Обретение мудрости - Дэйв Дункан

Томияно был не единственным в команде, кто не одобрял поведения Таны. Женщины хмурились, а на лицах мужчин отражалась неприкрытая ярость. Уолли решил, что Тана — своевольная дерзкая девчонка. Вероятно, мать могла с ней справиться, но брат — определенно нет.

— Он великолепен, милорд, — наконец сказала она, искренне глядя на Уолли и не обращая внимания на Ннанджи. — Мы счастливы, что имеем возможность оказать помощь избраннику Богини.

Уолли убрал меч.

— Я счастлив, что «Сапфир» появился вовремя — хотя я очень сомневаюсь, что это была случайность. Это прекрасный корабль, и я вижу, что о нем хорошо заботятся.

Она снова взмахнула ресницами.

— Ты очень любезен, лорд Шонсу.

— Кажется, твоя мать говорила, что кораблю тридцать лет?

— О, он даже старше. Мой дед… купил его. Он был капитаном, пока не умер от лихорадки два года назад. Он был великим моряком. Потом капитаном стал Том'о. — Она пожала плечами. — Он бывает порой груб, но, полагаю, моряк неплохой.

— Почему не твой отец?

Тана вздохнула.

— Отец давно умер. Кроме того, он был торговцем. У нас, речного народа, есть поговорка, милорд: «Торговец — голова, воин — руки, а моряк — ноги». Сейчас нам недостает торговца. Мой старший брат, Томиярро — вот это был торговец! Мама всегда говорила, что он может купить у черепахи панцирь и продать ей перья.

— И как же вы торгуете? — спросил Уолли, хотя и сам мог догадаться. Его явно соблазняли. Она была слишком молода для того, чтобы обладать для этого достаточным опытом, но благодаря самой ее молодости даже подобные неуклюжие попытки оказывались действенными.

— О, с этим справляется мама, — небрежно ответила Тана.

— Да, госпожа Брота умеет вести переговоры.

Тана хихикнула.

— Ты ее перехитрил, милорд.

— Я?

— Она получила от тебя чудесный сапфир, но на самом деле ей нужна была твоя заколка для волос.

Не зная, что на это ответить, Уолли посмотрел на Ннанджи, но глаза Ннанджи остекленели. Пора было менять тему.

— Твой брат сказал, что это семейный корабль. Кто остальные, кроме твоей матери и брата?

— Родственники, — ответила Тана. — Дяди и тети. Скукота! Мне так редко приходится встречать, — она глубоко вздохнула, — настоящих мужчин.

— Значит, у вас, очевидно, нет Меняющих Курс, и тем не менее вас перенесла сюда прошлой ночью Ее Рука?

— Это восхитительно! — сказала Тана, взволнованно глядя на окружающий ландшафт. — С нами никогда такого раньше не бывало.

— Так сказала и твоя мать. Полагаю, вы вернетесь в свои родные воды, как только мы сойдем на берег.

— Что ж, надеюсь, что нет! — Она тряхнула волосами. — Мы торговали между Хулом и Ки в течение многих лет. Это очень скучно. Я все время говорю матери, что пора попробовать чего-нибудь нового.

— И почему же она не хочет?

— Прибыль! — презрительно сказала Тана. — Она знает рынки. Сандаловое дерево — из Хула в Ки, горшки и корзины — из Ки в Хул. Туда и обратно, туда и обратно. Скука! Сейчас хоть какое-то приключение! Мы ведь даже уже не в тропиках, верно?

— Нет. Но здесь может быть опасно.

Тана победно улыбнулась.

— Чего нам бояться, когда с нами воин-Седьмой? Я уверена, что ты смог бы справиться с целым кораблем пиратов в одиночку, лорд Шонсу.

— Надеюсь, что не придется!

Разговор о пиратах мог перейти в опасную плоскость, коснувшись вопроса об использовании мечей моряками. Не успела мысль об этом возникнуть в голове Уолли, как в разговор вмешался Ннанджи.

— Вероятно, у тебя мало возможностей учиться фехтовать, ученица Тана?

Казалось, подобный вопрос ничуть ее не обеспокоил. Она повернулась и оценивающе взглянула на него.

— Конечно, адепт. Не будешь ли столь любезен преподать мне урок после обеда?

Ннанджи просиял.

— Буду очень рад!

Тана улыбнулась и снова повернулась к Уолли. Уолли ее улыбка не понравилась.

— Вероятно, мы приближаемся к Аусу, — сказал он. — Так что, возможно, никакого «после обеда» уже не будет. Но мы наверняка — ваши Меняющие Курс, а они, говорят, приносят кораблю счастье.

— Нам его не хватает! — Тана заговорщически понизила голос. — Иногда я думаю о том, лорд Шонсу, не лежит ли на нас проклятие.

— Как это? — Уолли почувствовал, что сейчас последует какая-то история.

— Ну, сначала мой дед… потом дядя Матирри умер от царапины на руке… а потом пираты! Год назад. Они убили моего брата, и другого дядю, а один из моих двоюродных братьев позже умер от ран.

— Это ужасно!

— Да. Это была трагедия. Знаешь, худшее я уже пережила, но, конечно, мне до сих пор их страшно недостает.

— Это было в Йоке? — спросил Уолли.

Она отшатнулась, словно от удара, побледнев так, что ему показалось, что сейчас она лишится чувств.

Краем глаза он заметил, что Томияно наполовину вытащил кинжал. Он был слишком далеко, чтобы слышать слова, но он видел реакцию сестры.

Что такого сказал Уолли?

— Твой брат упоминал Йок.

Она молча кивнула, с ужасом глядя на него.

— Полагаю, эти пираты были воинами-изменниками?

Тана облизнула побелевшие губы и снова кивнула, казалось, лишившись дара речи. Уолли показалось, будто он идет по стеклу над бездной. Томияно был не единственным, кто заметил ее испуг.

Уолли понизил голос.

— Конечно, я бы не стал говорить это никому за пределами нашей гильдии, ученица… но бесчестный воин — это мерзость, не заслуживающая никакой пощады. — Он быстро взглянул на ошеломленного Ннанджи. Даже он заметил испуг Таны, но единственно возможное объяснение еще до него не дошло. — Мой названый брат и я наткнулись на банду изменников два дня назад. Они получили по заслугам. Мир будет чище без подобных отбросов.

Тана, казалось, слегка успокоилась, и на ее щеках снова начал проступать румянец.

— Это… это делает тебе честь, милорд.

— Подобные вещи лучше не обсуждать, — официальным тоном произнес Уолли и взглянул на Ннанджи, ища поддержки.

— А? Что? — сказал Ннанджи.

Затем с полубака начали появляться взрослые и дети, неся корзины с фруктами и хлебом. Уолли почувствовал облегчение, словно от холодного ветра.

— А! Вот, наконец, и обед! Смотри, что теперь будет, ученица. Именно тут адепт Ннанджи лишит твою мать всей прибыли, которую она надеется получить благодаря моему сапфиру.

— По стандартам Народа, моряки вели себя весьма непринужденно. Обед был разложен на крышке переднего люка, и все расселись вокруг, кто где хотел, на крышках, ведрах или прямо на палубе. Еда была простой, но сытной: фрукты, сыр и колбаса. Брота передала румпель Томияно, после оживленной дискуссии, сопровождавшейся взглядами украдкой в сторону воинов. Затем она уместила свои массивные формы на крышке заднего люка и приступила к демонстрации того, как именно она приобрела такую фигуру, почти соперничая со зверским аппетитом Ннанджи.