Новая особь - Роман Лугатин

— Если оно еще хоть раз шелохнется, не медли — сразу стреляй, — проговорил Блоу.

— А почему бы прямо сейчас этого не сделать? — Голос Дункана дрожал, уведомляя остальных о его сильной тревоге. — Что мешает претворить это в жизнь?

— Ничего! — ответил Грэг. — Но сам посуди, зачем нам безосновательно палить огнем, если на то нет веских причин.

— Ну, вы же сами видели, как он дрогнул! — не унимался Скот.

— Это может быть всего лишь обычным рефлексом, — спокойно ответил Блоу.

К сожалению, он ошибался.

Глава 9

С наступлением ночи большинство людей, даже самого огромного и плотно заселенного города, безвольно покорившись дневной усталости, усиленной тяжелым трудовым рабочим днем, погружаются в успокоительную дремоту. В отличие от предыдущих, те трое мужчин, что сторожили опаленную тварь, не могли в данный момент рассчитывать не то что на сон, но и на стакан горячего чая. Их бодрствование было обусловлено не собственным желанием, а скорее ответственной необходимостью.

Грэг и Батлер не входили в число, когда-либо отчаивающихся, людей. В отличие от Дункана, они были полны решимости и занимались тем, что, скрупулезно осмотрев монстра, обдумывали, как и что с ним дальше делать. Скот, будучи ученым, а не солдатом или проводником, не отличался высокой физической, в том числе и психологической устойчивостью. Он уже много раз пожалел, что начал эту неравную борьбу, но с другой стороны, кто бы еще, если не он, смог бы организовать нынешнее противостояние.

Встав наравне, справа от своих, погруженных в раздумья, соратников, он задал им тот же вопрос, который уже неоднократно задавал себе:

— Когда же это, черт возьми, все уже закончится?!

Блоу повернул голову в сторону ученого и, артистически улыбнувшись, ответил:

— Все и так уже кончено. Ты что, думаешь, что оно все еще живо? Я, конечно, хорошо осведомлен о живучести подобных существ и, как мы успели убедиться, после того как Батлер сбил его, оно было лишь контужено. — Блоу махнул в направлении остекленелой тушки. — Но после возгорания — паук точно мертв, ну, или, как там это можно назвать?.. Он превратился в камень.

Хотя Блоу говорил в немного напряженной форме. Сказывалась усталость. Скот не счел тон его слов агрессивным. Да и сами слова ему не показались обидными, так как дополнительная осторожность — не признак трусости. Грэг и сам об этом прекрасно знал.

— Как насчет того, чтобы подойти и проверить масштабы окаменелости? — задал вопрос Дункан.

Грэг и Батлер сомнительно переглянулись. После столь открытого предложения ученого, Блоу, еще минуту назад, будучи убежденным, что паук мертв, сейчас, честно говоря, начинал сомневаться в этом.

— Извини?.. — будто не поняв предложения, переспросил Блоу. Батлер тоже вопросительно посмотрел на ученого.

— Ну, если оно мертво, — пояснил Дункан. — Почему не подойти поближе и не осмотреть паука повнимательнее?

Мужчина умолк, а взгляд его уперся в фигуру неподвижного монстра.

Блоу совсем не хотелось рисковать понапрасну своей жизнью, иначе его спасение от пауков на острове Дайменд клавс, можно было бы назвать простой отсрочкой неизбежного.

— Ты же здесь — ученый… — почти шепотом произнес он, тем самым признавая ученую грамотность Дункана.

— Вот именно! — проговорил Скот. — Я ученый. И как ученый, я говорю, что этот монстр, скорее всего еще жив.

Пойманный на своей браваде проводник, теперь не пытался оспорить его предположение. А недавние слова Блоу были всего лишь отражением желаемого, нежели утверждением действительности. Бывают ситуации, когда человек настолько страстно желает познать истину, что невольно становится заложником собственного самообмана, который влечет за собой массу еще больших ошибок. Умозаключения всегда должны осуществляться только ради собственного понимания, а не ради всеобщего признания и почитания. И, без имеющихся на то причин, никогда ненужно ничего доказывать другому человеку, тем более, если сам не уверен в правдивости собственных слов.

— Вообще-то я могу это сделать, — решил Батлер заинтриговать своих знакомых подобными словами.

Неуместная фраза прозвучала неожиданно и произвела на Блоу и Дункана неизгладимое впечатление. Они оба уставились на отставного военного с таким видом, словно смотрели на самоубийцу, державшего у своего виска заряженный пистолет.

