Операция «Хамелеон» - Евгений Коршунов

— Но может быть, с ним что-нибудь случилось по пути к англичанам?

— Случилось... — учитель нахмурился. — Когда он возвращался из штаба лорда Дункана, доставив письмо с просьбой о мире, он был схвачен в саванне работорговцами. Это рассказал несколько лет спустя его проводник. Он спасся случайно и побоялся возвращаться с дурной вестью в Каруну.

— Но откуда вы все это знаете?

— Проводником был мой отец, — спокойно ответил учитель.

— Он жив?

Петр почти выкрикнул эту фразу и осекся, мгновенно поняв нелепость своей надежды.

— Он умер двадцать лет назад, — тихо ответил учитель и замолчал, закрыв глаза. Губы его зашевелились, и Петр понял, что гвианиец молится.

Когда учитель кончил молиться, Петр уже знал, что ему делать.

— Но откуда ваш отец знал содержание писем султана? Он же не умел читать, да и письма наверняка посылались запечатанными.

— Да ведь и султан тоже не умел писать! — прищурился учитель. — Он лишь диктовал, а записывали ученые маламы. Потом письмо переписывалось начисто и давалось султану на подпись. Иногда черновики переделывались по нескольку раз, особенно в таких важных случаях, как в 1902 году.

В горле у Петра пересохло:

— Значит, если черновиков было несколько, один из них мог и сохраниться!

— Конечно... Остановитесь, пожалуйста!

Учитель поспешно подхватил свою папку.

— Я приехал.

Он вышел из машины, вежливо поклонился и пошел по полю, усеянному колебасами, к видневшимся вдали круглым беленым хижинам.

Глава 25

Перепелка взвилась из зарослей и полетела почти над самой землей — маленький серый комочек жизни. Роджерс выстрелил навскидку, дробь рванулась следом, и птица упала в заросли.

Тисби, толстая и низкорослая лохматая собачонка с ушами, почти достающими до земли, помчалась по густой зеленой траве, забивающей ровные ряды саженцев каучуконосов — гевеи.

— Есть! — весело крикнул Роджерс сыну — десятилетнему мальчугану, шедшему за ним по-индейски, след в след.

Тисби принесла птицу. Роджерс нагнулся, ласково потрепал собачку по широкой спине и аккуратно взял у нее из пасти добычу. На поясе у него болталось уже с дюжину перепелок — он не промахнулся ни разу.

— Трах, ба-бах!

Мистер Девон выстрелил из двух стволов почти одновременно. Но его перепелка оказалась удачливее. Она пронеслась куда-то в сторону и пропала в сырой зелени.

— Сегодня слишком сыро! — крикнул американец. — Они не хотят взлетать!

Роджерс улыбнулся: американец был плохим стрелком.

— К тому же без собаки очень трудно. Мне кажется, вы попали и она ранена, — великодушно крикнул ему Роджерс, подмигивая сыну. Мальчик понимающе улыбнулся ему в ответ.

Он не сводил с отца восторженных глаз. Ведь сколько раз он просил, чтобы его взяли на настоящую охоту, но все как-то не получалось. То отец бывал занят, то охота вдруг срывалась по каким-то совершенно непонятным причинам.

Но вчера, в пятницу, отец вдруг сказал, что едет охотиться на перепелок вместе с этим краснорожим американцем Девоном.

Весь вечер он чистил ружье, набивал патроны, разбирал тонкие, похожие на лошадиную сбрую ремешки.

— Ну, Ричи, поедем? — спросил он, лишь когда сыну пора было уже идти спать. — Постреляем?

Ричард чуть не задохнулся от волнения, но сдержался: в школе Святого Спасителя его приучили сдерживать свои чувства.

— О’кэй! — сказал он.

Отец поморщился:

— Опять у вас учительница американка!

— Ол райт, — исправился Ричи.

Отец усмехнулся.

— Только одно условие. Идти следом за мной по-индейски, след в след. Понял?

— Почему?

Ричи упрямо наклонил голову: перспектива таскаться за отцом след в след — как на привязи была не из приятных.

— Чтобы не получить заряд дроби пониже спины. И...

Взгляд отца стал испытующим:

— Чтобы не напороться на змею.

Мальчик вздохнул: отец был прав. Он знал, что в заднем кармане зеленых охотничьих брюк отца всегда лежит плоская металлическая коробка, а в ней — три шприца, уже заполненных тремя видами противозмеиной вакцины.

Вот и сейчас, шагая за отцом по густой зеленой траве, мокрой от только что прошедшего дождя, Ричард видел, как оттопыривается его задний карман.

