Создатели небес. Улей Хелльстрома - Фрэнк Херберт

Короткая рука Мерфи скользнула по столу к следующей карточке. Он поднес ее к лицу и, прищурившись, задумчиво посмотрел на нее. В комнате наступила тишина.

Келексел бросил взгляд на Фраффина и увидел, что Режиссер смотрит в свою очередь на него.

— Какая цель во всем этом? — произнес Келексел.

— Говорите шепотом, — сказал Фраффин. — Вы ведь не хотите, чтобы Фурлоу услышал вас?

— Что?

— У этих знахарей странные способности, — пояснил Фраффин. — Они могут проникать сквозь время.

— Чепуха! — отмахнулся Келексел. — Мумбо-Юмбо. Этот тест не имеет никакого смысла. Ответы туземца совершенно логичны. Я бы сам мог ответить примерно так же.

— В самом деле? — спросил Фраффин.

Келексел ничего не ответил, возвращая все свое внимание к сцене репродьюсера. Мерфи осторожно смотрел на Фурлоу.

— Вот это место посередине, похоже лесной пожар, — произнес Мерфи и посмотрел на Фурлоу.

— А вы видели когда-нибудь лесной пожар?

— Только место, где он был. Там воняло мертвыми обгоревшими коровами. Когда сгорело одно ранчо в Сиусло.

Фурлоу что-то написал в своем блокноте.

Мерфи внимательно посмотрел на него, проглотил слюну и взял последнюю карточку. Глядя на нее, он сделал резкий полный выдох, словно его ударили в живот.

Фурлоу тут же посмотрел на него.

На лице Мерфи появилось смущение. Он съежился на своем, стуле, а потом произнес:

— Это одна из постоянных карточек?

— Да.

— Что-то я не могу ее припомнить.

— О, вы что, помните все остальные карточки?

— Да вроде бы.

— А как с этой карточкой?

— Мне кажется, она новая.

— Нет. Это карточка из обычного набора.

Мерфи перевел свой тяжелый взгляд на психолога и сказал:

— У меня было право убить ее, док. Не будем забывать об этом. У меня было право. Муж должен защищать свой дом.

Фурлоу сидел молча и ожидал продолжения.

Мерфи снова вернул свое внимание к карточке.

— Свалка, — неуверенно произнес он. — Это напоминает мне свалку.

Фурлоу по-прежнему ничего не говорил.

— Покореженные автомобили, старые паровые котлы или что-то в этом роде, — продолжал Мерфи. Он отбросил карточку в сторону и откинулся на спинку кресла с выражением осторожного ожидания на лице.

Фурлоу глубоко вздохнул, собрал карточки и исписанные листки, бросил их в портфель, который поднял с пола. Потом медленно повернулся и посмотрел прямо в камеру репродьюсера.

Келексел почувствовал беспокойство, когда Фурлоу взглянул прямо ему в глаза.

— Скажите мне, Джо, — начал Фурлоу, — что вы видите там? — Он указал на наблюдателей-Чемов.

— Гм-м! Где?

— Вон там. — Фурлоу показал рукой.

Теперь и Мерфи глядел на наблюдавших за ними Чемов.

— Какое-то облако пыли или дыма, — ответил он. — Здесь, в камерах и в самой тюрьме плохо, следят за чистотой.

— Но что вы видите в этой пыли и дыму? — не отставал от старика Фурлоу. Он опустил руку.

Мерфи прищурился, склонил голову набок.

— Да, возможно, там что-то, вроде множества небольших по размерам лиц… детских лиц, похожих на херувимов или… нет, больше похожих на чертенят, каких рисуют на картинах преисподней.

Фурлоу повернулся спиной к заключенному.

— Чертенята из преисподней, — пробормотал он. — Как точно сказано!

На корабле историй Фраффин хлопнул по кнопке выключения репродьюсера. Сцена исчезла.

Келексел прищурился, повернулся, чтобы с удивлением увидеть хихикающего Фраффина.

— Чертенята из преисподней! — повторил Фраффин. — О, как прелестно! Да, это действительно прелестно!

— Вы умышленно позволяете иммунному наблюдать за нами и фиксировать наши действия, — сказал Келексел. — Я не вижу ничего прелестного во всем этом!

— Что вы думаете о Мерфи? — спросил Фраффин.

— Он выглядит таким же нормальным, как и я сам.

И вновь Режиссер захохотал. Он покачал головой, потом протер глаза и сказал:

— Я создал Мерфи, Келексел. Это мое создание. Я очень тщательно лепил его, разумеется, с самого детства. Разве он не восхитителен? Чертенята из преисподней!

— Он тоже иммунный?

— Боги Сохранения, конечно же, нет!

Келексел внимательно посмотрел на Режиссера. Разумеется, к этому времени Фраффин разобрался, кто он такой на самом деле. Почему же он выдает себя, демонстрируя иммунного перед Следователем Первородных? Но был ли это знахарь? Может, у этих аборигенов есть эти загадочные могущество и способности, которые Фраффин использует?

— Я не понимаю мотивов ваших поступков, Фраффин, — признался Келексел.

— Да, это заметно, — сказал Режиссер. — А как с Фурлоу? Неужели у вас совсем не возникает чувства вины, когда вы наблюдаете за существом, у которого похитили его самку?

— Знахарь?.. Иммунный? Его необходимо ликвидировать. Как могу я что-нибудь похитить у него? Чемам принадлежит право брать все, что им захочется, с низших уровней.

— Но ведь… Фурлоу почти человек, или вы так не думаете?

— Чепуха!

— Нет, нет, Келексел. У него большие способности. Он сверхчеловек. Неужели вы не поняли это по тому, как он искусно провел беседу с Мерфи, разоблачая его сумасшествие?

— С чего вы взяли, что этот туземец сумасшедший?

— Но он действительно сумасшедший, Келексел. Таким создал его я.

— Я… не верю вам.

— Терпение и учтивость, — произнес Фраффин. — Что бы вы сказали, если я сообщил вам, что могу показать еще много чего о Фурлоу, но вы его при этом совсем не увидите?

Келексел выпрямился на стуле. Он насторожился, словно все его предыдущие страхи вернулись к нему усиленными. Фрагменты сцены, только что показанной ему Фраффином, вихрем проносились в его голове, то сцепляясь, то снова разлетаясь, и смысл их все время менялся и искажался. Сумасшедший? А как же Рут, его любимица? Она ведь тоже наблюдала за этой сценой, наверное, продолжает и сейчас следить за ней. Почему ей захотелось смотреть такую… мучительную сцену? Ведь она должна была причинять ей боль. Должна. Впервые за все время Келексел почувствовал, что разделяет чувства другого существа. Он пытался прогнать это чувство. Она ведь аборигенка, из низшего уровня. Он посмотрел на Фраффина, не сводившего с него взгляд. Казалось, словно они поменялись местами с теми двумя туземцами, за которыми они только что наблюдали: теперь роль Фурлоу исполнял Фраффин, а он, Келексел, стал Мерфи.

«Какое же могущество он получает от этих аборигенов? — подумал Келексел. — Может, благодаря этому он способен видеть меня насквозь, читать мои мысли? Но ведь я не сумасшедший… я не насильник».