Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда - Борис Вишневский

– А если я стащил ладью у отвернувшегося противника?

– Это уже не шахматы, это другая игра!

– Не выступил ли президент сейчас в роли О. Бендера? Парламент ему: «у нас все ходы записаны! у нас конституция!» А в ответ: «Контора пишет!»

– Нет, президент правил игры не нарушал. И вообще, у меня такое впечатление, что на бедного президента громадной тысячной толпой навалились депутаты и, опираясь на противоречивые статьи конституции, делают что хотят. А президент только отбивается…

– Не сам ли президент изо всех сил создает у Вас (и не только) это впечатление? На Руси любят несправедливо обиженных! Эффект-то чисто количественный: мы видим на экране одного президента и тысячный съезд, но власти у них поровну. Хасбулатов на собрании трудового коллектива правительства и администрации президента тоже выглядел бы ведущим неравный бой…

– Я твердо знаю, что сделал президент. Он сдвинул с места громаду реформ, то, что до него НИКТО не решался сделать: провел либерализацию цен, начал приватизацию, регулярно защищает свободу слова… Что делает съезд? Регулярно выступает против либерализации, тормозит приватизацию и непрерывно грозит свободе слова. Соответственно я к ним и отношусь. И съезд опасен даже не тем, что он что-то там грозит затормозить, а тем, что из этой политической язвы растет РЕСТАВРАЦИЯ. Ведь задача тех государственников и коммунистов, которые задают тон на съезде, – восстановление великой империи, восстановление Союза – чрезвычайно понятна громадному большинству населения! Недавно Зюганов сформулировал и лозунг: что-то вроде «православие, самодержавие, народность». Все может вернуться на круги своя – люди для занятия должностей у них готовы…

– Тем более что огромное большинство номенклатурщиков спокойно служит в исполнительной власти, даже кабинетов не поменяв. Долго ли им перейти к «старым новым» хозяевам?

– Сразу после путча я говорил в интервью Константину Селиверстову: «Нарыв прорвался, но гной не вытек!» Тысячи и десятки тысяч чиновников и военных должны были быть уволены со своих постов. Этого не произошло…

– В марте 1992-го президент заявил: «Не допущу избиения опытных кадров!»

– Тогда он, видимо, еще надеялся на компромисс. Но рано или поздно ему придется пойти ва-банк, если он действительно хочет остановить реставрацию. Боюсь, что другого пути у него нет. Я против АНТИКОНСТИТУЦИОННЫХ действий, но боюсь, ему придется пойти на НЕконституционные. Или президент «обойдет» конституцию, или проиграет Новую Россию. Идеальный вариант здесь – досрочные выборы профессионального Верховного Совета. Это, правда, тоже неконституционное решение, но, в конце концов, главное – не нарушать прав человека, я снова и снова это повторяю. И не должно быть спуску тем, кто нарушает закон, тем, кто призывает к насилию, кто разжигает межнациональную вражду. Но – только через суд!

– Если говорить о досрочных выборах – Вы не думаете, что печальный пример Литвы, где абсолютно легитимно перекрасившиеся коммунисты пришли к власти, а демократы из «Саюдиса» остались за бортом, настораживает? Не получим ли мы в конце этого или начале следующего года еще худший парламент, чем нынешний?

– Это будет зависеть от формулы выборов и от структуры нового парламента. Однако я почти уверен, что ТАКОГО съезда, такого влияния «красно-коричневых» у нас уже не будет. Если корпус кандидатов в депутаты подберется по принципу «профессионализм плюс готовность к реформам», то мы можем получить очень приличный парламент из людей деловитых и умеренных – технократов и прагматиков. Как-никак, все известные мне социологические опросы явно демонстрируют преимущество сторонников новой России перед консерваторами и реакционерами.

– Восприняли бы Вы как нарушение прав человека идею запрета на профессии для бывшей партноменклатуры? Или хотя бы моратория на занятие должностей на госслужбе?

– Не воспринял бы. Но оценил бы как поступок нецелесообразный. Я не увязываю накоротко политических убеждений человека с его способностью эффективно делать дело. Особенно если политические эти убеждения носили в прошлом чисто формальный характер, а нынешняя деятельность человека далека от политики. Да, с правовой точки зрения такой указ бы меня не взволновал. Но, с другой стороны, я лично знаю многих бывших коммунистов (точнее – партийцев), которые вполне могут успешно работать в рамках демократии. Наверно, нужен какой-то более гибкий механизм, нежели формальный запрет. Смешно же предполагать, что среди беспартийных процент людей умных, честных и энергичных был существенно выше.

