Возвращение блудной мумии - Ирина Волкова

Неожиданно меня осенило.

— Я русская литературная негритянка, — выпалила я.

— Русская литературная? — почесала в голове проститутка. — Это еще что такое?

— Знаете, где находится Россия?

— На севере Африки, что ли? — решила проявить осведомленность путана в красном жакете.

— Еще немного севернее, — поправила я. — Так вот, в России литературные негры пишут детективы. Я как раз такая детективная негритянка. Более того, я, как и вы, являюсь жертвой расистских нападок. Недавно в журнале “Республика букв” генеральный секретарь ассоциации испанских писателей Андрее Сорель опубликовал статью о том, что писатели детективов, точнее литературные негры, огромными тиражами плодят мусор с запахом дерьма и тошнотворную для любителей чтения блевотину, разрушая таким образом все интеллектуальные и культурные ценности общества. В итоге белые творческие писатели не могут опубликоваться и вымирают как вид, поскольку, как утверждает Сорель, из-за засилья паскудных литературных негров усталость сжигает слова истинных писателей, размышления увеличивают сомнения, а концепции истощаются в мучительном падении в пропасть пустоты мысли.

— Чего-чего? — ошарашенно вытаращилась на меня негритянка в обтягивающих фиолетовых шортах. — Контрацептивы истощаются? Таблеток, что ли, нет? А негры-то тут при чем?

— Я просто пытаюсь объяснить, что тоже в определенной степени являюсь негритянкой и жертвой расизма. Считайте, что я ваша сестра по несчастью.

— Тебя за что взяли-то, сестренка по несчастью? — поинтересовалась предводительница путанок.

— За убийство, — объяснила я.

— Ты убила белого писателя? — уточнила владелица красного жилета.

— Вообще-то я никого не убивала. Меня и моего приятеля подставил один тип. Белый, между прочим. Редкостная сволочь.

— Меня зовут Гуди. Гуди из Ква-Зулу-Наталь, — представилась предводительница. — Это Аика, — она указала на фиолетовую, — а это Титуна. Ты будешь спать на верхних нарах. А сейчас сядь и расскажи нам о том, как ты никого не убивала.

Утро следующего дня я, окончательно сдружившись с черными жрицами любви, посвятила изучению языка зулу. Проще всего оказалось запомнить “до свиданья” — сизобонана, по ассоциации с сизыми бананами. Дольше всего я промучилась со “спасибо” и “пожалуйста” — ньгья-бонга и уямугелва, поскольку придумать ассоциации к этим словам мне никак не удавалось.

Южноафриканские копы пришли за мной как раз в тот момент, когда я безуспешно пыталась правильно произнести совершенно убойную фразу: нгингакхокха нгекхади логутадха нгесквелету, которая в переводе на русский означала всего лишь “вы принимаете кредитные карточки?”.

— Вы свободны. Вас отпустили под залог, — проинформировал меня полицейский.

— Кто, интересно, внес залог?

— Эта информация не подлежит разглашению.

Я усмехнулась. В том, что мистер Гуманность позаботится вытащить меня отсюда, я не сомневалась. Засунув меня в камеру, любитель буддийских талисманов, сам того не ожидая, оказал мне любезность.

Общение с сокамерницами не прошло даром и здорово расширило мой кругозор. Помимо массы полезных сведений вроде того, что пол в африканских хижинах вместо паркета рекомендуется выстилать сушеным слоновьим навозом, поскольку на такое покрытие не залезают всякие ползучие твари, мне удалось выяснить не только настоящее имя мистера Убунту, но даже местоположение его резиденции. Все-таки хорошо иметь контакты с местным населением.

Получив назад свои вещи, я подписала какие-то бумаги и наконец покинула пределы полицей ского участка.

Прямо перед входом красовался черный “Кадиллак”, напоминающий прилегшую отдохнуть на асфальт огромную перекормленную ворону.

Дверца машины приветливо распахнулась. За баранкой сидел уже успевший изрядно мне надоесть Бонгани. Оскалив в ухмылке сверкающие белые зубы, негр игриво поманил меня пальцем.

— Унгисапиила, — сказала я. — Зачем же ругаться, тем более в такое прекрасное утро, — укорил меня Бонгани.

— Ты понимаешь зулу? Я думала, ты тсонга.

— А я полиглот, — усмехнулся негр. — Садись в машину.

— Не хочу.

— Мне что, силой тебя тащить?

— Я буду кричать и сопротивляться. Здесь полно полиции.

— Вся эта полиция работает на моего хозяина. Ладно, не дури. Ничего плохого с тобой не случится.

— Уже случилось, — заметила я, устраиваясь на заднем сиденье.

