Рождественский ангел - Джо Беверли

– Неужели ты рассчитываешь так просто от меня отделаться? Я прямо сейчас научу тебя вальсировать.

– Здесь? – удивилась она.

– Почему бы нет? – Он взял ее руку. – Другую руку положи мне на плечо… Так… Шаг в сторону, назад…

Джудит слушала его инструкции, но у нее лучше получалось, когда она приноравливалась к движениям его тела. Она чувствовала себя деревом, клонящимся под ветром его движений. Если она делала неправильное движение, Леандр тут же исправлял ситуацию так, что ее оплошность была совершенно незаметна. Он начал напевать веселую мелодию вальса, и танец казался Джудит естественным, словно дыхание.

Мелодия закончилась, и Леандр остановился.

– Вот видишь! Это совсем просто!

Джудит все еще оставалась в его объятиях, которые стали заметно теснее, чем во время танца.

– Боюсь, это только с тобой, – прошептала она.

– Надеюсь, это только со мной, – опустил ресницы Леандр.

Их отвлек детский смех. Бастьен и Роузи начали подражать взрослым и, запутавшись в движениях незнакомого танца, упали на траву.

– Он наступил мне на ногу! – пожаловалась Роузи.

– Потому что ты стояла на месте! Ты танцуешь как корова!

– Как кто?

Не сговариваясь, Джудит и Леандр шагнули вперед, чтобы помешать назревавшей драке. Взяв детей за руки, они повели их к гостинице.

– Пора пить чай, – сказала Джудит, – а потом – время спокойных игр и занятий.

До самого ужина дети с увлечением читали книжки и складывали мозаики. После ужина Леандр вызвался рассказать им на ночь сказку.

Тем временем Джудит начала готовиться к балу, но дверь в комнату детей была открыта, поэтому она не стала звать горничную, а внимательно выслушала сказку мужа. В ней говорилось об умной немецкой девочке по имени Ольга, перехитрившей великана, который хотел съесть всю ее семью.

По мнению Джудит, эта маленькая немка не всегда вела себя подобающим образом, но дети смеялись и с удовольствием подсказывали рассказчику свои варианты укрощения страшного великана.

Когда сказка закончилась, Леандр сказал:

– Раз моя сказка не навеяла на вас сон, я спою вам песенку, тоже немецкую, о розе.

И он запел на немецком языке. Джудит слушала его с улыбкой. В комнате детей наступила тишина.

Потом он вернулся в гостиную и закрыл за собой дверь. При виде жены удивленно приподнял брови и по-немецки сказал:

– Ты вольна поступать по-своему, но это платье не подходит для бала.

Заметив непонимание на лице жены, он спохватился и повторил свою фразу по-английски, извинившись за рассеянность.

Интересно, каково это – забыть, на каком языке говоришь, подумала Джудит.

– Я знаю, – согласилась она с мужем. – Я могу надеть либо свадебное платье, либо красивое кружевное платье из шелка цвета слоновой кости.

– У свадебного платья слишком высокий ворот, – уверенно посоветовал Леандр. – Для бала больше подошло бы платье с низким декольте.

– То же самое говорила мне Бет.

Джудит встала и направилась в спальню, чтобы переодеться. Потом остановилась и, улыбнувшись, спросила:

– У тебя тоже будет декольте?

– Нет, у меня будет высокий накрахмаленный ворот. Впрочем, зачем он мне? Моя грудь вполне заслуживает…

Не дожидаясь окончания игривой фразы, Джудит поспешила в спальню.

Она еще ни разу не надевала это платье и была ошеломлена глубиной выреза. Впрочем, в этом была и положительная сторона – во всяком случае, она могла надеть и снять это платье самостоятельно, без посторонней помощи.

Кружевная оборка шла по краю оголенных плеч, поверх пышных рукавов, и в самой нижней точке, меж грудей, собиралась в красивую розетку. Джудит сделала несколько энергичных движений руками и плечами, чтобы убедиться в том, что платье не упадет с плеч, открыв изумленной публике все тайны ее тела. Когда она смотрела на платье в зеркало, оно казалось ее очень откровенным, но на грани дозволенного. Когда же она опустила глаза и взглянула на себя сверху, то пришла в ужас – она показалась себе совсем голой!

Прежде чем позвать горничную, чтобы та сделала ей прическу, Джудит нервно вышла в гостиную и спросила:

– Леандр, это платье… приемлемо?

Он взглянул на нее, и его глаза моментально расширились и потемнели.

– Какое изысканное платье! – восхитился он, подходя к ней. – Какая великолепная… ткань!

– Но ведь не ткань бросается в глаза, и ты сам это знаешь!

В его глазах искрился одобрительный смех, ласкающий взгляд блуждал по ее груди.

– Не волнуйся. Уверяю тебя, большинство других дам будут оголены не меньше тебя. Только у них вряд ли найдется такое великолепие под корсажем…

Джудит инстинктивно прикрыла руками низ декольте.

– Так я и знала! У меня слишком большая грудь для такого выреза…

Леандр взял ее руки и опустил их вниз.

– Чушь! Тебе будут завидовать все дамы, а мне будут завидовать все кавалеры… Я готов съесть тебя прямо здесь и сейчас, – тихо сказал он. – Но нам надо торопиться, иначе мы пропустим первые танцы.

Ужаснувшись намерению мужа «съесть» ее, Джудит удалилась делать прическу. Ее терзало смутное представление о том, что это могло значить.

Когда они вошли в зал, где проходил бал, Джудит поняла, что муж и Бет были правы относительно моды на декольте.

Публика собралась самая разная – от зажиточных фермеров до аристократов, – чего и следовало ожидать на провинциальном балу. Распорядитель бала любезно приветствовал графа и графиню Чаррингтон и провел их в ту часть бального зала, где собрались местные светские львы – лорд и леди Пратчетт, сэр Джеймс и леди Уидингтон. Подобные балы были для них, по всей видимости, естественной средой обитания.

Уидингтоны оказались милой супружеской парой среднего возраста. С ними был их сын и две дочери. Сын лет двадцати, казалось, скучал. При виде Джудит он заметно оживился и с нескрываемым восторгом уставился на ее грудь. Леандр тихо сказал ему что-то, и юноша, слегка покраснев, демонстративно стал смотреть в другую сторону.

Пратчетты явно привыкли доминировать на подобных балах, и им было не совсем приятно увидеть графа и графиню, в присутствии которых их титулы превращались всего лишь в виконта и виконтессу. С другой стороны, общество графа и графини не могло не льстить им. Это была еще молодая пара, но они изо всех сил старались производить впечатление пожилых и разочарованных во всем людей. Джудит очень быстро устала от презрительных замечаний леди Пратчетт в адрес всех и вся, особенно ее раздражал неизменный припев: «…как мы с вами обе знаем, моя дорогая леди Чаррингтон».

Наконец Джудит не выдержала и сказала:

– Нет, я этого не знаю. Всего несколько дней назад я жила в маленьком деревенском домике, и меня заботило только одно – где достать денег на жизнь.