Цветок камалейника - Ольга Громыко

— Чтобы ты опять куда-нибудь провалился?

— Я слишком устал. Отвык рассчитывать силы. — Жрец начал потихоньку втягиваться в разговор и заодно реальный мир, в глазах мелькнул слабый проблеск интереса: — Это вы меня вытащили?

— Нет, Двуединый лично за тобой лазил! — ругнулся белобрысый. — Не хочешь нам что-нибудь за это сказать?

— Я уже сказал.

— Что?

— Что вы сумасшедшие, — с убийственной уверенностью повторил тваребожец.

— Ну спасибо!

— Да, и спасибо вам. — Жрец недоуменно посмотрел на тихо звереющего обережника, потом на ухмыляющегося горца. — Но зачем вы это сделали? Если вас поймают рядом со мной, то не просто убьют, а отдадут дхэрам для «вразумления».

— Мы этого не знали, — честно сказал Джай.

— Пусть сначала поймают! — презрительно бросил ЭрТар.

— Еще не поздно разойтись. — Мужчина снова попытался встать, но горец на сей раз по-простому схватил его за лодыжку и дернул, заставив плюхнуться назад.

— Верно, даже слишком рано. В какую крапиву тебя гадки тащат?

Седой тоскливо уставился мимо его плеча на восток. Как бы впечатляюще жрец не размахивал тенями в храме, сейчас он то ли не мог, то ли не хотел применять силу. Чем осмелевшие парни беззастенчиво и пользовались.

— Я должен найти Госпожу и укрыть ее от дхэров.

— Чтобы она выросла и уничтожила наш мир? — скептически уточнил Джай.

— Чтобы она его спасла.

— Храмовники считают по-другому.

— Ты им веришь? — устало, не надеясь и уже даже не желая кого-либо переубедить, поинтересовался жрец.

Услышь Джай этот вопрос позавчера, он бы без колебаний скрестил руки на груди в знак нерушимой преданности Иггру. Но за последние два дня Двуединый крепко подмочил свою репутацию.

— Ну тогда и мы ее, того… тоже поищем!

Тваребожец вздрогнул и так резко повернулся к обережнику, словно тот ткнул в него колючкой. Причем отравленной: зрачки мужчины тут же расползлись во всю радужку.

— Зачем?

— Хотим поглядеть, что ж это за не-Тварь такая.

— Зачем?!

— Интересно, — честно сказал горец.

— Я — представитель закона и обязан не просто карать за преступления, но пресекать их в зародыше! — пафосно процитировал Джай Хорва. — В данном случае истцы утверждают одно, ответчик — другое, а поскольку обе стороны не представляются мне внушающими доверия, я должен провести тщательное расследование. И если я увижу, что действия твоей секты могут нанести вред невинным людям…

— То ты думаешь, что сможешь мне помешать?!!

— Постараюсь, — важно подтвердил обережник.

— И что я тебя вот так просто с собой возьму?!!!

— Ну да. Тебе ведь тоже выгодно, чтобы истина восторжествовала, верно?

— А я буду третьей независимой стороной! — со смешком предложил горец. — Которая все видит и дает умные советы, а в случае нужды — и по шее.

Джаю показалось, что жрец и сам вполне может надавать по шеям, причем сразу двоим и немедленно.

ЭрТару — что сейчас он снова развеется по ветру.

Мужчина поднял руки… уткнулся в них лицом и истерически захохотал, раскачиваясь взад-вперед.

— Э-э-э, дарагой, — горец наклонился и соболезнующе похлопал его по плечу, — не нада такой радость, нам самим приятна с тобой гуляй! Пагода хароший, дэла важный нэту…

Жрец издал протяжный стон, который если и сошел бы за одобрение, то только от смертельно раненного человека, которого из милосердия добили.

Глава 10

…Дала тогда старая вещунья братьям по клубочку и говорит:

— Идите, куда они покатятся, и будет вам счастье!

Поблагодарили ее братья и отправились в путь, но уже через полчаса младший утонул в болоте, а старший наткнулся на дикого кабана. Ибо только Иггр способен творить истинные чудеса, а прочие «чароплеты» — лгуны и проходимцы.

По лицу Архайна можно было подумать, что стоящий рядом дхэр заставил его залпом выпить стакан уксуса и закусить недозрелой хурмой.

Ясно, что Глашатаи предпочли подстраховаться и запрячь в одну двуколку кота и собак, чтобы те от взаимной «любви» помчали ее быстрее скаковых ящерков, не отвлекаясь ни на что другое.

Ясно, что невозможно предугадать, с чем и кем им придется столкнуться, поэтому отправлять на поиски Твари одного йера рискованно. Как и одних обережников.

Ясно, что в пути кто-то должен выполнять черную работу, вроде разведения костров и приготовления пищи, ведь поиски могут затянуться на несколько дней, а то и месяцев.

Но разум разумом, а три семерика навытяжку стоящих обережников, из которых Архайну предстояло набрать себе «дружную боевую команду», вызывали у йера лишь жгучее желание посвятить каждому из них по главе своего трактата. Морды сытые, надменные, рукояти фьет хвастливо позолочены…

— Кто командир? — хмуро поинтересовался Приближенный, делая вид, будто не разбирается в воинских знаках отличия, а по выправке (читай — особо наглой роже) догадаться не может.

— Я, господин! — гаркнул стоящий слева усатый здоровяк, демонстративно глядя мимо йера на Глашатая.

Увы, перед смотром Архайну недвусмысленно намекнули, что этого хама он должен взять обязательно. Видать, самый доверенный шпион.

— Печально. — Йер повернулся к нему спиной и наугад ткнул рукоятью плети: — Значит, еще ты, ты и ты, и двое с конца. Ну и вот ты, рыжий. Как тебя зовут?

— Хруск, господин Приближенный!

Уже лучше. Этот, по крайней мере, понимает, что дхэр не вечно будет рядом торчать.

— Будешь за старшого.

Усач выпучил глаза и приоткрыл рот, став похожим на жареного карпа. А что ж ты хотел, голубчик? Командир должен быть один, и сам Архайн никому подчиняться не желал, поставив это встречным условием. Внезапно же возвеличенный старшой будет ходить перед йером на цыпочках, чтобы это звание сохранили за ним и после похода.

Из-под капюшона послышалось хриплое покашливание. Кошачья шалость пришлась дхэру по вкусу. Для него не имело значения, кого выберет Приближенный — неугодных Глашатаю сюда бы просто не позвали. Ленивый взмах рукава, и обережники, разделившись на избранных и отвергнутых (еще неизвестно, кому больше повезло!), поспешили убраться с храмового двора. Первые отправились запрягать ящерков, чтобы уже через час ожидать Приближенного возле восточных ворот, вторые в казарму, а усач, судя по лицу, к реке топиться.

— Привези ее сюда, Архайн. Живую.

— Да, господин. — Йер мастерски упрятал изумление в секундной заминке. Раньше дхэры не приближались к Твари даже на четверть выстрела. Не хотели или не могли? Выходит, дело настолько смердит болотным газом, что Глашатаи готовы рискнуть, лишь бы узнать, с чем они столкнулись. Рождение Твари само по себе бросило им вызов, а манок добавил жару. Нет, дело было не в Архайне, обряд он провел безукоризненно. И Тварь откликнулась… но не зачарованно летящей к птицелову синицей, а ехидно каркающей с еловой макушки вороной, которая прекрасно видит разложенную под зерном сеть. Направление и то удалось определить с трудом, а о расстоянии оставалось лишь гадать. Раскусила она его? Или просто осторожничала? И отзовется ли в следующий раз?