— Я мог бы это сделать, но не буду, — с растянутой на все лицо улыбкой уточнил Батлер и, ухмыльнувшись, добавил: — Шутка!

У Дункана с Грэгом сразу полегчало на душе, а еще через несколько секунд восстановилось, прежде сбитое от волнения, дыхание.

Батлер ненадолго задумался. Потом, сплюнув наземь, громко выругался и шагнул по направлению к монстру. Странное поведение отставного военного немного шокировало Дункана.

— Ты куда направился? — спокойным голосом спросил он. По выражению лица Грэга можно было смело предположить, что его интересует тот же вопрос.

Военный не повременил с ответом. После двух, сделанных им, шагов, он остановился и, повернувшись, ответил:

— Да осточертело уже все это! Сколько тут можно ошиваться? Стоим, тварь эту охраняем, а никому больше, кроме нас, до этого и дела нет.

Еще и ветер не успел унести последние отзвуки слов, брошенных разгоряченным мужчиной, как вдруг, прежде единожды двигавшаяся, лапка паука, снова дернулась, только на этот раз не однократно. Она шевелилась, совершая мерные обороты, словно паук, приходя в себя, проверял работоспособность действующих конечностей.

Дункан опешил, глядя как паук, еще некоторое время назад неподвижный, теперь демонстрировал явные признаки жизни. А Батлер быстро вернулся на место после того как заметил непрекращающееся шевеление.

Постепенно круговые манипуляции лапки паука, словно электрические импульсы, проходящие по проводной цепи, распространились и на другие участки тела монстра. По меньшей мере четыре или пять придатков, двигаясь все интенсивнее, демонстрировали крайнюю живучесть насекомого. Неприятный хрустящий звук, ассоциирующийся с хрустом битого, под подошвой обуви, стекла, либо тонкой коркой ломающегося льда, на застывших осенних лужах, заполняющих впадины и трещины разрушенного временем асфальта, сопровождал движение паучьих члеников.

Затем паук, как будто почувствовав близкое присутствие людей, на мгновение замер. По мнению Дункана, он явно чего-то выжидал. Скорее всего, рассматривая развившимися глазками и прощупывая уцелевшими чуткими волосками окружающую обстановку, планировал дальнейшие действия.

Ученый разум подсказывал Скоту что паук, являясь существом интеллектуально развитым, вскоре сможет определить степень повреждения своего тела и четко оценит возможности, и если они позволят ему подняться и напасть, то он обязательно повторит свое мастерство — человекоубийства — на очередной практике.

Пока союзники Батлера молча стояли, проглотив все слова на которые были способны, но только в другой ситуации смогли бы их озвучить, единственным стремлением военного было как можно скорее извлечь «огнестрел» из кобуры и, не прицеливаясь, поскорее выстрелить. Пока Батлер, не совершая резких движений, пытался вытащить оружие, он поймал себя на мысли, что когда монстр был неподвижен, он сам, будучи в здравом уме, чуть не совершил последнюю в своей жизни глупость.

«Все-таки как бы ты внимательно не относился к своим мыслям и действиям, все равно наступит момент, когда ты, словно загипнотизированный, можешь совершить большую ошибку, — неожиданно пришел к умозаключению отставной военный. — Единственное, от чего не застрахован человек — это от собственных глупых ошибок. Именно они и являются прародителями большинства проблем и всевозможных неприятностей».

Только спасительный внутренний голос может уберечь человека от сомнительных поступков. Но и он не является панацеей, так как чтобы понять его, нужно для начала научиться слушать.

Выбранная Батлером тактика обороны: неспешным движением руки вызволить оружие из кобуры — на первый взгляд могла показаться самой хорошей затеей, если бы только паук был столь же глуп, как и обычные животные с насекомыми. В отличие от своих, значительно меньших, дальних родственников, этот огромный хищник обладал высоким разумом и быстро разгадал замысел отставного военного.

Ствол «огнестрела», повинуясь движению человеческой руки, постепенно выскальзывал из своего уютного гнездышка — кожаного чехла, служившего временным укрытием разрушительной мощи оружия. Батлер, вытащив дуло убойного пистолета, изготовился произвести резкий взмах рукой в сторону паука. Он, словно ковбой, пытающийся выяснить отношения при помощи оружия, встал наизготовку.

«Пистолет — это продолжение руки», — мысленно давал себе установку Батлер, наблюдая за неподвижной тварью. Он всегда проделывал подобное самовнушение, чтобы выжать максимум из своих возможностей, подчинив тело своему разуму.