Ошибка природы (сборник) - Светлана Алешина

— Элька, ради бога, побудь тут, а? — взмолилась я.

— Я же сказала, что побуду. Могу даже остаться тут до приезда Галины Михайловны, если хочешь. Объясню предкам, что нанялась к тебе бодигардом…

— Было бы совсем недурно, — сказала я. — Вдвоем веселее.

— С тобой, знаешь, тоже приятнее, чем с моими родителями, — Эльвира одарила меня ответной любезностью.

Мне было страшно. Я шла по направлению к офису, и мне было страшно. Больше всего боялась, что Лариков и правда скажет об убийстве Нещадова.

— Черт побери, в какую же историю мы вляпываемся?

— Что?

Я подняла глаза. Ну вот тебе и здрасьте! Приплыли. Александра Сергеевна Данич уже разговаривает сама с собой, стоя на автобусной остановке!

— Ничего, — ответила я человеку, смотрящему на меня с участием. — Просто обстоятельства моей многогрешной жизни вынуждают иногда обсуждать мои проблемы с умным человеком, коим я, без сомнения, являюсь в своих глазах.

— А у вас проблемы? — не отставал парень.

— Найдите мне человека, у которого их нет, — взмолилась я. — Думаю, у вас не получится.

— Дети, — улыбнулся он.

— У детей тоже найдется парочка проблем. Мы живем в конце тысячелетия, мир рушится, и все убивают друг друга так легко, что хочется громко выматериться.

— Убивать, мне кажется, нелегко, — сказал мужчина, поправляя сползающие на нос очки. Получилось у него весьма убедительно, как будто он этим каждый день занимался.

Я заинтересованно взглянула на него. Внешность учителя. Вряд ли этот щуплый человечек работает киллером. Впрочем, кто его знает? Мир так основательно перевернулся, что в нем все может быть!

— Вы киллер? — поинтересовалась я.

Он рассмеялся.

— Нет, просто я много… думал об этом.

— А мне приходится думать об этом по долгу службы, — развела я руками. — Постоянно! Представляете?

— Значит, это вы — киллер, — обрадовался он.

— Нет, я детектив, — призналась честно.

— Я бы никогда не подумал, — произнес он, как мне показалось, с некоторой долей недоверия. — Вы такая молоденькая…

— И уже такая испорченная, — развела я руками. — Мой автобус, извините…

Рванула сквозь толпу прямо к небольшому «частничку» с голубыми полосками.

Уже оказавшись в салоне, я посмотрела в окно.

Мой собеседник стоял и смотрел мне вслед. «Забавный тип, — подумала я. — Жаль, что мы больше никогда с ним не увидимся… Что-то в нем есть такое — непонятное, но любопытное. Неуловимое. Во всяком случае, ему удалось справиться с моей внутренней истерикой, хотя он сам того не ведал!»

— Саша, — проговорил Лариков, когда я открыла дверь и застыла на пороге.

По его взгляду я все поняла.

— Нещадов? — спросила. — Это все-таки был он?

Лариков посмотрел на меня жалостливо, как будто Нещадов был моим близким родственником и я вознамерилась немедленно рухнуть в обморок на его глазах.

— Ты уже знаешь…

— Ну, не совсем знаю, но догадывалась, что это он. А ты-то откуда знаешь?

— Люся, — выдохнул Лариков. — Она здесь. Вся в соплях и слезах. Что с ней делать, ума не приложу…

— Зато теперь с нее будут сняты все обвинения. Не могла же она это сделать?

— Она в комнате. Поговори с ней, — попросил меня Лариков. — У меня уже сил нет…

Я прошла к Люсе. Она сидела, выпрямившись и уставившись в одну точку. Ее руки комкали какой-то ужасный, видавший лучшие дни платок в клетку, и по ее щекам текли черные разводы. «Видимо, Люся пользуется плохой косметикой», — почему-то подумалось мне.

— Люся, — подходя к ней, я мягко дотронулась до ее плеча.

— Вы не смогли его уберечь, — проговорила она глухо, с ненавистью. — Вы его не уберегли…

Я вздохнула. Сейчас Люся Нещадова находилась в таком состоянии, что возражать и убеждать ее в обратном было полнейшей бессмыслицей.

— Успокойтесь, — сказала я еще одну бессмысленность. Не пойму, почему людям, переживающим сильный стресс, утрату, всегда говорят ее, прекрасно зная, что от некоторых ран единственный лекарь — время?

Пока это время еще не коснулось Люси своей чудодейственной рукой.

— У меня никого не было, только он, — проговорила она, продолжая смотреть мимо меня. — Я почти вырастила его. Он был очень добрый паренек, знаете?

