Дети Метро - Олег Красин

— Ага! — наконец произнес Стас, — есть здесь одна убогая, Машей зовут. Помнишь, я про неё говорил?

— Кажется, что-то слышал. На танцах познакомился?

— Точно. Приставучая такая, полненькая.

— Разве пышки в твоём вкусе?

— Нет, но сегодня хочется её. Она реально выглядит обиженной, прикинь? Причем всю дорогу. Мне тоже дали по морде лица…

— Родственные души?

— Типа того. Сейчас звякну.

Он ткнул пальцем в её номер, и телефон автоматически набрал цифры. После длинного гудка девушка ответила и Стас пьяным голосом, заплетающимся языком, начал договариваться о встрече.

Максим с большой долей сомнения слушал его речь, он думал, что девушка откажется встречаться. С пьяным общаться неинтересно, да и секс сомнителен — вдруг заснет в самый ответственный момент? Но, к удивлению Завьялова, эта Маша, которую он никогда не видел, и которая, по словам Стаса, выглядела скромной, обычной, ничем не выделяющейся девушкой, да еще и с невыразительной внешностью, согласилась. Хотя чему было удивляться, если она бегала за Стасом? По крайней мере, по его словам.

— Ну, всё, поехали! — Стас поднялся и пошел, покачиваясь к выходу, широко размахивая полами пиджака. По дороге он зацепился за ручку двери и чуть не порвал карман.

Глава 3

— Катя, Катя, ты очень сильно увлеклась этим молодым человеком! — мать укоризненно глядела на свою дочь, поджав губы, — ты совсем забросила Дениса, он тебя почти не видит. Так нельзя! Ты не должна забывать о семье!

После своего неожиданного увольнения, Нина Георгиевна всё время сидела дома, с внуком. Она иногда ходила в магазин за продуктами, иногда гуляла, но, по большей части не знала чем себя занять. Если б не внук Денис, ей было бы очень тоскливо.

За время работы она ни с кем не знакомилась, не знала таких же, как она пенсионерок, проживающих в подъезде или рядом с их домом. Она никогда не обращала внимания на сидящих на лавочках престарелых женщин, считая себя еще не такой уж старой, а когда состарилась, эти женщины исчезли. Куда они делись — непонятно! Возможно, умерли или вдруг обессилели и теперь не могли выйти из своих домов. А может внезапно помолодели, сделав подтяжки лица и вставив зубные импланты и покинув придомные скамейки.

Катя с недоумением смотрела на мать. Она не понимала, почему та вмешивается в её отношения с Максимом, какое ей дело до личной жизни дочери. Дениса она совсем не забросила, это всё чепуха! Всё это материнская ревность — жестокая и неоправданная. Так решила Катя.

— Мама, ну о чем ты говоришь! — произнесла она с упреком. — Мы с Максимом любим друг друга, и это серьезно. Что же я теперь должна похоронить личную жизнь из-за твоего недовольства?

— Любовь? Не говори глупости! Для тебя дороже всего на свете должна быть семья, люди, с которыми ты живешь. Сын, наконец! Для меня это всегда было так, и я никогда бы не сделала другого выбора. Думаешь, у меня не было возможности выйти замуж?

— Это потому что ты не любила на самом деле.

— Я? Ошибаешься! — Лицо Нины Георгиевны выразило недовольство, она нахмурилась. — Просто вокруг столько пустых людей, мужчин, они по натуре эгоисты, любят только себя и их трудно полюбить. Взять хотя бы твоего отца. Сколько я с ним намучалась: то сумасшедшие загулы, то измены, причем с первыми попавшимися стервами, готовыми лечь под любого. Одна такая и увела его из семьи, в конце концов.

— А ты не задумывалась, что причиной его загулов было отсутствие любви между вами? Он, возможно, тебя не любил, но ведь и ты его не любила, ведь так?

— Не защищай его! Ты всегда его защищала! — Нина Георгиевна не выдержала спокойный ровный тон, которым она начала этот разговор и слегка повысила голос, — ты не знаешь, чего мне это стоило, сколько я с ним возилась, мучилась, ночей не спала. Как мне досталось одной!

— Чтобы тебя любили надо самой любить! — твердо глядя на мать, сказала Катя, — я это знаю теперь, после встречи с Максимом. Знаю наверняка, а раньше, как и ты не знала. Думала, что я принцесса, которую должен добиваться прекрасный принц, ухаживать, завоевывать. А я буду строгой, недоступной, холодной, буду выбирать, какой принц мне подходит, а какой нет. С этого пьедестала трудно разглядеть мужчин, молодых людей, окружающих тебя. К тому же они простые люди — не принцы. У них свои заморочки, свои комплексы. Вот и выходит, что ты всю жизнь ждешь встречи с необычным мужчиной, тем, кто поразит тебя в самое сердце, а он не появляется. И жизнь проходит.

