Сто ответов на один вопрос - Светлана Алешина

– Ирина, мы за тобой завтра заезжаем! – тут же перевел разговор на другую тему Валерка. – Смотри деньги не промотай за ночь!

– Мы поедем на встречу вместе с Богановым? – уточнила я.

– А как же! А если Виноградова задумает кинуть Сергея Геннадиевича? Кто ему поможет, кроме нас?

– Конечно, кроме нас, некому, – обреченно произнесла я.

– Ну, если ты не против, я могу ментов подключить, – с готовностью отозвался Гурьев.

– Не надо. Боюсь, что это только осложнит дело. Мы и сами справимся.

Я положила трубку, и мой взгляд опять невольно обратился к пакету, в котором лежали деньги. Володька уже ушел на кухню и занялся приготовлением ужина. Я же так и оставалась сидеть в кресле. Под еле слышный звон моющейся посуды я уснула, так и не дождавшись ужина.

Глава 13

– А если она не приедет? – с опаской спросила я у Валерия, с которым мы вдвоем остались в машине.

– Почему это вдруг? Мы же все ее условия учли?

– Конечно, – хмыкнула я. – Валентина разве просила Боганова припереться на встречу с сопровождением?

– Она даже не заметит нашей машины, – уверенно сказал Валерка.

Может быть, Гурьев был и прав. Шилов припарковал «Волгу» в тупике между плотно стоящими домами. Отсюда открывался вид на место встречи, но машину трудно было сразу заметить. Да к тому же не думаю, чтобы Валентина осмотрела все окрестности в поисках облавы.

Сергей Геннадиевич торопливо ходил из стороны в сторону около высокого дуба, который сиротливо возвышался на загородном пустыре. Именно это место Валентина выбрала для встречи. Боганов шел на нее все в том же упадническом настроении. Когда я передавала ему уже на месте пакет с деньгами, то заметила, как мелкой дрожью трясутся его руки. Теперь Боганов поспешно выкуривал одну сигарету за другой и, не в силах устоять на месте, топтался в волнении.

С утра ударил мороз. На улице похолодало. Даже стекла в машине запотели, поэтому Валера время от времени протирал их тряпкой. Он сидел на месте Шилова. Сам же Костя решил быть поближе к Боганову. Рядом с дубом рос какой-то мелкий кустарник. Костя забрался в него, скрывшись за невысоким сугробом. Его не было видно, в этом я была уверена, так как сама предварительно прогулялась на месте условленной встречи. Все вроде было в порядке.

– Вон она, – ткнул меня в бок Гурьев. – Подъезжает!

Самой Валентины я не увидела, зато заметила знакомую «девятку», мчавшуюся на место встречи с бешеной скоростью. Тонированные стекла опять помешали мне разглядеть водителя, но я была уверена, что за рулем сидит именно Виноградова. «Девятка» резко притормозила недалеко от Боганова.

Видно было, как он напрягся и замер на месте, пытаясь разглядеть, кто сидит в машине. Деньги в пакете он зажал под мышкой, потом передвинул повыше, чтобы не выронить.

Валентина не торопилась выходить. В ожидании прошло несколько томительных минут: наверное, она осматривалась на местности, мало ли какую засаду мог устроить ей Боганов. Но ничего подозрительного, по-видимому, не обнаружив, вышла наконец из салона автомобиля, громко хлопнув дверью.

Валентина выглядела устало. Она была все в той же своей дубленке, с непокрытой головой, макияж на лице практически отсутствовал. Она опасливо озиралась по сторонам, неторопливой походкой подходя к Боганову. Сергей Геннадиевич в упор смотрел на нее, так же, как и мы с Валеркой.

Наконец завязался разговор, который был недолгим. Сергей Геннадиевич с покорным выражением лица передал Валентине пакет. Она с интересом заглянула в него, придирчиво осмотрела пачки денег, вскрыла несколько из них, убедившись, что не подсунули куклу. А дальше все произошло неожиданно.

Я не уловила, в какой момент в руках Валентины оказался пистолет. В одно мгновение она отступила на шаг назад и прицелилась в Боганова. Я зажмурилась, не решившись смотреть на то, что по логике вещей должно было произойти дальше. Валерка кинулся из машины, я же не могла двинуться с места. Но выстрела не последовало.

Когда я открыла глаза и вышла наконец из автомобиля, то увидела валявшиеся на снегу деньги. Валентина судорожно собирала их в пакет, что-то выкрикивая. Рядом стояли Боганов, Валера и Костя. Эта сцена мне чем-то напомнила казнь миледи из известного фильма по роману Дюма.

Валентина выглядела очень жалко. Волосы на ее голове растрепались. Руки судорожно откапывали из снега денежные купюры. Пистолет валялся тут же, но никто не решался его поднять. Виноградова же не могла до него дотянуться.