— Проглоти это.

— Опять снотворное! Так у меня скоро к нему зависимость выработается.

— Давай, не упрямься. В баре справа от тебя есть минеральная вода и кока-кола. Можешь запить таблетку.

— Может, все-таки убежим вместе в Намибию?

— Я уже говорил: не выйдет, — покачал головой негр. — А ты забавная.

— Ты тоже забавный, — заметила я и с отвращением проглотила лекарство.

Мистер Гуманность укоризненно смотрел на меня.

На этот раз он принял меня в своем кабинете, восседая на обитом кожей буйвола подобии трона за отделанным слоновой костью столом.

— Я так и предполагал, — произнес он. — Я был уверен, что ты попытаешься меня провести.

— Я вовсе не пыталась вас провести.

— Тогда с чего вдруг ты первым делом рванулась к Миллендорфу? Неужели ты думала, что я не буду следить за тобой?

— Он частный детектив. Я хотела освободить Ника из-под ареста, чтобы он помог мне искать мандалу.

— Я уже сказал, что Миллендорф останется в тюрьме. Если тебе потребуется помощь, можешь использовать Бонгани. Дав указания полиции арестовать тебя за убийство, я преподал тебе урок. Надеюсь, ты убедилась, насколько широки мои возможности. У тебя нет ни единого шанса обмануть меня или скрыться. Мне известно все о тебе — где ты живешь, с кем общаешься, какие книги пишешь, что ешь на завтрак и даже каким шампунем моешь голову.

— Не беспокойтесь, я тоже о вас знаю более чем достаточно, — усмехнулась я. — Кеннет ван дер Варден, держатель контрольных пакетов акций платиновых и хромовых рудников, владелец железной дороги в Трансваале, виноградников в Оранжевой провинции и нескольких плантаций сахарного тростника в Верхнем Кару. В данный момент мы находимся в вашем поместье, расположенном в двадцати километрах к западу от Свелендама. Марка вашего шампуня, к сожалению, мне неизвестна, зато о ваших сексуальных предпочтениях я могла бы написать целое исследование. Без сомнения, оно прославило бы нас обоих; Интересно, как отреагировала бы общественность, узнав, что один из столпов южноафриканского общества обожает рисовать на задницах черных проституток игрушечные домики и пароходики? Кстати, я так и не поняла, почему вам так нравится подвязывать себе сзади сушеные хвостики гиппопотама. Это магический ритуал для повышения потенции или оригинальная разновидность фетишизма?

— Хватит! — грохнул кулаком по столу мистер Убунту. — Что за чушь ты несешь! Где ты всего этого набралась?

— Элементарно, — пожала плечами я. — Стандартная процедура сбора информации. Так как насчет хвостиков?

— Да как ты смеешь! — задохнулся от ярости Кеннет. — Ты хоть понимаешь, с кем говоришь?

"С извращением”, — подумала я, но на всякий случай вслух этого не произнесла.

— Не стоит так нервничать, мистер ван дер Варден, — примирительно заметила я. — Наоборот, вы должны радоваться.

— Радоваться? Чему, интересно?

— Тому, что я, как и вы, обладаю определенными возможностями. Насколько я поняла, ваша цель — отыскать с моей помощью мандалу Бесконечного Света. Это означает, что вы должны всячески поддерживать меня и помогать в поисках, вместо того чтобы пичкать меня снотворным, таскать, как куль с мукой, туда-сюда, нервировать обвинениями в убийстве, угрозами и всем прочим. Раз уж вы так хорошо осведомлены о моем характере, то должны знать, что я действую эффективно исключительно в комфортных условиях. Если же меня постоянно дергают, запугивают, морят голодом и к тому же сажают в тюрьму моих друзей, я перестаю нормально соображать и при всем желании не могу сосредоточиться на поисках столь нужного вам талисмана.

— Бред какой-то? Я не морил тебя голодом!

— Это вы так считаете. Между прочим, из полиции меня забрали до завтрака, а уже почти полдень. За все утро у меня маковой росинки во рту не было. Не знаю, как называете это вы, а я такое обращение определяю как “морить голодом”. Так что подумайте и решите, что для вас выгоднее — продолжать издеваться надо мной и в результате остаться без мандалы Бесконечного Света или создать необходимые для работы условия.

Ван дер Варден скрипнул зубами.

— Сейчас тебя покормят.

— И пусть Миллендорфа выпустят из тюрьмы и снимут с него обвинения в убийстве. Иначе я все время буду из-за него нервничать. К тому же Ник поможет мне в поисках.

Мистер Гуманность нажал какую-то кнопку на столе. В кабинет вошел Бонгани.