Обреченный рыцарь - Владимир Лещенко

На завтрак принцессе и ее гостье принесли свежий, еще теплый хлеб с маслом, парное молоко, сыр, овощи‑фрукты, квашенные с можжевеловым листом грибы, моченый чеснок, пирог с рыбой. Особенно гармонировал с белым молоком зеленый душистый свеженький огурчик.

Пока хозяйка потчевала гостью чем бог послал в столь ранний час, амазонка выдала ей заранее заготовленную и обдуманную вместе с Бубликом легенду.

Да, были события некие, в ходе которых Империя обрела наследника, а злодей и заговорщик Мерланиус оказался повержен. И амазонка в тех делах участвовала. Но влезла она в них случайно, а основную роль сыграли жрец Потифар да муж сестры, рыцарь Эомай. А сама Орландина больше на подхвате была.

И вот теперь ей стало скучно.

Замужество, поначалу приносившее некоторое приятство, чуток приелось. Деньги, выданные в награду (между прочим, не такие уж и большие), ее молодой муж по‑глупому спустил на пиры да на сомнительные сделки, в которых был ни уха ни рыла. Да и в Сераписе на нее часть городской аристократии смотрит косо. Арторий многим приходился по нраву, а тут вместо воина могучего и мужа зрелого в наследниках оказался какой‑то сопляк. Известно также, что властители не шибко любят вспоминать о тех, кто помог им добиться власти.

Так что вот и довелось воительнице вспомнить о куявской принцессе и ее обещании – при случае приветить ловкую да толковую телохранительницу при отцовском дворе.

– Да, – произнесла Светлана, расслабленно потянувшись. – Слышала я, что ты там в Империи шороху навела. Какого‑то наследника престола пропавшего отыскала. Или потерянного наследника? – сморщила лобик девушка. – Неважно. Интересная у тебя жизнь, подруга… А вот нам, княжнам, такое и не снилось… Скука смертная! Ну ничего, даст Бог, найдем и тебе местечко, и мужа твоего не обидим. А не захочет к нам ехать, получше найдем! У нас парней пригожих не счесть. И своих, и заезжих…

Она заговорщицки толкнула Орландину в бок и расхохоталась. Амазонка лишь пожала плечами.

– Выйдем‑ка в сад, подышим воздухом, – предложила хозяйка, когда с едой было покончено.

Когда они покинули терем, Светлана, наклонившись к уху гостьи, прошептала:

– Тут у всех стен растут уши, а мне тебе кое‑что поведать надобно…

А потом наследница принялась рассказывать о том, что происходило в Киеве и государстве.

Рассказ принцессы больше походил на жалобы капризной девчонки, которая устала от своего высокого положения и налагаемых им обязанностей и хочет просто отдохнуть в свое удовольствие. Такие жалобы Орландине приходилось слышать от патрицианских дочек да купчих, весьма часто в разговорах «за жизнь» заявлявших амазонке, что завидуют ей. При подобных сетованиях воительница всегда плевалась про себя, представляя этих изнеженных дамочек на полосе препятствий или, того хуже, – на марше под дождем или палящим солнцем.

Впрочем, справедливости ради надо сказать, что при их знакомстве Светлана таких разговоров не вела – напротив, показалась ей девушкой умной и понимающей, что к чему. Или тут дела и в самом деле плохи? А судя по тому, что говорила дочь Велимира, так оно и было.

Во дворце последние пару месяцев нечистый знает что творится, рассказывала княжна. Как навьи Киев обступили да войну начали, так и понеслось.

Офигениус, ворон черный, совсем с цепи сорвался. Мало того, что в государственные дела уже влез по самую задницу, так теперь еще порядок во дворце вздумал наводить! Изо дня в день с утреца пораньше раздает всем какие‑то одному ему понятные правила, которых должен придерживаться весь дворцовый и придворный люд – от мелкого истопника до первого боярина. Говорит, что из соображений государственной безопасности. Дескать, надо оградить первых лиц державы от возможных недружелюбных действий. Враг, молвит, у ворот. И может принять любое обличье, чтоб проникнуть в сердце державы.

При малейшем возражении Кукиш бесится, брызжет слюной, грозится предать всех анафеме, выпороть и выгнать вон. Доводит до истерик женскую часть дворцовых служителей обвинениями в блуде на рабочем месте, а мужскую – до нервной дрожи за то же самое, плюс пьянки и азартные игры, а сверх того и тех и других – за нетвердость в вере.

– Слушай, а давай пойдем в бассейне поплещемся, – закончив грустный рассказ, предложила принцесса, поглаживая стройный девичий стан.

– Это зачем? – слегка удивилась Орландина.

