Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2. - Дмитрий Волкогонов

Страна, которая до революции давала более четверти мирового производства зерна, превратилась в стабильного покупателя огромного количества хлеба. Это, по сути, исто­рический приговор большевистскому эксперименту. В годы сталинской диктатуры зерно, конечно, не покупали; для первого .ленинца" гибель от голода миллионов сограждан была не более чем досадным эпизодом в великом походе к .лучезарному будущему". Начиная же с Хрущева, проло­жившего истоки десталинизации, все руководители еже­годно ломали голову: что еще продать, кроме очередных 200—300 тонн золота, чтобы кое-как прокормить страну? Только один раз Брежнев решился запросить справку о за­готовках и расходе зерна (государственных ресурсов) за длительный исторический отрезок времени. Она была пред­ставлена с грифом „особой важности", и ее тут же упрятали в „Особую папку". Всего две страницы нескольких колонок бесстрастных цифр с беспощадной ясностью высветили то, что было огромной партийной тайной: в советские годы почти всегда (за редчайшим исключением) хлеба стране не хватало. Обходились двояко: в сталинские времена голода­ли; позже — непрерывно закупали у капиталистов, кото­рые, вопреки многочисленным пророчествам Ленина, так и не потерпели краха.

…Брежнев долго крутил эти два листка, с натугой вни­кая в смысл простых колонок цифр. Это что же, колхозный строй не может накормить страну? Давно выполнен ленин­ский завет об уничтожении „крестьянских хищников", а хле­ба все не хватает? Выходит, после XX съезда мы все время покупали хлеб у капиталистов? А как же соревнование, це­лина, миллионы орденоносцев? Вон из Киева пришло пред­ложение учредить высшее почетное звание „Герой Комму­нистического Труда" и присвоить его, естественно первому, ему, Леониду Ильичу… Рябит в глазах от цифр. Начиная с 1957 года закупаем, закупаем, закупаем. Сотни, тысячи тонн золота, миллионы тонн нефти, газа, металла — и все это за хлеб?

Обычно Брежнев ставил дежурную резолюцию: „Вкру­говую". Это значит ознакомить всех членов Политбюро. Сейчас он просто, держа плохо слушающимися пальцами дорогую ручку, вывел: "Л.Брежнев. 17.Х.78". Не стоит об­суждать этот вопрос на Политбюро. Просочится за сте­ны Кремля, чего доброго, информация… А значит, и чи­тать больше никому не нужно… Вон на столе у него новая толстая пачка бумаг о награждении победителей социали­стического соревнования в честь 60-летия Великой Октябрь­ской революции… Подпишет эти бумаги, а об остальном не стоит ломать голову…

Трагедия интеллигенции

Ленин был не только демоном разрушения, но и Де­миургом созидания. Пролетарского, марксистского „созида­ния". Он хотел через несколько месяцев „ввести" социализм, через несколько лет „построить" коммунизм. Его предло­жения на этом пути были радикальны и импульсивны. По предложению Ленина 12 апреля 1918 года СНК утвердил декрет, подготовленный А.В.Луначарским, „О снятии памят­ников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработ­ке проектов памятников Российской социалистической ре­волюции". Предполагалось, что уже к 1 мая модели новых памятников вместо старых будут рассмотрены. Но снести с пьедесталов „царей и слуг" оказалось более легким делом, нежели поднять на них новых кумиров.

В России исступленно рушили не только церкви, но и памятники, все то, что напоминало народу о „проклятом прошлом". Чугунные и бронзовые цари, всякие там графы и князья, царские генералы и губернаторы стаскивались с пье­десталов, перевозились в литейные цеха, на свалки, в глухие дворы. Шла конфискация прошлого. Никто еще не знает, что через семь десятилетий почти все повторится.

Ленин требовал, чтобы на месте монументов старого режима поднялись памятники пионерам и творцам новой революционной жизни. В конце июля 1918 года по его пред­ложению на заседании СНК профессор М.Н.Покровский сделал доклад о необходимости установки в столице новых памятников, символизирующих неодолимость революции. В постановлении правительства говорилось о возведении в Москве „50 памятников в области революционной и обще­ственной деятельности, в области философии, литературы и искусства".

Ленин предложил уже „через пять дней (!) представить в СНК на утверждение списки лиц, которым предполагает­ся поставить памятники". Этому делу он придал характер скорюспелой кампании.

