Чародеи (сборник) - Андрей Смирнов

— Знаешь что, мой друг, — перебил его граф кен Апрей, — сейчас ты слишком возбужден. Закончим этот разговор завтра. Спокойной ночи. Я иду спать.

* * *

Но и на следующий день Дэвид остался непреклонен. Тренировки не было. Вместо этого граф и его оруженосец покинули замок и сели на камни у ручья.

— У тебя усталый вид, — сказал Лэйкил.

Дэвид мрачно кивнул.

— Я не мог заснуть. Думал. Мне кажется, я начинаю что–то понимать.

Недолгое молчание.

— Знаешь, ведь этот колдун, который послал демона… Он не начинает захватывать Землю. Он ее давно захватил.

— Любопытная идея. — Лэйкил вопросительно приподнял бровь.

Дэвид вздохнул.

— Я раньше не мог понять, как же мы допустили, что такое чудовище, как Роберт Каннинхейм, пришло к власти? Почему не было никаких организованных восстаний за те десять… нет, двенадцать лет… что он правит? Почему итогом демократии и свободомыслия стала такая диктатура, которой еще никогда не знала наша планета… Теперь я понимаю, как люди скатились в скотское состояние. Наверняка у половины полицейских чинов такие же фиолетовые шары внутри гэемона.

— Ты думаешь, таинственный колдун — это ваш Правитель Мира?

— А кто же еще? Это он превратил Землю в тюрьму.

— Если ты прав, — сказал Лэйкил, — то подумай вот над чем. Скорее всего, это не просто сильный колдун. Самое меньшее — это Лорд. Обыкновенный колдун или даже выпускник Академии оплести своей паутиной весь мир не сумеет.

— Мне плевать, кто это. Рано или поздно я доберусь до этого подонка. Голыми руками придушу.

Лэйкил несколько секунд задумчиво молчал, а потом сказал:

— Допустим, тебе повезет. Ты его убьешь. А если за этим человеком стоит целая дворянская семья? Что тогда?

— Одной семьей станет меньше, — сказал Дэвид.

Он знал, что вряд ли сумеет осуществить то, что задумал. Но он попытается. Пусть даже для него самого вся эта затея закончится весьма плачевно, но он обязан попытаться что–нибудь предпринять. Ведь кроме него, сделать это больше некому.

Лэйкил покачал головой.

— Может, ты рассчитываешь на то, что они тебя убьют, и я начну вендетту?

— Нет. Прости, я не должен был вчера просить тебя помочь. Я сделаю все сам.

— Ты погибнешь.

— Может быть.

— Я в любом случае не смогу остаться в стороне, — терпеливо объяснил Лэйкил. — В конце концов, ты мой оруженосец. Если тебя убьют, я буду обязан вмешаться. Таким образом, ты не только погибнешь, как последний дурак, но и втравишь в свару нас с Лайлой.

— Знаешь, Лэйкил, — негромко сказал Дэвид Брендом. — Мне надоело быть твоим учеником.

— Ты хорошо подумал?

— У меня была целая ночь. Да и вообще, обещание свое ты давно выполнил. Я стал колдуном. Может быть, не самым лучшим, но… выше головы мне ведь все равно не прыгнуть, правда? Так что давай расстанемся друзьями. Я вам ничем не обязан, вы мне ничем не обязаны. Идет?

Лэйкил некоторое время молчал.

— Мне не нравится твоя затея, — наконец вымолвил он.

— И, тем не менее.

— Ну что ж… Поступай, как знаешь.

Землянин протянул руку. После короткой заминки Лэйкил крепко пожал ее, и в этот момент Дэвид окончательно понял: все, теперь пути назад нет.

— Что ты намерен теперь делать? — спросил граф.

— Пожалуйста, переправь меня обратно на Землю.

— Хорошо. Прямо сейчас?

— Нет. Сначала я соберу вещи.

По возвращении в замок на сборы ушло всего десять минут — личных вещей у Дэвида было не так уж и много. Лайла проснулась и вылезла в коридор в ночной рубашке.

— Дэвид, ты куда?

Дэвид похлопал ее по плечу и через силу улыбнулся.

— Важная деловая поездка. До встречи, Алиса в Стране чудес. Надеюсь, еще увидимся.

У Главного Сплетения Лэйкил протянул ему еще один драгоценный камень — немного меньше того, который Дэвид вот уже полгода носил, не снимая.

Увидев новый бриллиант, землянин расхохотался.

— Ты даришь мне драгоценности, как будто бы я какая–то девица…

— Очень смешно. — На лице графа не появилось и тени улыбки. — Это передатчик. Если припечет всерьез или надумаешь вернуться…

— Да не стоит…

— Бери.

Дэвид не стал спорить.

— Куда тебя переместить?