– Речь о номенклатуре – там требовались особые качества. И потом, не кривя душой: в партию шли в основном за карьерой, а продвижение «наверх» происходило отнюдь не по признакам профессионализма.

– Да, я понимаю это. Хотя людей, которые НЕ вступали в КПСС по идейным соображениям, было ничтожно мало. Я и сам мог бы быть членом КПСС, если бы мне предложили это сделать до XX съезда. Только после того, как я много узнал и основательно все продумал (перестал разделять эту идеологию), я уже не смог бы сделать такого шага, это было бы бесчестно. Что же касается «карьеры», то в карьеризме же нет ничего априорно плохого, «сделать карьеру» – цель не хуже любой другой, тут важно только, чтобы средства оставались в рамках нравственности и порядочности.

– Не кажется ли Вам, что сейчас мы живем, как в «Обитаемом острове» после уничтожения башен? Некое лучевое голодание – одни рвутся на митинги, другие тоскуют о сильной руке, и многие бродят в растерянности, привыкнув жить под идеологическим наркозом…

– Я бы назвал это состояние идеологическим похмельем. Старая идеология рухнула, новой нет. Поэтому, между прочим, многим так не нравится ТВ и вообще средства массовой информации: там разброд мнений, а люди привыкли, что сказанное по ТВ или написанное в газете – истина в последней инстанции.

– Вы известны как специалист по прогнозам. Какие из них за последнее время были неудачными?

– Я вовсе не считаю себя специалистом по прогнозам. Я скорее любитель и ошибаюсь всю жизнь. Самая последняя моя «промашка» – то, что касалось путча и его результатов. Мне было совершенно ясно, что путч неизбежен, и я нисколько не удивился, когда он произошел. Мы с Аркадием Натановичем даже успели написать пьесу «Жиды города Питера», где описали (в аллегорической форме, разумеется) этот путч, причем правильно угадали, что наше поколение шестидесятников в большинстве своем примет его со склоненной головой. В отличие от поколения молодого, которое на этот путч, как говорится, «положит крестообразно и кольцеобразно». Но мы не угадали, что все кончится так быстро. Я был уверен, что это – долгая и тошная история на 2–3 года, а кончилось все за три дня. Тут я дал такую же промашку, как и с перестройкой вообще, – 10 лет назад мне казалось, что я не доживу ни до каких перемен, что компартия вечна, что выход – только в гигантской войне, а раз так, то уж лучше то гниющее болото, в котором мы сидим.

Я, как истый шестидесятник, – пессимист, и в оптимистических ситуациях я проигрываю. А там, где вещи смотрятся оптимистически, – я становлюсь страшно суеверным и боюсь накликать беду. Вот и сейчас я заставляю себя быть пессимистом – идет скатывание страны к прошлому! Слишком много людей захотело назад, и голоса их звучат сегодня громче, чем голоса сторонников реформ, которые вынуждены оперировать сложными экономическими понятиями – в отличие от их оппонентов с их простейшими лозунгами: отобрать, поделить, разгромить, посадить… Но есть, разумеется, основания и для оптимизма: уже существует достаточно большой социальный слой людей, вошедших в новый образ жизни. Их не более 20–25%, но они активны, и они будут активно защищать себя и новый курс. Вторая надежда – деидеологизация молодежи. Те, кому сейчас, скажем, меньше сорока, равнодушны и к Ельцину, и к Хасбулатову, они живут своей жизнью и делают свое дело. А кроме того, историческая правота – за реформами и реформаторами…

– Борис Натанович, но если большинство в обществе желает вернуться назад, то как раз съезд, а не президент выражает волю народа…

– Это очень важный вопрос! И дьявольски сложный. С одной стороны, демократия – это по определению воля большинства. С другой – если бы человечество всегда следовало воле большинства, мы до сих пор жили бы в пещерах и охотились бы друг на друга с луком и стрелами. Очевидно, необходим некий разумный компромисс между волей большинства и потребностями энергичного, целеустремленного, образованного меньшинства. Ведь цивилизацию развивает не большинство, а подавляющее (и подавляемое) меньшинство! Выньте из человеческой истории пять-десять сотен людей, имена которых занесены во все энциклопедии, и мы разом окажемся в каменном веке!..

– Знаете, очень похоже на аргументы большевиков – они тоже «знали, как надо», 70 лет затаскивая нас, неразумных, силой в светлое будущее. Как-то не хочется повторения…