– Ах ты, сволочь! – всхлипывала Валентина, глядя на Боганова. – Я же тебя просила, чтобы без лишних свидетелей! Тебе Вити теперь не видать! Хана мальчишке, запомни это!

– Как вы смеете так говорить?! – негодовал Валерий. – Витя же сын вашей подруги!

– Подруги?! – удивленно и презрительно выкрикнула Виноградова. – Линка никогда не была мне настоящей подругой. Я ее ненавидела! И сейчас ненавижу!

– Опомнитесь! В своем ли вы уме? – не выдержала и я.

– А-а-а, и вы туда же! – протянула она. – Специалист по женскому счастью! А знаете ли вы вообще, в чем заключается женское счастье? Что это такое, по-вашему?

Я не стала отвечать на истеричные реплики Виноградовой, которая уже поднялась на ноги, но не смогла ускользнуть от нас, так как позади нее стоял Шилов, крепко держащий женщину за локоть.

– Я всегда хотела иметь свою семью, детей, деньги, работу, – продолжала тем же визгливым срывающимся голосом Виноградова, озираясь на нас. – У меня никогда ничего этого не было. И все из-за Линки!

– В чем же виновата Ходакова? Каждый волен делать свою жизнь сам, – заметил Валера.

– Виновата! А ты попробуй построить свою личную жизнь, когда рядом с тобой такая ослепительная красотка, которая отбивает у тебя всех твоих мужчин! Кстати, и Юрия я в свое время себе присмотрела, а Линка у меня его отбила. Я с ней была знакома со школы, и с того времени мужчины не задерживались у меня. Полгода – и, смотришь, он уже около Линки! А она от меня ни на шаг не отходила!

– А как же дети? – удивилась я. – Зачем в этом обвинять Ангелину? Вы могли бы иметь их.

– Не могла, – резко ответила Виноградова. – Линка меня по врачам с абортами затаскала в молодости. Были у меня грешки. Она говорила, что доктора хорошие, ей помогли, и у меня все будет нормально. И в этом она меня опередила. Теперь я не могу иметь детей.

– Но нельзя же убивать человека из-за банальной ненависти?!

– Я до последнего не шла на этот шаг, – гневно отреагировала на мое замечание Виноградова. – Надеялась, что Линка оформит на меня половину имущества фирмы «Экзотика», но она оставила завещание на своего сына. Все деньги достались Вите. Это было последней каплей. Все эти годы я жила мыслью, что Виноградова отблагодарит меня по-человечески, но Лина думала, что я ни в чем не нуждаюсь. Она считала, что я из чистого альтруизма помогаю ей с делами, нянчусь с ее ребенком. Когда же я намекнула ей, что мне тоже полагается долевое участие в делах фирмы, она меня просто послала подальше и сказала, что «Экзотика» – ее детище. И это после того, как я столько лет была ей предана!

– Но убийство – это так жестоко! – не унималась я в жажде справедливости.

– Не хотела я ее убивать, – выкрикнула Виноградова. – Андрей сказал, что яд змей не высокотоксичен, не смертелен. Ходаковой удастся выбраться, но на самом деле и он обманул меня. Фурсов и тот использовал меня в своих целях. Ему был нужен материал для проведения опытов. Он воспользовался тем, что я ненавидела Ходакову, и предложил таким образом расквитаться с ней.

– И вы на это купились? – недоверчиво произнесла я.

– Да, – поникшим голосом ответила Виноградова. – От укуса мог последовать только паралич, но не смерть. Ходакову, по словам Андрея, могло только парализовать, но умереть она не должна была. Я же ничего не понимаю в этих ядах, змеях!

– Ничего, менты разберутся, что вы понимаете, а что нет, – прошипел Валера.

– Менты? А при чем тут менты? – испугалась Валентина. – У вас нет никаких доказательств моей причастности к убийству Ходаковой.

На этот раз Виноградова была права. Может быть, по этой причине она сейчас и разоткровенничалась с нами, зная, что за этим ничего не последует. Улик против нее нет никаких. У меня даже диктофона с собой не было. Ведь для привлечения к уголовной ответственности требуются достаточно серьезные основания. Вот если бы Виноградова созналась в совершенном перед сотрудниками правоохранительных органов, то это было бы совсем другое дело, но ведь она никогда не пойдет на это.

Жалкое выражение лица Виноградовой сменилось нагловатым. Гримаса, застывшая на ее лице, была отвратительна. Неужели на самом деле ради банальной ненависти можно было пойти на убийство? И на самом ли деле Виноградова не подозревала о смертельном действии змеиного яда?

И вообще, как могла Ангелина Львовна не заметить ненависти в глазах Виноградовой? Неужто столько лет она доверяла ей во всем? Значит, Валентина умело скрывала свои чувства. К тому же ненависть рождалась в ней постепенно и только в последнее время достигла апогея. Роковым для Ангелины стало ее завещание, где было черным по белому сказано, что все состояние и фирму она оставляет сыну. А Валентина ничего не получит! Это-то и было последней каплей.