— Куда угодно. Ну… для начала пусть будет Лачжер–таун. До нужного мне места доберусь своим ходом.

— Собираешься сесть на самолет и отправиться к Роберту Каннинхейму?

— Нет. — Дэвид почесал нос. — Сначала — на Остров Мира.

— Зачем?

— Мне пришла в голову одна мысль… А что, если Остров Мира — это действительно тюрьма? Или большая психбольница, как нам говорили? Всю жизнь я был уверен, что «Остров Мира» — это всего лишь эвфемизм слова «расстрел», но что, если я не прав? Правда, об этом надо было думать два года назад, а не сейчас, но… В общем, если Майкл еще жив, попробую его вытащить. И только потом — в гости к Роберту Каннинхейму.

— Ясно, — сказал Лэйкил. — Остановить я тебя, к сожалению, не могу… Ну что ж. Желаю удачи.

— Спасибо.

Лорд Лэйкил кен Апрей открыл путь, тотчас же утянувший Дэвида в свою сверкающую глубину. Последнее, что видел политический преступник, неудавшийся художник и недоучившийся колдун, покидая Нимриан — тоненькую фигурку Лайлы, отчаянно машущую ему рукой на прощание.

* * *

…Деньги он раздобыл быстро — зашел в банк под заклинанием невидимости и в тот момент, когда кассир смотрел в другую сторону, выгреб все деньги из кассового аппарата. Не труднее было узнать, где находится Остров Мира. По–прежнему в невидимости Дэвид проник в большую городскую тюрьму — ту самую, в которой он когда–то сидел — наложил подчиняющее заклинание на первого попавшегося офицера, заставил его отойти в ближайший укромный уголок, где и допросил. В мире, лишенном собственных колдунов, принесенная извне магия и в самом деле является абсолютным оружием. Тем важнее было остановить того мерзавца, который превратил мир Дэвида в тюрьму.

Где именно находится Остров Мира, офицер не знал. Заключенных, приговоренных к ссылке на Остров, раз в месяц сажали в специальный поезд, который шел до Тихого Океана. В закрытом военном порту заключенных пересаживали на грузовое судно. Рассудив, что на корабле спрятаться куда легче, чем на поезде, Дэвид выяснил, сколь мог подробно, расположение этого закрытого порта, после чего покинул тюрьму. Самолетом он доберется до Лос–Анджелеса, а там — сначала на взятом «напрокат» автомобиле, а потом и пешком — до нужного места.

Он так и поступил. На утренний рейс он уже опоздал, надо было ждать вечера. Дэвида слегка удивило то, что при покупке билета у него не потребовали личной идентификационной карты — одного из многих «демократических» изобретений, введенных Робертом Каннинхеймом вскоре после того, как он стал председателем Совета Наций.

В зале ожидания Дэвид разговорился с соседом. Выяснилось, что идентификационные карты отменили полгода назад. Впрочем, длинного разговора не получилось. Сосед Дэвида отзывался о Правителе Мира в таком грубом тоне, что Дэвид пришел к мысли, что перед ним сумасшедший. Почему его до сих пор не посадили? А может быть, это не сумасшедший, а подсадная утка? Ходит переодетый коп по общественным местам и подзуживает честных людей, а сам в это время смотрит, кто и как реагирует на его слова. Если кто–то реагирует не так, как надо, на выходе его останавливает патруль и… Ну дальше все понятно. Дэвид сказал: «Я считаю, что Роберт Каннинхейм — самый лучший человек на Земле». И быстро пересел на другое место. Из–за какого–то переодетого провокатора увязать в неприятностях он не собирался. И в тюрьме, и в банке, и на улице он уже видел людей, у которых внутри гэемона покоились полупрозрачные фиолетовые сферы. Таких людей было немного, но все они, судя по виду, занимали не самое низкое положение в обществе. Кроме того, по дороге в аэропорт он видел двух насекомообразных демонов с полными животами фиолетовых яиц. Тогда Дэвид бессильно сжал кулаки. Ну, ничего. Он освободит Майкла, а потом придумает, как разобраться с этими тварями.

Время в зале ожидания тянулось и тянулось, как жевательная резинка. Дэвид два раза перекусил в экспресс–кафе, провел несколько часов у игральных автоматов. Сначала он играл просто так, для того чтобы занять время, и проиграл кучу денег. А потом играл для дела, и каждый раз, перед тем как дернуть рычаг «Однорукого бандита» что–то бормотал себе под нос и делал какие–то непонятные окружающим жесты. В результате он выиграл в десять раз больше, чем проиграл.

А вот, наконец, и его рейс. Дэвид сел в самолет, дождался, когда шасси оторвутся от взлетной полосы, и только тогда позволил себе расслабиться. У него есть пара часов впереди. Можно поспать. Дэвид закрыл глаза.