Когда наша не попадала - Александр Кулькин

– Кроме тех, кто послал этого вора, – возразил Иван. – И в следующий раз заявится вся шайка.

– Никто не заподозрит хозяина, если вора убьет молния или ветер сдует его с крыши, – задумчиво продолжил Спесь Федорович.

– Дык, батько, то ж стихия. А где нам её взять?

– Дыка ты сам видел, ему только пиво покажи, так все стихии разбегутся. Но его здесь нет, увы, – разочарованно протянул Кудаглядов – и неожиданно оживился: – А кстати, сало на тех кораблях есть?

– Атаман!! – в ужасе воскликнул волхв. – Нельзя быть таким жестоким!

– Простите, а чем вызван такой ужас? И что такое сало? – удивился отбросивший хандру дайсяку.

– Сало? – задумался атаман. – Сало – это еда… хотя нет, это намного больше, чем еда. Для некоторых это смысл жизни… нет, пожалуй, это что-то неразрывное с жизнью. Не знаю, как это объяснить, но если нашему Непейводе сказать, что на черных кораблях прячут сало, то гнев богов им покажется детской шалостью.

– Возможно ли такое? – вежливо усомнился Даитэнгу.

Кудаглядов только пожал плечами:

– Спросите Хачиро. Он скрестил с нашим казаком клинки.

– Этот человек достоин называться самураем. Я не буду при нём говорить слово «сало», – нахохлился Хачиро.

Даитэнгу задумался до того, что в рассеянности превратился в барсука. Никто не посмел указать почтенному наставнику, и он, что-то бормоча, ходил по комнате на задних лапах, пока не захотел что-то сказать. Сердито бурча себе под нос, снова стал человеком, сильнее натянул капюшон и по-человечески возразил:

– Эти кайзобане должны вернуться к себе, хотя бы один, и доложить, что ветра, волны или не знаю что не дают им обосноваться здесь. Но божественный ветер, камикадзе, подчинён только богам, а волна нужна только одна. Цунами… но я её боюсь.

– Да, – согласился князь. – Лекарство намного хуже болезни.

– Мы не знаем, что такое «цунами». Может быть, расскажете? – вежливо поинтересовался атаман.

Ответил Даитэнгу:

– Когда Рюдзин, морской дракон, ворочается в своём дворце, то возникает волна. Она мало заметна среди океана, но при приближении суши гнев Рюдзина растёт, и вырастает цунами. Обнажается морское дно, и люди видят скрытое, но вся вода собирается в вырастающую до неба волну-убийцу, и очень часто вид сухой гавани оказывается последним для живущих на земле. Если Рюдзин прогневается на этих разбойников-кайзобане, то они погибнут. Но погибнем и мы, гнев божества не разбирает правых и виноватых.

– Рюдзин – бог? – прервал наступившую тишину волхв.

– Конечно, – удивился оборотень.

– Значит, с ним можно договориться. Где его найти? Князь улыбнулся краешком губ и негромко ответил:

– Богам нет дела до смертных, и вообще, мы благодарны им, но свои проблемы должны решать сами.

– Правильно, – согласился волхв. – Но когда вопрос стоит о жизни или смерти, ребенок бежит к родителям. Подрастем – тогда сами справимся, ну а пока можно и даже нужно, просить о помощи.

– И о чём же нужно попросить великого морского дракона? – по-прежнему спокойно спросил дайсяку.

– О чём? – задумался Иван, но потом уверенно ответил: – О том, чтобы Волна смыла с чистоты океана три чёрных пятна, но пощадила город. Пусть дракон немного потерпит на себе последний корабль, тогда он уйдёт и не вёрнется… или вернётся нескоро.

– Прекрасная мысль, – князь был серьезен. – Но как донести эти слова до дракона?

– А где он находится?

– А где находится океан? – задумчиво спросил Даитэнгу. – Но будет ли он слушать? Я не уверен, что он прислушается ко мне, а людей он и подавно не замечает.

В отчаянии Иван встал и подошел к окну, взгляд его привлёк туман над речкой, он был так похож на толстое одеяло, которое осталось в далекой избе, что волхв непроизвольно зевнул. И тут в голову пришла мысль, очень и очень ожидаемая. Иван еле успел поймать мыслю за её хвостик, лентяйка было намерилась юркнуть в воспоминание об одеяле. Оттого вопрос прозвучал неожиданно и резко:

– А в реках есть драконы, или они тоже часть Рюдзина?

– Нет, – немного отстраненно ответил Даитэнгу. – Я лично знаю мидзути, дракона этой реки. Но после постройки плотины людям лучше с ним не встречаться. Зол.

– Но, почтенный наставник, – подхватил идею атаман, – вас-то он послушает.

– Не уверен, но знаю, кого он точно выслушает и, главное, послушается, – усмехнувшись своим мыслям, наставник на миг окутался серебристым облаком и, возникнув вновь, задумчиво сказал:

– Сейчас надо немного подождать. Посланец наш совсем рядом.

Чёрная с блеском лиса гордо вошла в комнату и лукаво прошептала:

– Хо-о-ороший мальчик, здравствуй. Приветствую и вас, великий князь и почтенный наставник. Здраствуйте, атаман и счастливый Хачиро. Дансяку, поздравляю, ваш сын сделал хороший выбор.

– Вежливость Ногицунэ превосходит даже её красоту, хотя это невозможно, – склонил голову князь. – Согласится ли величайшая из кицунэ выслушать нашу просьбу?

– Це-ре-мо-нии… – еле слышно прошептал Спесь Федорович, но, тем не менее, удостоился насмешливого проблеска глаз лисицы. Пока нежить и князь беседовали о поручении, ватажники взяли в оборот Хачиро.

– Друзья так не поступают! – безаппеляционно заявил Кудаглядов, в буквальном смысле припирая самурая к стене.

– Как? – удивился юноша, с трудом возвращаясь из воспоминаний, несомненно, приятных.

– Почему ты не сказал, что дансяку твой отец?

– А что бы изменилось? – искренне удивился Хачиро. – В любом случае, это был мой долг как самурая. Вот сейчас будут трудности с Айко и нашими семьями.

– Айко? Она же… – удивился Иван, но кто-то дёрнул его за ухо. Оглянувшись, заметил укоризненное помахивание черного хвоста и, сглотнув, продолжил. – Она же прекрасна, и пусть Лада будет добра к вам.

– Хорошо! – повысил голос князь. – Но я не могу приказать нашим гостям, могу только попросить их.

– О чём попросить? Может быть, надо поднимать ватагу? – тут же поинтересовался атаман.

– Прекрасная Ногицунэ просит, чтобы ваш молодой знающий сопровождал её.

– Иван, что ли? Ну дык надо – значит, надо!

– А меня спросили? – попытался возмутиться волхв, но ласковое поглаживание по шее кончиком хвоста превратило слова во что-то нечленораздельное.

– Разумеется, спросили, – ответил Спесь Федорович, старательно сохраняя на лице суровость. – И ты вызвался добровольцем! Уважаю и горжусь!

Когда величаво шествующая лисица и Иван вышли из комнаты, за их спинами раскатами грома прозвучали подозрительные звуки. Волхв вспыхнул и хотел вернуться, но один из хвостов ласково обнял его за шею, а тихие слова сняли обиду: