Я была женой Нагиева - Алиса Шер

Но если реально смотреть на вещи, наверное, прожить всю жизнь с одним человеком и умереть в один день вовсе не обязательно. Вероятно, встретить любовь можно и второй, и третий раз… И я мечтаю, мечтаю… Мечтаю, что открою дверь и войдет водопроводчик, которого я вызвала, и я вдруг пойму, что это мужчина всей моей жизни.

Стану ли я сравнивать своего водопроводчика с Димой? Пожалуй, нет. Ведь я достаточно рано вышла замуж, и те чувства, которые я испытывала в том возрасте, совершенно отличаются от тех, что я могу испытать сейчас. Теперь я смогу просто любить, а не доказывать свою любовь.

Взамен я потребую немного: чтобы меня любили. Просто так и ни за что. Чтобы я не проходила ежедневный тест, когда ставятся галочки напротив граф «Качество питания» и «Соответствие внешнего вида». Потому что во всех графах в конечном итоге будут стоять жирные двойки. По крайней мере, иногда. Как у всех. Ведь я — обычная женщина.

И, как обычная женщина, я считаю, что настоящая любовь — она внутри и не требует внешних проявлений. Можно, конечно, спорить: мол, как же человек сумеет понять, что ты его любишь? Но ведь и в ресторане вам подают красивые и вкусные блюда — значит ли это, что шеф-повар от вас без ума?

Я смотрю на себя в зеркало и понимаю: бедный водопроводчик, обнаружив меня рядом с собой, сбежал бы на следующее утро, погрязнув в собственных страхах и комплексах. Да и кто на его месте не струсил бы. Повстречав сексуальную высокую блондинку с ключами от «Мерседеса»?

Не сбежит разве что отчаянный поклонник. К счастью (или наоборот), они у меня еще сохранились. Может, оттуда выбрать? До сих пор преследует один, объявившийся еще во время работы на радио «Ностальжи». Он стоял за стеклом и ждал, когда я пройду мимо. Как оказалось, только за тем, чтобы поинтересоваться: «И что, это все?» До сих пор задаю себе вопрос: «А что он, собственно, ожидал? Чтобы я кинулась ему на шею?»

Он дарил мне подарки и стихи. Из последних я, к сожалению, никаких выводов сделать не могла — видимо, читательского таланта не хватило. Честно, ничего не поняла, в том числе — какое отношение эти запутанные верлибры имели ко мне. Зато написаны они были каллиграфическим почерком и без единой грамматической ошибки.

На 8 Марта от внимательного поклонника мне достался в подарок пакет с веревками. Зачем и для чего мне эти веревки, я гадала, наверное, неделю (ведь не повеситься же!). Оказалось — их надо протянуть в ванной комнате для сушки белья! Какой заботливый! И какой хозяйственный!

Когда открылись «Кулуары», мои продавщицы начали жаловаться на подозрительного мужчину, ежедневно появляющегося в магазине и рассматривающего каждый угол. Оказалось, не вор и не бомж — тот самый поклонник.

Ресторан тоже не минула чаша сия — обслуживающий персонал он умудрялся доводить до белого каления. А в мой день рождения — заказал себе рюмку водки и выпил за мое здоровье. Потрясающий персонаж! Но, к сожалению, — не моего романа.

Я вижу, как большинство моих одиноких подруг постепенно отказались от идеи с кем-нибудь познакомиться. Потому что человеку, который уходит на работу в 7 часов утра и возвращается домой в 10 вечера практически мертвый, совершенно не нужны все эти проблемы: «Ах, почему мне не позвонил Вася Сидоров?», «Что надеть?» и «Куда пойти лечиться?» А может, руководит ими не нежелание, а просто судьба, неожиданным зигзагом вывернувшая жизнь на полосу одиночества.

В моем роду по маминой линии есть женщины, вообще никогда не выходившие замуж. И не потому, что им что-то мешало или не хватало красоты, обаяния и ума — этих качеств у них было предостаточно. Но жизнь свою они прожили для себя, не обременяясь никому не нужными обязательствами и сомнительными связями. Эти женщины умели наслаждаться жизнью без мужчины: настолько они были увлечены самим процессом — жить!

Наверное, это называется самодостаточностью и любовью к себе. Я завидую им, но повторить их путь не хочу, потому что я все равно испытываю одиночество.

Успокаиваю себя тем, что нахожусь, как говорится, в возрасте расцвета: женской красоты, чувственности, сексуальности и духовного мира. И даже понимая, что мне уже не двадцать пять, я знаю, что могу дать фору любой молоденькой девочке, потому что я уже мудрее и терпимее, но все еще нуждаюсь в мужчине, способном меня полюбить.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Меня зовут на передачу. Тема: «Слухи и сплетни». Знаю точно, снова спросят: «Жена ли ты Диме или не жена?» Снова будут смотреть на меня через призму Нагиева. Спросите лучше у него — я-то откуда знаю.

Звоню Диме:

— Слушай, я тебе жена или не жена?

— С чего такой вопрос?

— Еду на передачу.

— А-а-а, — тянет он. — Разумеется, нет. Спроси их, кто-нибудь видел наше свидетельство о браке?

— Хорошо. — Значит, снова я, как послушная девочка, буду продолжать играть.

Роюсь в шкафу. Как просто было с Димой: «Надень вот это, это и еще то». А теперь? К черту! Надеваю хоть что-нибудь и еще вот этот плащ с пятном — жаль, что ты не видишь.

Звонит мобильный, в нем знакомый голос:

— Кстати, ты ужасно красивая.

Гудки… Ловлю отражение в зеркале — не такие глаза у красивых счастливых женщин: не горят, не играют. Что, навсегда? Нет, заблестели, ожили — как же я хороша! — и уже не важно, что потекла тушь.

Ну вот, теперь опаздываю, но на телевидении это не имеет значения — сколько не опаздывай, все равно приедешь раньше, чем все начнется. Врываюсь в комнату с надписью «грим» и плюхаюсь в кресло. Отдаюсь в руки «настоящих женщин». Среди них нет ни одной, которая позволила бы себе выйти из дома без макияжа и прически; они всегда знают, что надеть, какого тона должен быть крем и как пользоваться всяческими подушечками и примочечками. Почему-то подумалось: наверное, они еще и чулки носят.

Прошу, скорее, требую кофе или чай, но только обязательно без сахара и желательно быстро.

Ну уж нет, губы я накрашу сама — привычным движением провожу помадой. Кажется, я идеально сделаю это даже в темноте.

— Спасибо, глаза поводить не нужно — я буду в темных очках.

Теперь — распустить волосы и нанести побольше пенки. Отлично.

— Так что, кофе принесут или нет?

Девочка-гример смотрит на меня одновременно с любопытством и некоторым раздражением. Ну и пусть. Ей-то зачем знать, что происходит со мной?

— Алиса, Ваш кофе.

Беру чашку:

— Кошмар, он же горячий!

Ухожу. Кажется, сцена удалась. А пить все-таки хотелось.

Закончившееся мельтешение — около кресла ведущего, около носа ведущего, около камер и прочих важных вещей — наконец-то перешло в съемку. Под положенные сценарием аплодисменты выхожу. Я не напрягаюсь и не нервничаю, как было со мной раньше. Я точно знаю, что чертовски хороша.