полёт, или тому подобное, но, одновременно лишив его точки опоры и придав ему изрядный импульс в новом направлении, опрокинул его на лёд, прежде чем его челюсти сомкнулись на моём горле. Я почувствовал, что его вес на мне исчез, и поспешно откатился в сторону, используя инерцию собственного пинка.

Я поднялся на ноги чуточку быстрее, чем боец-вурдалак, и уже складывал в уме заклинание огня — но без помощи посоха, чтобы сфокусировать энергию заклинания более эффективно и результативно, у меня не получилось сделать это достаточно быстро. Вурдалак вскочил на ноги, впившись когтями в лёд, и стремительно кинулся на меня с моим же посохом, вращая его перед собой так, словно умел пользоваться им в драке.

Я вскрикнул и начал уворачиваться. Если бы мы были на улице, он размолотил бы меня в фарш и проглотил бы, почти не жуя. Но мы были не на улице. Мы дрались в морозном арктическом воздухе небольшого магазинчика, покрытого Зимним льдом. Лёд постоянно мешал ему, всё время заставляя держать равновесие, но для Зимнего рыцаря он был столь же твёрд и надёжен, как пол в танцевальной студии. Огибая напольные вешалки, я свалил парочку на наступающего вурдалака, надеясь сшибить его с ног, а затем резко сменил направление, надеясь немного оторваться или заставить его потерять равновесие. Мне нужно было выиграть лишь долю секунды, чтобы пустить в ход ещё одно заклинание и закончить бой.

Проблема была в том, что вурдалак знал это. Он быстро бросился на меня, ловко сохраняя равновесие, и пока он был на ногах, я был в тупике. Всё, что он должен был сделать — это блокировать меня, пока его друзья не сломают ледяную стену, либо как-то не обойдут её, и тогда я труп.

Звёзды и камни, как мне сейчас не хватает моих запасающих силу колец. И жезла, и защитного браслета, и каждого маленького магического инструмента, что я когда-либо сделал. Но поскольку моя лаборатория вместе со всей утварью была уничтожена, это изрядно сократило мои возможности что-либо изготовить — а застряв на острове на всю зиму с жёстко ограниченными запасами, лишь тем, что мой брат мог собрать и привезти на лодке, я всё ещё был не в состоянии построить что-нибудь столь сложное и столь персонализированное, как новая лаборатория. Мне удалось вырезать посох и деревянный череп, работая кропотливо и чрезвычайно медленно, ведь практически всеми инструментами, которыми мне пришлось работать, были небольшой набор ножей и немного наждачной бумаги, оставшейся после строительства причала Что-за-Хрень-Док.

Подготовка! Проклятье, Гарри. Ключ к выживанию чародея лежит в тщательной подготовке!

Я слышал, как по моей ледяной стене словно молотят кувалдой, и хотя сквозь туман ничего нельзя было разглядеть, с каждым ударом высота звука менялась, словно лёд уже начал трескаться и дробиться.

— О боже! — в панике прокричал Харви. Его я тоже не видел, и на секунду даже забыл о нём. Вероятно, он всё ещё оставался там, где я его оставил, о нескольких футах от стены, и ему было видно, что там творится.

Другие два вурдалака пробирались сквозь стену.

Что-то внутри меня начало вопить вместе с беднягой Харви.

Пришло время действовать ва-банк.

Я резко развернулся и вступил в бой с воином-вурдалаком.

Посох метнулся к моей голове. Я поднял левую руку, пытаясь принять удар на мясистую часть предплечья. Хоть боли я не почувствовал, перед глазами промелькнула белая вспышка. Рукав пыльника немного смягчил удар, но не слишком. Ведь защитные заклинания предназначались для того, чтобы замедлить и рассеять быстро движущиеся объекты, вроде пуль, или уберечь от колотых ран. В ударе большим тупым предметом нет никакой тонкости, но защититься от него очень сложно.

Оказавшись в зоне досягаемости посоха, я тут же врезал вурдалаку головой по носу. Он удивлённо и яростно взвыл, резко теряя скорость, и я тут же толкнул его одной рукой, используя каждую крупицу силы, что могла собрать для меня Зимняя мантия.

Вурдалак отшатнулся назад и наконец не смог удержаться на ногах!

Вспыхнувшая во мне надежда разожгла заодно и волю. Вурдалак упал, и я тут же триумфально проревел:

— Infriga!

Зима с рёвом ворвалась в маленький магазинчик, наверное, в пятый раз за минуту, окутывая упавшего вурдалака клубами зверски холодного тумана. Пару секунд я лихорадочно хватал ртом воздух, пока туман не рассеялся достаточно, чтобы я мог убедиться, что вурдалак вморожен в ледяной саркофаг.

— Харви! — прохрипел я. — Харви, отзовись!

— О Боже! — всхлипнул Харви. — Боже мой!