Я кивнула в ответ. Не стану же рассказывать, чем занимался «добрый паренек» на досуге с такими же, как он, «добрыми пареньками»?

Подумаешь, издевались над нищими.

— Я хочу, чтобы вы нашли его убийцу, — медленно проговорила она. Кажется, слова давались ей с трудом. А в глазах уже горел огонек мрачной решимости. — Я хочу отомстить за смерть моего брата. Милиция не найдет его. А если и найдет, то просто посадит. А я хочу увидеть его смерть своими глазами. Вы меня поняли?

Она смотрела теперь на меня, но таким взглядом, что по коже забегали мурашки.

«Хорошо, что не я грохнула Нещадова, — пришла в голову совершенно кретинская мысль. — Не хотела бы оказаться на месте его убийцы…»

Я вышла на кухню, где сидел абсолютно раздавленный Лариков, и мне даже показалось, что сидит он в Люсиной позе.

Правда, завидев меня, Андрей обрадовался и вскочил.

— Ну как?

— Хреново, — честно и откровенно произнесла я. — У нее странная позиция — найдите убийцу, но позвольте мне оставить мои маленькие тайны при себе. За те полчаса, что я с ней провела, она рассказала мне в подробностях о детских годах Нещадова, но стоило мне поинтересоваться, знала ли она что-то о нещадовской компании, как вся подобралась, ощерилась и начала шипеть, что я должна искать убийцу, а не рыться в грязном белье ее братца! То есть я просто должна, по ее разумению, сама придумать убийцу и привести его к ней.

— Значит, она не желает рассказывать о нещадовских друзьях?

— Нормально у тебя с соображением, — похвалила я. — Не желает. Утверждает, что они к делу не относятся.

— А ежели наша Люсьен догадывается о том, что они не ангелочки с крылышками?

— Даже в этом случае рассказала бы. У меня вот родилась совершенно дикая мысль, но проверить ее не мешает…

Я замолчала, обдумывая эту самую дикую мысль и пытаясь представить себе, какое впечатление она произведет на Ларикова.

— А если во всех их играх на свежем воздухе она сама замешана!

— Ты что? — округлил глаза Лариков. — Хочешь уверить меня, что добропорядочная Люся моталась вместе с «трудовиками» по улицам, очищая город от «швали»?

— Упаси господи, — признала я свою ошибку. — Люся вряд ли развлекалась бы этим. Она, как мне показалось, боязлива сверх меры. Нет, но… Кстати, с ее «утопленником» ничего не выяснили?

— Нет, — покачал головой Лариков. — Ни-че-го… Такое ощущение, что это вообще пришелец из космоса.

— Ладно, попробую еще что-нибудь почерпнуть из беседы с нещадовской соседкой по квартире. Должно же мне где-то повезти! Иначе придется примкнуть к «трудовикам». Чего мне, как ты сам понимаешь, совсем не хочется.

Я встала.

— Справишься тут без меня?

Он поднял глаза, удивляясь моей наглости.

— Александра Сергеевна, справиться без вас мне будет тяжело, но я попытаюсь, — ответил с еле уловимой улыбкой. — Хотя, конечно, ты иногда ставишь меня в тупик.

— Я же тебя иногда и вывожу оттуда, если припомнишь, — самоуверенно произнесла я и, дабы оставить за собой последнее слово, вылетела за дверь, накинув на себя куртку.

Марина Андреевна Верескова проживала теперь в новой квартирке, расположенной на пятом этаже многоэтажной «большой деревни». Добралась я до ее «спального района» довольно быстро, так как теперь туда ходило огромное количество автобусов.

Она открыла мне дверь сразу, близоруко прищурилась, пытаясь определить, когда мы с ней имели счастье встречаться, но я помогла ей.

— Здравствуйте, Марина. Меня зовут Александра, я частный детектив.

— Здравствуйте, — удивленно протянула моя новая знакомая. — И чем же я заинтересовала частный розыск?

Она сразу понравилась мне. Не очень-то красивая, но ужасно милая. Есть такие женщины — они сразу притягивают, несмотря на то что совершенно лишены ярких красок. Просто вот эта их акварельная бледность удивительно тонка и благородна. Кроме того, в глазах Марины читался ум, поэтому моя симпатия кинулась ей навстречу, обгоняя все «ищейские» наклонности.

— Да не вы, а ваша соседка.

— Люся? Ах да… Я слышала. У нее какие-то неприятности? Да проходите, не собираетесь же вы разговаривать на пороге…

Все это она проговорила быстро и спокойно, буквально втаскивая меня в комнату.

— Правда, не знаю, чем я могу вам помочь. Будете чай? А то на улице такая холодрыга — я даже рада, что простыла и мне не нужно вылезать на улицу.