Ночь грома - Стивен Хантер

И тут Бобу пришла другая мысль. Нет-нет, резина не стерта. Покрышки меняют, чтобы изменить ходовые качества машины. Предположим, покрышки предназначены для какой-то одной цели, но вот машина «переобута», и теперь ее можно использовать для другой цели, для которой она предварительно не предназначалась. Может быть, это имеет какое-то отношение к эпидемии взрывающихся грузовиков, внезапно вспыхнувшей в здешних краях? Быть может, кто-то для той же самой цели пытается выжать из двигателя лишние полсотни «лошадок»? Но что это может быть за грузовик, что это за новая неожиданная цель?

— Вы меня слушаете? Я вам помог?

— Да, определенно помог. Я пока что еще не все понял, но я раскладываю все кусочки в ряд, и скоро будет готова общая картина. А теперь позволь задать тебе один вопрос. Я стреляю наугад: тебе что-нибудь говорит библейский отрывок, Евангелие от Марка, глава два, стих одиннадцать, о том, как Иисус исцелил калеку? В этих строчках нет какого-нибудь скрытого смысла?

— Знаете, сержант, мы не очень-то чтим священную книгу. Есть гонщики, которые относятся к ней с уважением, но не мы. Так что для меня в этих строках ничего нет, и я не думаю, чтобы они имели какое-либо отношение к гонкам.

— Ну хорошо, все равно спасибо. Я очень признателен за то, что ты смог выкроить для меня время, хотя у тебя сейчас столько забот. Вижу, ты отличный парень.

— Был рад вам помочь.

— Ты сейчас дни и ночи готовишься к гонке, но помог мне. Вот он, настоящий дух морской пехоты!

— Если честно, накануне гонки особых дел у нас нет. Сегодня вечером мы немного погоняем машину, в последний раз все проверим, а потом я отправлюсь в деревню и буду раздавать автографы, там будет настоящий сумасшедший дом, но у нас много сувенирных футболок и кепок, и вообще это помогает расслабиться и очистить мозги.

— Что ж, желаю удачи. Я знаю, что ты парень хоть куда, и будем надеяться, что везение тебе улыбнется.

— Это контролю не поддается, так что можно не забивать голову, — ответил Макриди.

Боб посидел, задумчиво перебирая записи. Затем, вспомнив, что проголодался, он сунул свой 38-й в кобуру на поясе, в миллионный раз убедившись в том, что оружие заряжено и патрон дослан в патронник, и вышел на улицу. В августовской жаре ничто не шевелилось. На стоянке было несколько машин, но по большей части она оставалась пустынной. Чуть дальше по шоссе Боб увидел кафе и направился туда, каждые несколько минут, несмотря на «зеленый» уровень опасности, который он установил для себя, оглядываясь вокруг на триста шестьдесят градусов в поисках чего-либо необычного, всматриваясь в тени, ища такие несоответствия, как струйка выхлопа из припаркованной машины или одинаковая шляпа на разных людях. Однако это был лишь жаркий летний день в маленьком городке американской глубинки.

Боб позавтракал, хотя времени было уже почти час дня, и за завтраком ему пришла еще одна дельная мысль. Он решил прочитать все Евангелие от Марка: вдруг это поможет ему проникнуться настроением стиха 2:11, увидеть что-нибудь такое, что пробудило у его дочери подозрения, заставив Эдди Феррола и его дружков пойти на убийство?

Поэтому Боб просидел несколько часов у себя в номере, читая Библию, наслаждаясь ею скорее как увлекательным рассказом — а сюжет действительно был захватывающий, особенно то, что Иисус мог спастись бегством, но не сделал этого и принял смерть на кресте, и это напомнило Бобу о многих его товарищах из морской пехоты, которые также могли спастись бегством, но остались и погибли. Однако, перечитав книгу дважды, он так ничего и не нашел.

Надо подумать, что делать дальше. Можно разыскать дом Эдди Феррола и с наступлением темноты заглянуть к нему в гости. Практически наверняка самого Эдди там не окажется, но кто знает, какие он мог оставить улики. Потом еще были братья Кармоди и Би-Джей Грамли; быть может, к этому времени о них всплыла какая-нибудь новая любопытная информация. Однако выяснить это надо будет через Ника Мемфиса, поскольку звонить Тельме и проявлять странный интерес к этому делу было бы неразумно. Но Ник до сих пор так и не перезвонил. Боб снова позвонил ему сам, и произошло то же самое: никто ему не ответил. И от парня из компьютерного магазина также по-прежнему не было никаких вестей.