И американец и отец были одеты в совершенно одинаковые охотничьи костюмы: куртки и брюки из грубой зеленой ткани, солдатские ботинки, широкополые ковбойские шляпы с дырочками.

Ричард знал, что американец специально купил все точно такое же, как у отца, — он не был охотником и целиком полагался на опыт мистера Роджерса.

Они приехали сюда — за шестьдесят миль от Луиса — на стареньком лендровере. Американец лихо гнал машину сквозь унылый, холодный дождь, то стихавший и едва моросивший, то вдруг превращавшийся в сплошную водяную стену.

Когда подъезжали к огромным, казавшимся бесконечными плантациям гевеи, Тисби, до сих пор мирно дремавшая у ног хозяина, забеспокоилась, заскулила, подняла голову и принялась жадно ловить воздух влажным клеенчатым носом: она чуяла перепелок.

Свернув с асфальта, они поехали по мокрой красной дороге, набухшей от воды и скользкой, как мыльная пена, бегущей по бесконечному зеленому полю.

— Перепелки! Перепелки! — вдруг закричал Ричард.

Впереди, прямо на дороге, сидели две-три серенькие птицы. Тисби визжала от нетерпения. Машина остановилась.

Птицы вспорхнули и понеслись низко над землей, потом рухнули камнем в траву и исчезли.

Мальчик с удивлением посмотрел на охотников. Они неторопливо вылезли из машины и теперь вынимали ружья из чехлов.

Ричарду очень хотелось ринуться туда, в мокрую зелень, где скрылись птицы, но он помнил уговор с отцом и принялся разглядывать хмурый горизонт.

Небо было непривычно серым. По нему неслись обрывки мрачных облаков. Они клубились, сцеплялись, образуя фигуры то собаки, то льва, то кита, то просто чего-то совершенно фантастического. Иногда все было похоже на клубы дыма от пожара, полыхающего где-то за горизонтом.

Дождь кончился, но небо сочилось мельчайшими холодными капельками. Ричард ударил ногой в высоком кожаном ботинке по придорожному кусту и сейчас же промок до коленей.

Из придорожной травы выскочила возбужденная собака. Она весело фыркала и отряхивалась, потом принялась прыгать вокруг охотников, задрав морду и глядя на них выпуклыми коричневыми глазами, словно умоляя: ну, пошли же!

— Пошли! — сказал отец, и краснорожий американец кивнул. Они вошли в траву — мокрую, холодную, доходящую до коленей.

Несколько лет назад, во время первых парламентских выборов, вождь Околого пообещал жителям этой провинции, что, если он и его партия победят на выборах, он покончит в здешних местах с безработицей.

И вождь победил. Парламент, большинство в котором захватила его партия, принял решение о создании корпорации по добыче каучука. И здесь, в шестидесяти милях от Луиса, были высажены миллионы каучуконосов. Тысячи людей были заняты на плантациях — конечно, принимались на работу лишь сторонники партии вождя Околого!

Но партия раскололась, ее руководители перегрызлись из-за власти и государственных постов и, конечно же, жирных окладов. И вождь Околого оказался в тюрьме, обвиненный группой своих бывших сторонников в попытке свержения правительства Гвиании и захвата власти в стране.

В этом не было ничего необычного. К уходу колонизаторов в Гвиании образовалось несколько партий, отчаянно боровшихся за власть в стране. Они строились по принципу: одно племя, один народ — одна партия, и во главе их стояли племенные вожди. Но иногда, как это случилось с партией вождя Околого, возникали конфликты между самими вождями: одни кланы поднимались против других, и тогда совершались «перевороты», которые ничего не меняли, кроме «лидеров партий».

И как только Околого был убран его соперниками, плантации были вдруг объявлены «престижным проектом» и окончательно заброшены.

Сейчас здесь водились отличнейшие перепелки.

Ричард не заметил, как из мокрой травы вылетела первая перепелка.

Выстрел ударил глухо, будто в пустой бочке. Красная молния вырвалась из ружья. Что-то хлестнуло по траве.

— Видишь?

Отец взял у Тисби перепелку и протянул ее Ричарду. Птица была еще теплая. Но шейка ее свисала с большой ладони отца, как тряпочка, маленький клюв был полураскрыт, и глаза подернуты молочно-голубой пленкой.

Крошечная капелька крови просочилась из-под перьев на головке, куда попала дробинка. Это была смерть — и Ричард видел ее впервые — не в кино, не по телевизору, а рядом — на руке у отца.

Он заморгал и отвел глаза от птицы.

В зелени мелькнуло что-то красное. Мальчик наклонился и поднял красную картонную гильзу.