Секретные операции абвера - Оскар Райле

Военное командование Советского Союза на основании донесения своего высококлассного агента на Дальнем Востоке решило как можно быстрее перебросить войска, дислоцированные в Сибири, на военный театр и отбросить германские армии.

На вопрос, имело ли это решающее значение для войны, ответить с полной уверенностью невозможно. Тем не менее совершенно очевидно, что деятельность доктора Зорге, немца, стоила жизни сотням тысяч германских солдат.

Как доктор Зорге пришел к выводу, что японцы во время германо-русского противоборства будут придерживаться нейтралитета? И что подвигло его сослужить Советскому Союзу службу, которая, как он сам убедился, прольет много немецкой крови и приведет Германию к поражению?

Доктор Рихард Зорге, родившийся 4 октября 1895 года, был одним из тех миллионов немецких солдат, многие годы проведших на фронте в Первую мировую войну. Утратил ли он уже тогда все общепринятые критерии? Превратили ли его ужасные и представлявшиеся ему бессмысленными события мировой войны в не знающего покоя искателя другого, более человечного миропорядка? Окрыляла ли его надежда, что после разрушения старого порядка и устоев под коммунистическим руководством возникнет новый, более прекрасный мир?

Как бы там ни было, в период между войнами он установил контакт с Москвой. Он, всей душой ненавидевший национал-социализм, решил вступить в борьбу на стороне коммунистического мира, попытавшись изгладить все воспоминания о своих соотечественниках, кроме России. Во всяком случае, доктор Зорге полностью утратил какое-либо чувство привязанности к родине, когда он поступил на шпионскую советскую службу. Действительно ли он верил, что тем самым сослужит человечеству службу? Но сознавал ли он ужас своего заблуждения, когда при обучении у своих московских работодателей ему стало ясно, что на службе у них не может идти никакой речи о личной свободе, а, напротив, неизбежно слепое подчинение?

Мы находим доктора Рихарда Зорге в начале войны в качестве официального корреспондента Германского информационного бюро (ДНБ) в Токио. Ему, обладавшему чувством юмора, было совсем не сложно завязать знакомства среди немцев и японцев. Он вел беспокойный образ жизни и часто с иронией говорил, что мог бы легко поменять свои антинацистские взгляды. Благодаря своим взглядам и напористости особенно сильное воздействие он оказывал на женщин.

Доктор Зорге сумел так искусно выстроить свою агентурную сеть в Японии, что поначалу нигде не вызывал подозрений. Его работа на ДНБ позволяла ему легко налаживать дружеские отношения с сотрудниками германского посольства в Токио. Так, например, в доме самого посла и его супруги он всегда был желанным гостем. Доктору Зорге удалось провести даже представителя Главного управления имперской безопасности Мейзингера, работавшего в немецком посольстве под прикрытием должности атташе. Дело дошло до того, что Мейзингер всегда защищал предателя, если кто-то относился с недоверием к взглядам Зорге или говорил о его недостатках. Он имел обыкновение искренне объяснять: «Зорге — самый убежденный национал-социалист здесь, в Японии. Он прирожденный «испытанный боец», революция у него в крови».

В связи с Мейзингером мне уместно будет добавить: после войны в западногерманской прессе появились сообщения, будто доктор Зорге работал на советскую разведку, но в то же время передавал донесения в абвер. Это не соответствует действительности. Бывший руководитель отдела абвера «КО Дальний Восток», подполковник Эйзентрегер, хорошо знает об этом. Он и его прежние сотрудники решительно опровергают, будто доктор Зорге поддерживал контакты с представителями абвера. По всей видимости, слух о передаче Зорге информации абверу в Берлин возник оттого, что Мейзингер и его помощники охотно выдавали себя за представителей абвера. На самом же деле они служили в Главном управлении имперской безопасности (РСХА).

Из личных контактов с германским послом и Мейзингером доктор Зорге узнавал о секретных вещах, с которыми по долгу службы имели дело германский посол в Японии и его сотрудники. Но как ни были желанными донесения об этом доктора Зорге его московским заказчикам, более важным той осенью 1941 года для них оставался вопрос, останется ли Япония нейтральной по отношению к Советскому Союзу или же, воодушевленная немецкими победами, попытается воспользоваться представившейся возможностью, чтобы завоевать Сибирь.

