Братство бумажного самолётика - Екатерина Витальевна Белецкая

– Ладно, – улыбался Ит в ответ. – Будем выходить почаще.

Остальная часть семьи, впрочем, без дела не сидела. Да и про пинание балды Скрипач сильно преувеличивал. Работали все. Исключений не было. Работали Фэб с Киром – официально они устроились в службу экстренной помощи Саприи, и летали по окрестностям. Работал сам Скрипач, но не экстренной, а в госпитальном комплексе, хирургом. Работала Эри – тоже в Саприи, но в русском клане, преподавала язык. Работали Пятый с Лином – не в сезон они обслуживали обширное хозяйство эллингов, в сезон – в патрульной службе, и в охоте. Работали даже Рэд с Сабом – когда работу придумал себе Саб, для всех это стало неожиданностью, но бывший бог смерти, величественный Анубис, неожиданно для всех открыл небольшую мастерскую, в которой под его началом изготавливались эксклюзивные интерьерные украшения. Рэд, конечно, работал в море – либо гонял круизные рейсы на «Либерти», курсируя между материком и островами, либо – и это ему нравилось много больше – выходил в охотничьи рейды вместе с семьёй.

На самом же деле все эти занятия были лишь ширмой, потому что та часть семьи, которая сейчас жила на Окисте, была занята делом гораздо более интересным, а именно – изучением самого Окиста. Началось всё с того, что Пятый осторожно сказал о том, что неплохо бы разобраться с часовней, потому что с ней явно что-то нечисто, и, кажется, зря мы ее так быстро сбросили со счетов. С ним согласились, пусть и не сразу, все, и – началось. Берта, которая тогда тоже жила на Окисте (эти события были до начала переговоров с Ри на счет участия в программе), первой с Пятым согласилась, и спланировала обширное исследование, которым все сейчас обстоятельно и неторопливо занимались. Фэб и Кир – тщательное изучение рельефов поверхности, уточнение карт, динамика, Скрипач – внутреннее устройство Саприи, пещеры, проходы, история строительства; Лин и Пятый – прибрежная зона, легенды, слухи, семейные предания; Рэд – шельф, картирование морского дна, поиск аномалий, Эри – на подхвате у всех подряд; Саб – тоже сбор информации у местных, тоже предания, слухи, сплетни; любая информация, которая идет вразрез с официальной историей планеты, и, да, Саб в своем занятии преуспевал, благо, что опыт у него в подобных делах был огромный.

Догадывался ли Ри о том, чем они заняты? Возможно. Но, по мнению Фэба, он не предавал этим занятиям такого значения, какое предавали им сами исследователи. Он не понимал, что они хотят найти. Впрочем, они и сами этого пока что не понимали.

…В общем, отпуск получился выше всех похвал, последний вечер провели как раз на море, где памятливая Берта и набрала тех самых камушков, которые тремя днями позже получили в качестве сувенира братья Фламма…

До начала занятий осталось меньше недели, и педагоги, большая часть которых до этого отгуливала свои отпуска, потихоньку собиралась в детдом – некоторые прямо здесь во время учебного года и жили, тот же физрук, например, или трудовик; старенькая библиотекарша Леокадия тоже иногда оставалась ночевать, особенно по зимнему времени, сложно и хлопотно ей было добираться до Морознова, да и жила она в частном секторе. Пока доедешь, пока дом согреешь – такая морока. Куда как проще лечь в каптерке, которая за читальным залом, да покемарить спокойно ночь, проспав лишние пару часов, которые были бы потрачены на сборы и дорогу.

Детдомовцы приближение учебного года тоже ощущали в полной мере. Пошли комиссии, которых опасались все без исключения – даже Ит, и тот небезосновательно предполагал, что среди проверяющих вполне могут затесаться агенты, курирующие программу. Рисковать было ни в коем случае нельзя, поэтому предельно осторожны были тоже все – от Фрола Савельича, до самого распоследнего малька. Угрозами для педсостава были и урезанные зарплаты, и порицания на собраниях, и увольнения, угрозами для учащихся были гораздо более неприятные вещи – от тёмной, которую мог организовать тот же завхоз, взяв помощники комариную банду, до поездки на месяц в дурку – самое страшное наказание, которого до дрожи боялись детдомовцы от мала до велика.

Ит знал – минет конец августа и начало сентября, и всё успокоится. Совершенно успокоится, причем до самой весны. Сгинут, как по мановению волшебной палочки, все комиссии и все проверяющие, и наступит пустое темное время, в котором Масловка словно бы отсутствует в общей реальности. Детдом проверен, проинспектирован, внесен во все списки и табели, и… и всё. Вообще всё. До нового сезона. Ну, максимум, Ри приедет, но не более того. Причем во время комиссий он не приезжает, по правилам не положено: сдать детдом на сезон следовало без подтасовок и присмотра, мол, если сам приперся исправлять что-то, то какой ты руководитель.

Проблемы, конечно, были. Самой главной, разумеется, являлась нехватка всего подряд, но и к этому все были привычными. Не хватало учебников (детям давно уже выдавали один учебник на двоих), не хватало новых тетрадей (письменные задания поэтому сводились к минимуму), не хватало новых форм (ученики донашивали формы друг за другом), не хватало постельного белья (а должно было хватать, и, если бы не торговые махинации завхоза, хватало бы), не хватало лампочек в коридорах и в классах (эх, завхоз), не хватало даже коек для новых воспитанников, поэтому часть мальков спала «валетиком», пусть и под разными одеялами. Другой проблемой являлась нехватка методичек, но с методичками обещала помочь одна из комиссий – Ит не сомневался, что вот как раз этого добра привезут с избытком. Лекарства, которых тоже не хватало, Ит, конечно, заказал, он знал, что привезут, в лучшем случае, зеленку, йод, анальгин, аспирин, и нестерильные бинты. Правда, в этот раз он сильно удивился, когда ему отгрузили стеклянную трехлитровку медицинского спирта, но трехлитровку пришлось спешно перевезти домой, потому что иначе ей бы приделал ноги вездесущий завхоз.

Педагогам в Масловке тоже надлежало носить форму, но ходили все, конечно, кто во что горазд, оставляя от формы какой-то один предмет, но не более того. Перед комиссиями да, щеголяли при параде. В обычной жизни – ну, нет, кому оно надо. Мужчины носили синие форменные штаны, а женщины – либо юбку, либо пиджак, но никогда то