– То есть как зачем?! – сурьмяные брови куявской наследницы недоуменно приподнялись. – Динка, ты меня убиваешь! А где женщина может почувствовать себя совершенно свободной и куда не может войти ни один мужчина?

Она кивнула в сторону волочащегося за ней унылого стражника.

– Хотел преосвященный, правда, добиться, чтобы гридни за мной всюду ходили. Даже туда… куда сам Офигениус пешком ходит… Но уж я тут батюшке истерику устроила! Как же, мол, нашли дуру! Будет всякий смерд телом моим белым любоваться.

Подмигнула, поведя плечами.

– А какой у меня бассейн!!! Получше, чем в ваших термах, честное слово!

И увидев тень скепсиса в глазах Орландины, пообещала:

– Тотчас сама увидишь. Пойдем!

Схватив девушку за руку, буквально бегом устремилась обратно в терем, чуть не растоптав по пути спешившую по своим делам жабу.

Спустя несколько минут они расположились в теплом и уютном на вид бревенчатом помещении, пропитанном ароматами сосны и ели.

– Ну, вот и пришли! Входи, подруга, располагайся, а я распоряжусь насчет угощения и отпущу девок, чтоб никто нас не беспокоил.

Пока Орландина раздумывала, где оставить одежду и каков тут для подобных мест обычай, Светлана личным примером показала это, раздевшись попросту догола.

Амазонка поступила точно так же, скинув кожаные штаны и рубаху на руки служительнице.

– А сейчас – вперед! – распорядилась княжна, распахивая дверь.

Уже полчаса спустя Орландина была вынуждена признать, что хотя Куявия страна во многом отсталая, но вот этот бассейн вполне похож на те, в которых ей довелось плескаться в дни пребывания в Александрийском дворце.

Под бассейн был отведен большой сводчатый зал со стеклянной крышей с сине‑желтыми мозаичными стенами.

Сам водоем был выложен настоящим розовым мрамором с островов Мраморного моря и наполнялся проточной водой из керамических труб (греческая работа, отметила амазонка).

Хозяйка, не глядя по сторонам, пробежала по мраморному полу и спустилась в теплую воду бассейна.

С полчаса девушки демонстрировали друг другу свое умение плавать.

С завистью Светлана наблюдала за Орландиной – никогда не будет у нее такого натренированного тела, как у гостьи.

Оглядывала украдкой свою бывшую нанимательницу и амазонка.

Со времени их знакомства, – приключившегося чуть больше года назад, куявская принцесса заметно изменилась.

В движениях появилась некая ленивая грация, округлости стали более пышными, хотя и прежде худобой девушка не отличалась.

И вместе с тем в ее лице, во взгляде, в манере говорить появилось что‑то настороженное, напряженное, как у человека, постоянно ожидающего подвоха.

– Да, Ласка, а вообще это чудесно, что ты приехала, – как бы размышляя вслух, изрекла Светлана. – Мне как раз кто‑то вроде тебя требуется. Времена у нас такие, что не поймешь, что и как, а верный человек всегда нужен. Опять же – охранять меня кто‑то должен? А то витязи витязями (есть у меня такие), а вот амазонок у нас в Куявии давно уж нет. Хотела было степнячек куманских нанять, да там в степи смута вот‑вот начнется…

Они вновь немного поплавали и поныряли. Бассейн был мелкий с одной стороны и углублялся к дальней стенке. Тут Орландина заметила нечто непонятное – вдоль боковой стенки бассейна на глубине в полтора человеческих роста шел ряд больших окон, в которых были вставлены замурованные в стены прозрачные пластины стекла – вроде тех, что составляли крышу зала, разве что толще.

– Заметила? – справилась подплывшая к вынырнувшей амазонке княжна. – Это при прадеде моем, Гостомысле Многолюбивом, сделали. Очень он любил оттуда на голых девок из своего гарема глядеть – как они в воде резвятся, будто русалки…

– А сейчас за нами никто не подглядывает?! – передернула плечами Орландина.

– Да нет, дверь в галерею замуровали, как только отец мой женился на маме. Она же у меня всегда набожной была, а тут такой разврат…

Светлана с грустью вздохнула, и амазонка поняла, в чем дело. Матушка ее высокородной приятельницы уже четыре года как пребывала в монастыре на Святом острове, куда внесла огромный вклад. Видимо, это обстоятельство и позволило избежать обострения конфликта по поводу «куявской ереси», споры о которой, как воительница слышала от сестры, очень любили вести новоиерусалимские отцы.

– Их даже разбить хотели и кирпичом заложить, – продолжила княжна. – Да стоят больно дорого – за каждое стекло десять гривен плачено. Как раз тогда такие стекла делать научились у вас в Империи – специально в Галлию посылали за ними…