Билет на ладью Харона - Василий Звягинцев

Он даже, кажется, ухитрился слегка задремать.

— Что, Вадим Петрович, так и было? — разбудил его голос прокурора.

— Ага! Совершенно так.

Хотел было уточнить, что конкретно подразумевает Бельский под словом «так», но вспомнил историю из мемуаров адмирала Исакова.

Кажется, в 1920 году для офицеров Черноморского флота были организованы курсы повышения оперативного мастерства. Один из штурманов, продремав в кают-компании «Императрицы Елизаветы» весь доклад представителя Главморштаба, посвященный животрепещущей теме прорыва «Гебена» в Черное море, грамотно проснулся от аплодисментов аудитории. Услышал благодушный голос докладчика: «Вопросы будут?» — и одновременно увидел устремленный на себя суровый взгляд командира линкора. Не полностью «войдя в меридиан», решил проявить активность.

Мол, не спал я вовсе, а просто внимал, погрузившись в себя, глубокой военно-морской мысли. Огляделся растерянно, увидел на грифельной доске плакатик с темой и схемами и ляпнул от души: «А вот хотелось бы уточнить, господин капитан первого ранга, а прорвался все же „Гебен“ в Черное море?»

Кают-компания обмерла, не зная, хохотать или стонать, а командир спокойно пожал руку ошарашенному лектору: «Спасибо за содержательное выступление. А лейтенанту я лично отвечу. У меня в каюте после развода».

Так вот в такой роли Ляхов оказаться не хотел.

— Так как же вы сумели столь быстро сориентироваться? Ей-богу, я готов фуражку перед вами снять, если б она на мне сейчас была. Отдых, ресторан, случайно взглянувший на вас мой сотрудник — и вы сразу все поняли? При всем моем опыте — удивляюсь!

— Простите, ваше превосходительство, я и сам не могу этого объяснить. Интуиция, наверное… — Вадим, после хорошей порции виски ощутивший душевный подъем, сказал то, что в другой ситуации говорить бы не стал. — Оно, конечно, и ваш сотрудник — человек неподготовленный. Что за дело — идти на решительную акцию и излучать вокруг себя агрессию в сто киловатт. Пялясь при этом на клиента желтыми от злобы глазами. Как вы их там у себя воспитываете?

Грубо, конечно, получилось, и в то же время смешно, что после его слов Бельский ощутил перед ним бы даже и вину.

Ему бы еще склонить седеющую голову: «Ну, что поделаешь, недорабатываем с кадрами!»

Сказал же прокурор совсем другое:

— Майя изложила вам то, о чем я просил?

— Попыталась, но не все успела. Однако основной смысл я понял.

— Вот и хорошо. Во-первых, примите мою благодарность за все… За дочь, за Герасимова. А во-вторых — сами видите, оснований поговорить начистоту у нас становится все больше и больше.

Ляхов привычным жестом пожал плечами. В смысле — вам виднее. О том, что сейчас ему будет говорить Бельский, он тоже знал заранее. Не дословно, но по смыслу.

Вообще, другой на месте Василия Кирилловича начал бы ахать и возмущаться, какой, мол, сволочью оказался надежный (а как же?) сотрудник, и выражать прочие интеллигентские эмоции, как бы отводя от себя вину перед человеком, от которого решение его участи почти и не зависело.

Но Бельский так поступать не станет, хотя и представляет, какие неприятности по службе его ждут в ближайшем будущем. А может быть, именно поэтому.

Так примерно и вышло.

А Майя сидела напротив, напряженно сцепив пальцы. Кажется, ее очень волновал исход беседы отца с другом. И неизвестно, по политическим причинам или же по личным.

— Я бы, господин полковник, хотел, чтобы вы знали: никаких специальных пристрастий у меня нет. Должность и вытекающие из нее обязанности — это само собой. Но в принципе… Готов примириться с любым государственным устройством, при котором лучше будет России. Вы меня поняли?

— Чего ж не понять? Тут мы с вами абсолютные единомышленники. Правительства и даже означенные устройства приходят и уходят, а Россия остается.

Ничего странного в поведении прокурора Вадим не видел. Так себя и должен вести нормальный мыслящий человек, если намечаются в стране политические катаклизмы. Благородство и абстрактно понимаемый долг требуют одного, здравомыслие и рационализм — совсем другого.

Действительно, не нынешнему же премьеру с его кабинетом служить, живота не щадя. Исполнять за жалованье положенные функции — обязательно, пока…

Пока не встанет обычный русский вопрос: «А делать-то что?!» К повседневной, мирной службе этот экзистенциальный вопрос отношения не имеет. А если появляется выбор? Человеку-то уже шестой десяток, думать о боге, может, и рано, но задуматься о судьбе детей и внуков уже не грех.

И если вдруг обозначилась ситуация, что жизнь может повернуться и так и этак, на старости лет оказаться не на той стороне — просто глупо.

В конце концов, такую позицию можно только приветствовать, особенно если человек собирается перейти на твою сторону, а не наоборот. При его немаленькой и весьма полезной в грядущих перипетиях должности.

— Но, в свою очередь, хотелось бы услышать более стройное изложение вашей позиции…

— Это — сколько угодно.

Ляхов взглянул на часы. Полночь. Ему спать не хотелось, да до утра и вряд ли захочется, после всего пережитого.

Но утром ведь придется ехать в штаб «печенегов», а там разговоры быть легкими не обещают. Допросы, опознания, очные ставки и все такое.

Причем если друзья Тарханова собираются соблюдать процессуальный кодекс и «буквы закона», то его положение явно проигрышное. Один голос против трех, и ничего ничем не подтвердишь, кроме как записью на магнитофоне у дежурного, если он ее вел. Да и та запись мало что докажет. Со стороны обвиняемых — «козел», и больше ничего. Остальное — эмоциональная фразеология и его последующие комментарии, которые к делу не подошьешь.

Одна надежда, что там исходят из других принципов справедливости. И прокурор не станет настаивать на состязательности процесса.

— Извините, Василий Кириллович, — сказал Ляхов почти искренне. — Устал. Перенервничал. Речь моя будет непременно смутна и бессвязна. Давайте еще по стаканчику, и отпустите меня поспать. А ежели вам хочется узнать принципы, которые я считаю более разумными и в данном историческом контексте перспективными, Майя вам перескажет тезисы нашего с ней собеседования. Интересный было разговор завязался, да только скомкали нам его. Но могу представить вам печатный текст того самого реферата…

А по поводу того, что вас, конечно, больше всего и интересует и что из моих прежних высказываний вытекает, скажу.

Да, существует способ обеспечить новую (точнее — любую) власть практически любым количеством нужных и бесконечно преданных ей людей. Более того, уже разработана методика, которая позволяет определить, какая работа лучше всего подходит данному конкретному человеку. Былые тираны за счет своей — не скажу гениальности, но пусть даже звериного чутья умели найти некоторое количество исполнителей высшего класса.