— А ты, значит, думаешь, что лучше бегать за первым встречным, — криво усмехнулась Нина Георгиевна, — где же твоя гордость?

— По-твоему получается, что если я не скрываю своих чувств к Максиму, значит, я пренебрегаю гордостью? Разве гордость заключается в этом? Гордость состоит в том, чтобы не допускать унизительного отношения к себе, чтобы об тебя не вытирали ноги. Но это целиком зависит от тебя самой — как ты себя поставишь в отношениях с мужчинами, так к тебе и относятся. Я никогда и никому не давала повод, чтобы меня считали второсортном существом, тупой блондинкой.

— Знаешь, в отношениях двоих очень трудно сохранить себя, свою независимость, — мудро заметила мать, — все равно кому-то придется уступать, и не всегда эти уступки, — Нина Георгиевна замялась, подбирая слова, — эти уступки будут в твою пользу.

— А причем здесь гордость? Да, я согласна с тобой, уступать приходится. Но разве это ущемляет самолюбие? Я не знаю, по-моему, брак это не война, где есть победившая и проигравшая стороны, капитуляция и полный разгром противника. Может, у вас с отцом так и было?

Нина Георгиевна не ответила, отвернулась.

— Мам, мне не хочется продолжать этот разговор, — спокойно сказала Катя, — сейчас за мной должен зайти Максим. Ты не против?

— Какое мне дело! — ответила с затаенной обидой Нина Георгиевна, — делай, что хочешь.

Она пошла на кухню и принялась там греметь посудой, а Катя зашла в ванную и стала краситься. Она думала, что мать, на самом деле, можно было понять — отец был не подарок. У них, сколько себя помнила с детства Катя, все время были скандалы и ссоры. Это были два совершенно разных человека, непримиримых, неуступчивых, каждый из них вел свою маленькую домашнюю войну. Что их держало вместе, что связывало, для Кати осталось загадкой до сегодняшнего дня.

В этой ситуации была и вина матери, считала Катя. Если человек не нравится — не надо мучиться, не надо терзать друг друга, всегда есть выход в разводе. А так, что получилось? Развестись всё равно пришлось, но вся эта жизнь наложила на характер матери тяжелый и негативный отпечаток — она превратилась в замкнутую, раздражительную женщину, заживо похоронившую себя.

А Нина Георгиевна на кухне думала о словах дочери.

Может та была права? Чтобы тебя любили надо самой любить? Но откуда она, её девочка, это узнала? Её саму никто не учил любить, да и она не учила этому Катю. Она ведь тоже была когда-то маленькой девочкой, мечтала о взаимной любви, о личном счастье. Но жизнь быстро разрушила девичьи фантазии — романтические отношения с мужем не задались, они быстро иссякли, погребенные повседневным противостоянием. Наверное, надо было уступить, подчиниться воле мужа. Тогда бы все было по-другому.

Нина Георгиевна налила себе тарелку борща и села за стол. Понимание приходит поздно. Понимание и раскаяние. Если бы она уступила, то сейчас не сидела бы в полном одиночестве за столом, ощущая свое бессилие и ненужность.

Красившаяся в это время в ванной комнате Катя, услышала мелодию сотового телефона. Пришла смска. Положив помаду на подставку у зеркала, она взяла телефон и прочитала то, что писал Максим.

Максим: Привет! RU OK? (англ. «Ты в порядке?»)

Катя: Да.

Максим: Я подъезжаю. Скоро буду. Всё в силе?

Катя: Да.

Они обменялись традиционным смс-прощанием на английском, включавшим слова «люблю тебя» и Катя вернулась в ванную заканчивать макияж, ожидая с минуты на минуту звонка Максима в дверь.

Она наложила тени, подкрасила тушью ресницы и пока делала эти несложные привычные операции со своим лицом, вдруг вспомнила, как недавно проснулась ночью в квартире Максима — она теперь часто ночевала у него.

Когда Катя проснулась, то скосив взгляд вниз, увидела, что лежит голая на спине. Тонкое одеяло сползло, обнажая её груди, ноги были слегка раздвинуты, одна полусогнута в коленке. Из окна падал неяркий лунный свет, было тихо и спокойно.

Рядом, тоже лежа на спине, посапывал во сне Максим. Его рука вытянулась в её сторону и она, увидев его раскрытую ладонь, положила на неё свою сверху. Максим только слегка пошевелился во сне, но продолжил спать. Ей было радостно и хорошо, что рядом лежит он, её мужчина, которого она ждала и которого любит. И это чувство, чувство умиротворяющей радости, наполнившее всё её существо, логично привело к мысли, что она должна обязательно родить Максиму ребенка. Всё равно кого — мальчика или девочку. Она решила, что Максим обязательно обрадуется девочке. Отцы их любят.