Доктор Зорге прояснил этот важный вопрос. Ему удалось завербовать японских информаторов из руководящих кругов страны. От них он узнал, что правительство Японии во главе с императором считает нападение Германии на Советский Союз роковой ошибкой. Все достигнутые до октября 1941 года немецкие успехи якобы не были решающими. Впрочем, авторитетные японские политики признавали, что Германия вынуждена приложить все силы, чтобы разбить Советский Союз. Исходя из этой трезвой оценки сложившейся ситуации, японское правительство решило занять по отношению к Советскому Союзу выжидательно нейтральную позицию. Но немецкого посла в Токио японцы заверили, что примут участие в германско-русском противостоянии, и дали понять, что в определенных обстоятельствах в подходящий момент готовы вступить в войну против Советского Союза.

Германский посол пока еще какое-то время верил в искренность этих японских заверений. Но доктор Зорге знал точнее и передал процитированную в начале этой главы радиограмму в Москву.

Представляется удивительным, что советские вожди приняли на веру, без колебаний содержание пришедшего по радио донесения как вполне объективное и сделали из этого вывод, перебросив дислоцированные в Сибири войска на фронт. Следует напомнить, что это проблематичное решение японского правительства в тот день 15 октября 1941 года было известно лишь небольшому кругу японских руководителей и имперское правительство еще надеялось на скорое наступление японцев на Сибирь.

Как глубоко советская разведка знала фанатичного доктора Зорге! Как твердо она была убеждена в том, что из ненависти к национал-социализму он способен нанести не только такой чудовищный удар собственному народу, но и что для него эти деяния означают даже освобождение от рабства, просто достижение цели своей жизни.

Я не могу отказать в своем уважении сотрудникам советской секретной службы, которые вели доктора Зорге. Он доставил им много хлопот при его основательной проверке и личном с ним знакомстве. Незаурядные информаторы должны быть верно оценены своими заказчиками. В противном случае возникает опасность, что ответственные лица не будут знать, как поступить с такими ценными донесениями. Как часто в истории разведслужб значительные результаты шпионажа оказывались невостребованными!

Классический пример тому «дело Цицерона».

Один албанец, камердинер английского посла в Анкаре сэра Хью Нэтчбулл-Хьюгессона, во время Второй мировой войны принялся тщательно готовиться, намереваясь разбогатеть, к продаже секретных материалов своего шефа. Он изготовил дубликат ключа от сейфа посла и фотографировал находящиеся там документы, незаметно проникнув в служебный кабинет своего хозяина.

В октябре 1943 года он установил контакт с одним из ответственных чиновников германского посольства. От него албанец для дальнейшего ведения был передан представителю Главного управления имперской безопасности, атташе Мойзишу.

В последующие месяцы Цицерон — псевдоним албанца — передавал бесценные документы политического и военного характера. Какие, например, секретные договоренности были достигнуты между турецкими и английскими генштабистами в ущерб интересам Германии. Особую важность имели английские служебные отчеты по конференциям в Москве, Каире и Тегеране, на которых державы противника обсуждали, какую участь они собираются уготовить Германии.

Большое значение Германия прежде всего придавала решениям Большой тройки — Рузвельта, Черчилля, Сталина, — принимавшимся в Тегеране. Знание позиции и замыслов руководителей противной стороны тогда, вероятно, еще могло быть использовано имперским правительством, чтобы добиться приемлемого. для Германии завершения войны. Но ответственные работники Главного управления имперской безопасности и министерства иностранных дел отнеслись недоверчиво и не поверили материалам Цицерона. Показательно, что министр иностранных дел фон Риббентроп о переданных ему документах из сейфа английского посла в Анкаре как-то сказал: «Это слишком потрясающе, чтобы быть правдой».

Как этот, так и многие другие примеры учат, что даже самые важные контакты не приносят никакой пользы, если руководители важного источника не очень хорошо знают информатора и его побудительных мотивов. Тогда нет основы для надежной оценки, поскольку ответственные лица в большинстве случаев страшатся решительно использовать поступающую к ним информацию. Все усилия и труд, прилагаемые при ведении подобных информаторов и агентов, и все деньги, потраченные при этом, оказывались напрасными. Правда, Цицерон, действовавший из жадности и ненависти к англичанам, получал крупные суммы фальшивых денег, посылаемых Главным управлением имперской безопасности ничего не подозревавшему атташе Мойзишу.