Грани уязвимости - Екатерина Петровна Шумаева

садимся за столик. Оливия пьет какао с маршмеллоу, а я зеленый чай. Мы сидим в полном молчании, и я боюсь разрушить эту идиллию. Я рассматриваю ее, замечаю то, чего не замечал ранее. Например, то, как она прикрывает, свои черные как ночь ресницы, от удовольствия, когда делает глоток. То, как она поправляет свои темные как крыло ворона волосы. Она подстриглась? Мне кажется, раньше они были длиннее.

А так же, то, как она смотрит на меня. Ее взгляд полон любви и нежности.

– Ладно, можем быть друзьями. – Наконец говорит она.

– Только друзьями? – Спрашиваю я, разочарованно откидываясь на спинку кресла.

– Посмотрим. Но я хотела поговорить не об этом. Почему ты не хочешь лететь домой? – Она вмиг становится серьезной.

– Я не хочу лететь без тебя. – Отвечаю я, улыбаясь.

– Просто если не полетишь ты, то Чаку придется тоже остаться здесь. Понимаешь? Это не красиво по отношению к нему. Да и у тебя не такая большая квартира, чтобы все лето, на диване спал Чак. Я, конечно, не против его присутствия, но не круглые сутки. – Говорит она и отпивает какао, как ни в чем не бывало.

А я понимаю самое главное. Стена оттаяла, и она уже не злится на меня. Она рассматривает возможность своего присутствия у нас дома. Если бы мы были дома, я бы подпрыгнул на месте, но сила воли заставляет остаться на месте.

– Хорошо, я поеду после дня Независимости. Договорились?

– Только попробуй не уехать. – Отвечает она.

Повисает неловкое молчание. Я боюсь нарушить его, потому что она сразу засобирается домой, а она, видимо, не решается ничего сказать мне.

– Может, пойдем, сходим в кино? Посмотрим какой-нибудь фильм? – Спрашиваю я, сразу же жалея об этом.

– Пойдем, только мне надо отогнать мою машину к общежитию. – Отвечает она.

Глава 19

Оливия.

Второе июля.

Как приятно, когда все возвращается на свои места, ведь прошло больше месяца, после нашего примирения с Картером. И я снова словно в приятном забвении рядом с ним. Какие же глупости мне приходили в голову, пока мы были в ссоре. Да, у нас бывают разногласия, но ведь мы можем жить спокойно, наслаждаясь друг другом каждый день. Никаких эмоциональных качелей. Мой обиженный мозг нарисовал Картера, словно какого-то манипулятора, но ведь это совсем не так. Просто он не умеет выражать свои чувства правильно, делает так, как привык. Никто не привязывал меня к нему насильно, никто не вытеснял моих друзей, я сама отказываюсь от их общества, чтобы провести время наедине. Чтобы насладиться каждой секундой, когда он рядом. Обиженная женщина может создать проблему из ничего и обвинить своего партнера во всех смертных грехах. Так случилось и со мной. Я обвиняла во всем его, хотя могла бы просто выслушать его точку зрения. Но я бежала, как всегда делаю из-за того, что не люблю решать проблемы. Все это идет из детства. Мама всегда настаивала на своем, я никогда не могла отстоять свою точку зрения, даже частично. Мне всегда было проще скрыться, закрыться в своей раковине, чтобы не решать проблему. А смириться с происходящим. И я перенесла эту модель поведения в наши отношения. Научившись слушать человека, которого люблю, я поняла, что мне не страшно ничего. Мы можем преодолеть все.

Пусть он не говорит, что любит меня, но я чувствую это. Он всегда был скуп на проявления чувств. А я снова обиделась на него, пытаясь понять, что со мной не так. Да и если бы Картер признался в любви первым, а я бы не была уверена в моих чувствах, я бы не хотела. чтобы на меня давили обстоятельства и люди. Это всего лишь мелочи. Он хочет, чтобы я провела лето в Палм –Спрингс, хочет познакомить меня со своей семьей. Иногда слова не нужны, гораздо важнее поступки. А его поступки показывают, что я ему дорога.

Чак звонит нам каждый день, рассказывая как классно в Палм-Спрингс летом, а сегодня он должен прилететь на День Независимости, чтобы провести его с нами, Макс, Джеймсом и Чарли. Джеймс и Чарли тоже прилетят на днях, а я, еще месяц назад должна была переехать к себе домой. Но я переехала в квартиру к Картеру. Сезон закончен, поэтому мы проводим много времени вместе, ездим в гости к Макс, но так, чтобы не попасться на глаза моей маме.

Мама ежедневно читает нотации мне по телефону и ждет праздника, потому что я обещала встретить его вместе с ними, не нарушая традиции нашей семьи. Но она не знает, что с ними я буду только днем, а потом мы пойдем на пляж, разожжём костер и будем ждать праздничный салют. Салюты – моя любимая часть Дня Независимости. А на следующий день мы улетим в Калифорнию, к семье Картера. Я обещала познакомиться с ними, а в августе, вернуться в Хемптонс на пару недель, перед началом учебы.

По крайней мере, такой план я изложила Кейти, когда она позвонила, обижаясь на то, что я не приехала. Люблю все планировать заранее. Это у меня от мамы.

Картер потягивается рядом и продолжает меня обнимать, а я уже час лежу, в своих мечтах. Даже страшно быть такой счастливой и чувствовать себя так спокойно, потому что обычно, в моей жизни сразу же происходит что-то плохое.

Отгоняя плохие мысли, я тихонько вылезаю из кровати и направляюсь в душ. Самолет Чака приземлится через шесть часов, а пока нужно прибраться в квартире, закупить продуктов и приготовить ужин.

Любовь – недуг. Моя душа больна

Томительной, неутолимой жаждой.

Того же яда требует она,

Который отравил ее однажды.7

В голове звучат слова Шекспира, которые я снова перечитываю почти каждый день, а вода обжигает кожу. Выйдя через двадцать минут, я встречаю Картера, практически в дверях.

– Ты куда? – Спрашиваю я.

– Я скоро вернусь. – Отвечает он и хлопает дверью.

Я остаюсь дома, в недоумении. Никаких планов на сегодня у нас не было, только поехать и встретить Чака в аэропорт. Поэтому, несмотря на мой шок, я иду заниматься делами. Потом узнаю, что за срочные дела появились у Картера, и мы спокойно все обсудим, ведь я учусь не убегать от проблем.

Картер.

Оливия стоит в дверном проеме ванной, а я захлопываю входную дверь и выбегаю на улицу, садясь в машину. Я прекрасно понимаю, что если Стейси покончит с собой, я никогда не прощу себе то, что не сделал ничего, чтобы