Крыло (СИ) - Оришин Вадим Александрович "Postulans"

Я в черноте бесконечного космоса. Злой и враждебной. И вокруг меня раскинулось огромная сущность. Не существо, нет. Нечто неизмеримо большее. Бескрайние облака пыли, бушующие штормы энергии. И тянущиеся во все стороны щупальца, пронизывающие пространство и время.

Бог.

Не идол.

Титан.

Не создание.

Создатель.

Не существо.

Сущность.

Не творение.

Творец.

Мёртвый Бог.

Осознание подавляет и ошеломляет.

А затем мёртвый создатель обращает на меня микрон от своего бесконечного внимания.

И на меня обрушивается океан силы, прорва энергии.

Я делаю последний шаг, входя в алтарь. Но вхожу в него не с благоговением от встречи с творцом, а с ужасом от осознания катастрофы.

Агностики были правы.

Концентрация слетает окончательно, но это уже не имеет значения. Искра моего дара уже горит. Мгновения, когда мёртвый, но бесконечный создатель обратил на меня внимание, было достаточно. Всего лишь мгновения.

Последняя вспышка тьмы. Последний взгляд на бескрайний космос эфира и его единственного обитателя.

И я падаю на колени, силясь сделать вдох.

— Като!

Удар по спине заставляет лёгкие сократиться, и я выдыхаю. Вот почему не получалось вдохнуть.

Кашель душит, через раз дышу. Дышу, бесконечно сожалея, что ввязался во всё это.

В земной мифологии и ранних языческих религиях смерть Бога была нормой. Один, Осирис, да сам чёртов Иисус. Перерождение — норма. Природа умирает осенью, чтобы переродиться весной. Все души проходят цикл перерождения.

Я не хочу знать, как перерождается Бог. А оно обязательно переродится, потому что оно ещё существует. И находится в полной своей силе.

Почему у кого-то вообще есть сомнения на этот счёт?

Открываю глаза и, с трудом приподнимаясь, оглядываюсь. Три жреца и два неизвестных смотрят на меня с долей удивления.

— В сознании, — констатировал мужчина в красном костюме, Бронс. — Любопытно.

— Он прошёл ритуал, — тут же закрыл меня Артур. — Он посвящённый.

— Ритуал вне лимита, — напомнил Бронс.

— Но он — посвящённый, — настоял Артур. — Храм даст виру за нарушение лимита. Но мальчик теперь один из нас.

Я едва держался в сознании и опустил взгляд вниз, на свои руки. Рисунок на них, такой же, как у остальных. Он ярко пылал разными цветами. Я — маг.

С этой мыслью меня накрыла тьма.

Глава 16

Очнулся со скованными руками, несколько секунд потратил на попытки сообразить, что произошло до того, как я отключился. Вспомнил. Наличие оков тут же получило логическое объяснение, я скорее удивился бы, если их не было. Также ожидал, что, открыв глаза, увижу тюрьму.

Но нет. Воздух чист, что естественно для храма. А в тюрьме ожидаешь диаметрально противоположную какофонию запахов. Глаза открывал без особого страха, уже примерно представляя, что увижу вокруг. Комната, одна из комнат святилища, сейчас пустая. Никого, кроме меня, нет. Опрометчиво, я ведь и сбежать вполне могу. Руки скованы не за спиной, позволяя рассмотреть наручники. Два железных замка, в каждом по ремню, обжимающему мои запястья. Между собой замки соединяются цепью. Отверстия для ключа не нашёл, взломать не получится, только сломать. Сломать...

Железо замков и цепи... Ощущалось. Вызывало какое-то незнакомое чувство.

Голоса. И шаги. От двери. Сказал бы, что слишком тихие, чтобы хоть что-то расслышать, но...

Стоило сосредоточиться, как я начал различать слова.

—...прошёл на ваших глазах! — голос Артура, наставник зол.

— Я выполняю указание мессира, — ответил... голос знакомый. Я слышал его перед тем, как отключиться. Его звали Орис.

— Но сир Орис!

— Это решать не мне и не вам, — отрезал юстициарий.

Дальше они шли молча, а я ошеломлённо смотрел на дверь. Расстояние. Да, Артур почти кричал, едва сдерживаясь, но расстояние! Здесь же ещё добрая сотня метров. И то, как медленно они приближаются, лишь подтверждает мою мысль. Слух стал острее? Настолько острее?

— Он очнулся, — снова Артур.

— Тем лучше, — Орис.

Ещё три десятка шагов, прежде чем они дойдут до двери. Я сел, но получилось неловко — ноги тоже оказались скованы. Огляделся, но вокруг не было ничего, чем можно было быстро повредить хотя бы кожу ремней, не говоря уже о металле. Дверной замок щёлкнул.

Первым вошёл Артур, не без беспокойства осматривая меня. Сразу за ним зашёл и Орис. Мужчина в дорогом чёрном костюме. Очень дорогом. Я всю жизнь носил перешитую рабочую робу. Самая лучшая одежда, которую я видел на улицах — старые костюмы простого покроя. Да, была та троица из аристократов, что купили завод и лишили меня работы. По ним было понятно, что одежда дорогая, но только и всего.

Юстициарий выглядел непросто богато, он выглядел представительно. Чёрная ткань переливалась изумрудным светом. Все мелкие детали — запонки, пуговицы и прочее, будто выполнены вручную ювелиром. Трость из, кажется, какого-то дерева, но рисунок невероятный, словно застывший туман.

— Като, это... — начал было Артур, но Орис его перебил.

— Не стоит, я сам поговорю с мальчиком, — юстициарий обошёл наставника и выразительно на него посмотрел.

Артур, как мог, выразил своё недовольство, но возражать не стал. Орис, удовлетворённый реакцией, подошёл ко мне и остановился рядом, глядя сверху вниз. Лицо приятное, волевое. Глаза цвета лаванды, тёмные волосы зачёсаны и уложены. Но женственности это ему не добавляет, наоборот, образец элегантной мужественности. Просто состоятельный господин. Закончив меня рассматривать Орис, наконец, заговорил.

— Юстициарий Орис Блэк, — он протянул ко мне руку и схватил за плечо.

Сильно и грубо поднял меня на ноги.

— У меня к тебе есть вопросы, касающиеся того, как ты неоднократно смел нарушать закон.

Насмешливо хмыкаю.

— Я это уже понял, сир Блэк.

Юстициарий нахмурился:

— Для мальчишки с улицы излишний гонор. Не научила жизнь тебя уважению к тем, кто даром выше тебя поставлен?