Черное солнце - Ирина Арбенина

И когда наконец она разогнулась над детской кроваткой, душа ее была смущена этой невинной улыбкой. Душа ее проснулась.

И хмуро глядя куда-то в сторону, Тоня сказала своей невестке Люське:

— Ладно! Перебирайся домой!

Ночью Тоне Семеновой приснился ее сын Женька.

Светлова сразу почувствовала неладное. У подъезда уже знакомого дома Семеновой толпились люди. Они были и на лестнице в подъезде, и на лестничной площадке перед дверью квартиры Семеновых. А сама дверь была распахнута настежь, и даже приставлена табуретка, чтобы не закрывалась.

Такое бывает только в одном случае… Когда в доме похороны.

Гроб был крошечный. Таких маленьких гробиков Аня в своей жизни никогда раньше не видела.

И закрытый.

Так хоронят тех, кого нельзя привести в божеский вид, чтобы продемонстрировать городу и миру.

Изуродованных во время страшных автокатастроф, потерявших надлежащий вид…

Уродливый младенец Женечка Семенов относился к их числу. Различие было только в том, что он таким в этот мир и явился.

Увидев девушку из поликлиники. Тоня Семенова, кажется, совсем не удивилась. В прошлый раз она выгнала ее, потому что понимала, что не из какой она не поликлиники, а «крутится» тут… Потому крутится, что что-то выведывает, вынюхивает.

Только такой охламон, как ее муж, позарившийся на дармовую выпивку, мог этого не понять.

Тоне, в общем, не было дела до того, что эта светловолосая девушка собиралась у них выведать.

Семенова боялась тогда только одного: что ненароком вылезет наружу то, в чем она и себе признаться не имела сил.

А именно в том, что у Люськи родился урод, виновата, очевидно, она. Тоня.

И это неизбежно бы «вылезло», начни Тоня Семенова вспоминать про свою жизнь в городке Октябрьский-27 и про Геннадия Николаевича Геца, фамилию которого якобы вскользь упомянула «девушка из поликлиники».

Но теперь все это не имело значения.

После того как Тоня забрала Люську и маленького Женечку из приюта, внук-уродец, к которому Тоня буквально с каждым днем привязывалась все сильнее, — всей душой! — прожил совсем недолго.

И, потрясенная смертью мальчика, Тоня рассказала Светловой и про детскую коляску, которую тогда брала с собой на работу… И про эту работу…

И про ту… — Тоня и не знала толком, как ее назвать! — которая навещала ее некоторое время назад, задолго до смерти маленького Женечки.

— И вы, конечно, понятия не имеете, как ее найти? — автоматически, без всякой надежды на положительный ответ, поинтересовалась совершенно ошеломленная рассказом Тони Светлова.

— Почему же не имею…

— Имеете?! — изумилась Светлова.

— Она же это.., адрес мне свой оставила.

— Адрес?! — Аня изумленно смотрела на Семенову.

— Ну да…

— У вас есть ее адрес?! — переспросила Светлова.

— Щас вот погляжу… Где-то был.

Семенова встала из-за стола, подошла к зеркалу и долго копалась в груде лежащей там всякой всячины — квитанций, каких-то ниток, коробочек, баночек. И наконец извлекла из этой груды листок.

— Вот. Все она тут и написала.

— Можно?

Аня, не веря происходящему, приняла из рук Семеновой как великую ценность листок из блокнота.

Светлова смотрела и не верила глазам своим: «Город П., улица Космонавтов, дом двадцать три…»

Точный адрес! Садись в поезд до города П. — и езжай!

Вот тебе и таинственная неуловимая женщина в белом!

Но Светловой было уже не до этого города П., чтоб ему!

Анна оперативно зашла в ближайшую аптеку, купила градусник и прямо в аптеке, не обращая внимания на оглядывающихся посетителей, померила себе температуру.

Градусник показывал тридцать шесть и шесть…

Все равно Светловой казалось, что ее бьет озноб.

Она посчитала себе пульс.

Пульс был нормальным. Но это ее мало успокоило. Душу ее наполнял настоящий ужас.

Прав был Оскар Уайльд, утверждая: у человека две трагедии — получить то, что он хочет, и не получить!

Анне так хотелось, чтобы ее муж оставил ее в покое и не мешал ввязываться в авантюрные расследования… И Петя Стариков так, в кои-то веки, и сделал: уехал, оставил и не мешал.

И что из этого?!

Как теперь Анна раскаивается в своем желании!

Если бы Петя был рядом, он бы непременно удержал ее от этой авантюры!

А теперь…

То, что рассказала ей Тоня Семенова, было ужасно.