Боб очень устал; он не находил себе места от вынужденного безделья и в то же время чувствовал, что ему нужно оставаться в номере. После такого хорошего начала день пропадал впустую. Он ничего не разведал, не сделал никакого продвижения вперед и…

Боб узнал этот звук, чавкающее хлюпанье мощного авиационного двигателя, которое могло означать только одно: вертолет. В свое время Боб вдоволь налетался на вертолетах, и один из них спас ему жизнь, успев доставить в полевой госпиталь в Дак-То, пока у него еще не остановились жизненные процессы, после того как русский снайпер проделал ему дыру в бедре. Однако сейчас это был не «хьюи», а другой, более крупный и мощный летательный аппарат. Рев двигателя становился все громче и громче, указывая на то, что вертолет снижается где-то совсем рядом.

Подойдя к окну, Боб выглянул на улицу и увидел, как большой аппарат приземляется на пустынной стоянке в сотне ярдов от его домика, поднимая несущим винтом вихри пыли и мелкого мусора. Это был самый настоящий «блэкхок», здорово потрепанный ветрами войны, дующими тут и там на планете, но сейчас гордо несущий в носовой части эмблему правоохранительных органов и надпись «УПРАВЛЕНИЕ ШЕРИФА ОКРУГА ДЖОНСОН, ШТАТ ТЕННЕССИ». Бобу в лицо швырнуло камешками, сила воздушного потока согнула его назад, но он увидел, как самый главный борец с преступностью шериф Рид Уэллс тяжело выпрыгнул из большого грузового люка и направился к нему.

Шериф был облачен в черный комбинезон, опутанный портупеями с шоковыми гранатами, баллончиками со слезоточивым газом, ножами и радиооборудованием. Из висящей низко на бедре кобуры торчал пистолет 45-го калибра, несомненно поставленный на боевой взвод. Движения верхней части туловища сковывал неуютный бронежилет с большими белыми буквами «ШЕРИФ» на груди. Колени и локти защищали толстые пластиковые накладки. На голове у шерифа была бейсболка с эмблемой, глаза закрывали темные очки с каплевидными зеркальными стеклами, а в руках он держал пистолет-пулемет М-4 с укороченным стволом, магазином на тридцать патронов, глушителем и целым арсеналом стоимостью не меньше двух тысяч долларов, состоящим из оптических прицелов, дальномеров, лазерных целеуказателей и, возможно, даже консервных ножей, закрепленных на многочисленных направляющих на цевье и крышке ствольной коробки. Господи, от этого человека веяло войной.

Боб отступил в сторону, впуская к себе в номер короля-воина. Тот вошел, бряцая и громыхая оружием, словно только что слез с коня где-нибудь в пятнадцатом веке. Однако это был не боевой десант, и шериф жестом предложил Бобу сесть, а сам тяжело опустился на кровать. Боб тотчас же обратил внимание на то, что шериф не может расстаться с М-4, потому что пистолет-пулемет намертво прикреплен к нему ремнем, петлей обхватившим наискосок его тело. Но он положил оружие на колени и снял бейсболку и очки. Пилот перевел двигатель «блэкхока» на холостые обороты, и рев на улице несколько утих.

— Мистер Свэггер, я начинаю терять терпение. Дело вашей дочери закрыто. Его закрыла вчера вечером Тельма. Все мы очень сожалеем о случившемся, но я не сомневался в том, что вы сегодня уедете отсюда.

— Да, сэр, я не собираюсь злоупотреблять вашим гостеприимством. Просто мне надо прояснить кое-что, потом я напечатаю отчет и направлю его Тельме. Кстати, она отлично поработала, черт возьми.

— Насколько я припоминаю, она спасла вам жизнь. По крайней мере, в тот момент все выглядело именно так.

— Сколько буду жить, никогда не забуду щелчок взведенного курка и быстроту ее реакции. Эта девчонка с невероятной скоростью выхватила пистолет и выстрелила в яблочко. Мне очень повезло, и я буду ей вечно признателен.

— Позвольте и мне кое-что прояснить. После того, через что вам пришлось пройти вчера, большинство людей попали бы в больницу с сердечным приступом. В лучшем случае их бы целую неделю рвало всем, что бы они ни съедали. И им точно пришлось бы сразу же сменить трусы, пусть это грубо, но это сущая правда. Это я говорю только про захват заложника и взведенный курок разряженного револьвера. Но в дополнение ко всему этому у вас на глазах был убит человек, и пуля, которая вышибла ему мозги, просвистела в шести дюймах от вашей головы. Опять же источник сильнейшей психологической травмы. Когда люди видят, как кого-то убивают, они после этого не могут заснуть недели, месяцы, а то и годы. Но вы, как мне рассказали, едва заметили случившееся и уже через несколько секунд были бодры и веселы.

Боб понял, что вчера вечером допустил ошибку. Какое-то глупое чувство мужского достоинства заставило его показать Тельме и троим сотрудникам группы захвата, что он ничуть не хуже их и что близкое знакомство со смертью не имеет никакого значения для человека, тысячи раз смотревшего смерти в лицо. Да! Глупо. И вот теперь все озадачены его стойкостью духа. Откуда она, что это означает? Надо было бы изобразить рыдания и притвориться, что он никак не может оправиться после пережитого. Еще одна глупая стариковская ошибка.