После февраля 1917 года ленинским правилом стало нетерпеливое пришпоривание исторических событий. Совет Народных Комиссаров, следуя настойчивому ленинскому требованиях}, записал:„Поставить на вид Народному комис­сариату по просвещению желательность спешного проведе­ния в жизнь постановления СНК об украшении улиц, обще­ственных зданий и т.п. надписями и цитатами". Через два дня „список" утверждается…

Ленин спешил быстрее навсегда перевернуть „царскую" страницу истории и начать свою, революционную, ленин­скую. Через два месяца он требует доклада о ходе реализа­ции постановления Совнаркома и приходит в негодование. Почти ничего не сделано! Звонит Луначарскому, тот оказы­вается в Петрограде. В город на Неве немедленно летит грозная ленинская телеграмма.

„Сегодня выслушал доклад Виноградова о бюстах и па­мятниках, возмущен до глубины души; месяцами ничего не делается; до сих пор ни единого бюста, исчезновение бюста Радищева есть комедия. Бюста Маркса для улицы нет, для пропаганды надписями на улицах ничего не сделано. Объяв­ляю выговор за преступное и халатное отношение, требую присылки мне имен всех ответственных лиц для предания их суду. Позор саботажникам и ротозеям.

Предсовнаркома Ленин".

В стране голод, разруха, тиф, бандитизм, духовная и социальная смута. Вождь же хочет быстрее покончить со старым, вдохновить новыми чугунными идолами почти рас­пятый народ. Ленин как будто не хочет или не может по­нять: в истории многое возникает, но ничего не исчезает. Все остается вечным достоянием истории. И как ни пытался вождь русской революции вытравить, например, память о русских царях, особенно, как он говорил, „идиоте Николае 11", последний спустя три четверти века, вероятно, превос­ходит, не без помощи большевиков, по популярности Улья­нова-Ленина. Память и общественное сознание живут и функционируют по своим собственным законам, а не поста­новлениям большевистского Совнаркома или Политбюро.

Исторический эпизод с памятниками автор привел, что­бы постепенно подвести читателя к главной мысли: Ленин смотрел на духовную культуру общества сугубо прагмати­чески. Только как большевистский политик. Все должно ра­ботать на революцию. А в ней на первом плане революци­онное просвещение и революционная агитация.

Н.К.Крупская, отвечая на анкету Института мозга в 1935 году, каким был Ленин, заметила: „Театр очень лю­бил — всегда это производило на него сильное впечатление". Как автор книги, выскажу сомнение в этом утверждении, или, по крайней мере, думаю, что эта любовь была необычной. Та же Крупская вспоминала (но уже по другому поводу), что в эмиграции „пойдем в театр и после первого действия уходим"… В Москве ходил редко, но Круп­ская помнит, что в середине представления спектакля Дик­кенса „Сверчок на печке" заскучал и ушел… Любовь к теа­тру была довольно странной. Но тем не менее — любовь.

Это не помешало Ленину поддержать идею закрытия Большого театра. Политбюрю ЦК не раз рассматривало этот вопрос и высказалось в том же духе. Однако Луна­чарский запротестовал, и СНК еще до постановления По­литбюро его поддержал: нужно сохранить Большой театр. Однако Ленин настойчив. Даже упрям.

„Тов.Молотову

Узнав от Каменева, что СНК единогласно принял совер­шенно неприличное предложение Луначарского о сохране­нии Большой оперы и балета, предлагаю Политбюро поста­новить:

1.  Поручить Президиуму ВЦИК отменить постановле­ние СНК.

2. Оставить из оперы и балета лишь несколько десятков артистов на Москву и Питер для того, чтобы их представле­ния (как оперные, так и танцы) могли окупаться, т.е. устра­нением всяких крупных расходов на обстановку и т.п.

3. Из сэкономленных таким образом миллиардов отдать не меньше половины на ликвидацию безграмотности и на читальни.

4. Вызвать Луначарского на пять минут для выслушания последнего слова обвиняемого и поставить на вид…"

Кто станет возражать против ликвидации неграмотно­сти? Но почему ценой ликвидации Большого театра и дру­гих великих национальных очагов культуры? Ленина это не заботило. Все его помыслы во власти революции и ее разви­тия. Ценой снижения высшего уровня интеллекта нации Ленин хотел поднять планку обыденного сознания народа. Тогда им легче управлять.

В декабре 1918 года Ленин собственноручно пишет „Инструкцию о составлении книги для чтения рабочих и крестьян". Требования категоричны: .Задание: в двухнедель­ный срок составить книгу для чтения крестьян и рабочих… Темы: строительство Советской власти, ее политика извне и внутренняя. Например: что такое Советская власть. Как управлять страной. Закон о земле. Совнархозы. Национали– зация фабрик. Трудовая дисциплина. Империализм. Импе­риалистическая война. Тайные договоры. Как мы предлага­ли мир. За что мы теперь воюем. Что такое коммунизм. Отделение церкви от государства. И так далее…"