Конечно, Семенова толком ничего не знала. Что вообще может знать уборщица? Но детали, о которых Тоня сообщила Светловой… Эта «контора», в которой Семенова двадцать лет назад мыла полы…

Какие-то пробирки! Опыты! Какая-то лаборатория!

И все, кто имел отношение к этой лаборатории, умирают один за другим… Гец, Николаев…

А Семенова уверена, что и внук ее родился таким уродом оттого, что она таскала с собой туда, в контору эту, своего сына Женьку, его отца.

И внук-младенец тоже умер.

Светлова еще раз, уже в поезде, по дороге в Москву, померила себе температуру. Удивительно: температура по-прежнему была нормальной!

Анна в ужасе смотрела на своих попутчиков. Мало того, что она во время своего расследования, возможно, подхватила какую-то дрянь, так не исключено, что и она сама является источником опасности! И ее надо теперь в карантин!..

Светлова скорбно вздохнула. Там она, очевидно, в скором времени тихо и быстро скончается!

Чуточку успокаивало Анну то, что все те, кто был в контакте с умершими, — Инна Гец, соседи Гецев в Линибурге, коллеги самого Геца… А также Семенова, ее муж, Люська-шалава… Семья умершего Полоцухина, кстати сказать! И другие персонажи… Все они были живы и здоровы! И, судя по всему, все — с нормальной температурой.

Здравствовала также и была полна жизни и энергии — даже сверх меры! — и деревня Ковда. Хотя находилась «в контакте» с Осипом Николаевым! Однако все другие Николаевы остались, по счастью, живы.

Но эти пробирки, о которых рассказала ей Семенова!

Какие там зомби, о которых Анна еще недавно гадала! Какие там зомби могут быть в пробирках?

В пробирках могут быть вирусы! Зараза всякая…

А зомби… Зомби — это прелесть что такое по сравнению с этой дрянью…

Да, Светлова сейчас променяла бы новую открывшуюся ей версию на десяток зомби! Милых, приятных женщин-зомби! С ними можно все-таки иметь дело. Они незаразные.

С вокзала Анна поехала не домой. Она отправилась, помчалась, понеслась прямо в Безбожный переулок. Ох, не надо было переименовывать этот переулок в Протопоповский! Генералу Тегишеву полагалось жить в переулке именно с тем, старым названием, — Безбожный!

Охранник уже привык к визитам Анны и беспрепятственно пропустил ее.

— Юли нет. — Аню встретил на пороге сам генерал и далее в квартиру не пустил.

— Не нужна мне ваша Юля на сей раз. — Светлова в упор смотрела на генерала.

— Я скоро умру?! — без обиняков спросила она.

— Ах, вот оно что! — Генерал ухмыльнулся. — Испугались, стало быть?

— Испугалась!

— И докопалась! Докопалась все-таки, любознательная вы моя?

— Докопалась!

— Спите спокойно, любознательная! Вам это не грозит! Вы слишком хорошенькая, чтобы я допустил такую ужасную развязку!

И генерал с треском захлопнул дверь перед самым носом у Светловой.

Очевидно, Игорь Багримович тут же позвонил консьержу, потому что могучий охранник, как только мог, крайне оперативно «помог» Ане покинуть подъезд.

— Грубиян! — обругала в сердцах Светлова охранника. — Грубиян и преступник!

Однако Светлова явно успокоилась и даже повеселела, а вернувшись домой, опять померила температуру — тридцать шесть и шесть.

Неужели это правда и она будет жить?!

Обнадеженная, Анна принялась названивать своему знакомому Федору Андреевичу Соколовскому.

— Федор Андреевич, миленький, а в том фонде знаменитом, где вы консультируете… Нет ли там специалистов по…

Светлова, как могла, объяснила, о чем именно она хотела бы потолковать со «специалистом», знающим человеком.

— Я позвоню кое-кому сейчас, узнаю, — откликнулся на ее просьбу, более похожую на мольбу, Федор Андреевич. — Однако какая экзотическая область знаний вас привлекла!

— Да уж привлекла.., экзотическая! Чтоб ей, этой области… — чертыхнулась про себя Светлова.

— Договориться о встрече с этим человеком? — предложил Соколовский.

— О, если это только возможно, Федор Андреевич, миленький! Я вам по гроб жизни буду благодарна! — залепетала благодарно Светлова и сама вдруг испугалась этой простой фразы «по гроб…».

— Полагаю, это возможно, — хмыкнул «Федор Андреевич миленький». — Без ложной скромности доложу вам: уважают старика и вряд ли откажут.

Я вам позвоню, как все разузнаю поподробнее.

Да, Анечка, забыл спросить… А вы на даче-то этим летом будете?

— Где? — Аня не сразу даже поняла вопрос: настолько она выпала из обычной колеи, где люди живут как ни в чем бывало, планируют будущее, строят планы.