Покоренная любовью - Сюзанна Энок

Герцог пригвоздил его раздраженным взглядом карих глаз.

– Ты тоже остановился здесь? Чем, черт побери, плох Уайтинг-Хаус?

Маркиз знаком попросил чашку чаю.

– Ничем, я просто решил несколько недель пожить здесь.

– Почему? – Его светлость нахмурил брови.

– Он держит слово в соответствии со своим воспитанием. – Герцогиня вплыла в комнату и села напротив мужа. – Он не может поселить мисс Уиллитс в Уайтинг-Хаусе. Ей необходима дуэнья. И ею буду я.

– Абсолютная чушь, ее репутация уже безнадежно погублена.

«Ну, я уже достаточно наслушалась».

– Я не…

– Возможно, это так, – мягко сказал маркиз, предостерегающе глядя на Мэдди, – но я намереваюсь все поправить, с вашей помощью или без нее.

– Да уж, пожалуйста, без моей. – Герцог оттолкнулся от стола и встал. – И при первом же признаке неприятностей без помощи твоей матери. И я не хочу, чтобы девчонка путалась под ногами. С твоим пребыванием здесь в доме стало слишком тесно.

«Вы могли бы разместить в этом доме целый полк, и еще осталось бы место для пушек!» Кипя от гнева, Мэдди радостно улыбнулась:

– Я буду избегать вас при каждом удобном случае, ваша светлость. Будьте уверены.

Лорд Хайбэрроу на секунду задержался в дверях.

– Абсолютная чушь, – повторил он и продолжил свой путь.

– Пожалуйста, постарайтесь не восстанавливать его против себя, – попросил Куин, глядя на Мэдди.

– Он и так настроен против меня, – запротестовала девушка.

– И, тем не менее, все прошло бы гораздо легче, если бы он встал на нашу сторону.

– А зачем ему это делать, милорд? Он не извлечет из этого никакой пользы.

– Давайте не начинать опять этот спор, Мэдди, – проворчал Куин.

– Согласна, – неожиданно вмешалась герцогиня. – Льюис не отличается большим терпением. Мы должны немедленно начать кампанию по вашему возвращению в общество. – Она забарабанила пальцами по столу. – Начнем, конечно, неформально, – размышляла она, пристально глядя на Мэдди. – Вас впервые должны увидеть со мной, так, чтобы ваше случайное знакомство с Куином не стало главной темой сплетен.

– Я никак не связана с Куином – лордом Уэрфилдом, – возразила Мэдди, и ее щеки окрасил румянец.

– Думаю, начать надо с посещения магазинов, – продолжила герцогиня, игнорируя протест Мэдди. – Отлично. Итак, Бонд-стрит завтра утром.

– Но… мне ничего не нужно. – От неожиданно накатившего волнения у Мэдди задрожали пальцы. Люди, знавшие ее, увидят, как она разгуливает по улицам.

– Главное – это чтобы вас видели на Бонд-стрит. И вас увидят.

– Но…

– Мама права, – поддержал Куин. – Ведь надо с чего-то начать. – Он потянулся за куском свежего хлеба. – Кроме того, все будут вести разговор с ее светлостью, потому что это будет ее первое появление на публике после возвращения в Лондон. Сомневаюсь, что вам удастся произнести хотя бы слово. – Он взглянул на нее своими необыкновенными глазами. – Это, наверное, будет самым трудным.

– Ха-ха! – Мэдди ухмыльнулась, но, тем не менее, его замечание поддержало ее. Он, конечно, был прав, так как знал гораздо больше о снобизме и этикете, чем она. – А какими же важными делами вы займете свой день, милорд?

– Я должен проследить, чтобы открыли Уайтинг-Хаус.

– Надо же, – сказала она, широко раскрыв глаза от ужаса. – Это правда?

– Да, это означает, что я весь день буду отдавать приказания слугам и, вне всякого сомнения, буду изнурен к вечеру.

Леди Хайбэрроу деликатно кашлянула.

– Но, надеюсь, не настолько, чтобы отказаться сопровождать нас на обед к леди Финч.

Герцогиня взглянула на сына, затем перевела взгляд на Мэдди, которая тщетно пыталась скрыть охвативший ее ужас.

– О Боже! Обед?

– На прошлой неделе я написала Эвелин и попросила ее устроить теплую встречу для нескольких избранных друзей.

– Хорошо, спасибо, мама, – удивленно сказал Куин. Секундой позже он толкнул Мэдди под столом.

Она подпрыгнула.

– Да, благодарю вас, ваша светлость, – эхом отозвалась она и пнула Куина в ответ.

В тот вечер герцог Хайбэрроу пропустил обед: вместо этого он отправился в «Уайте» покурить сигары и сыграть в карты. Вообще-то он мог спокойно пропустить несколько обедов, поскольку в последнее время страдал от подагры, что больше, чем что-либо другое, приводило его в дурное настроение. Куину тоже хотелось бы посетить один из клубов, но Мэдди никуда не могла выйти одна, и поэтому его мать тоже вынуждена была находиться дома. В результате их троица несколько часов подряд играла в вист. Мэдди обладала природным, острым как бритва чутьем на карты. Больше всего Уэрфилда удивило то, что герцогиня дважды улыбнулась тому, что произнесла Мэдди.

Утром Куин, как и намеревался, поскакал в Уайтинг-Хаус. Прибыв туда, он дал указания своему дворецкому Бейкеру отпереть дом, объяснив, что время от времени будет останавливаться здесь и, несомненно, воспользуется им позже во время светского сезона. Покончив с этим, он вскочил на Аристотеля и повернул на восток к Бонд-стрит.

Его мать была права: если уж они решили восстановить утраченное доброе имя Мэдди, ни ему, ни какому другому мужчине не подобало в первый день оказаться рядом с ней среди лондонского света. Но никто не говорил, что ему нельзя укрыться в тени и убедиться, что все идет гладко.

Он оставил Аристотеля за десять пенсов на попечение уличного сорванца и отправился по людной торговой улице в поисках новой трости, что казалось ему наиболее логичной покупкой. Полчаса он бесцельно бродил по Бонд-стрит, прежде чем заметил двух интересующих его женщин. Герцогиня вышла из магазина, за ней следовали Мэдди, четыре приказчика с коробками, леди Дериз и миссис Остер. Куин спрятался за припаркованным ландо и из-за него наблюдал за ними.

Как он и подозревал, Мэдди не представляла большого интереса для двух леди по сравнению с уважаемой герцогиней Хайбэрроу. Мисс Уиллитс стояла несколько в стороне, явно пытаясь выглядеть заинтересованной разговором, который столь же явно был ей совершенно неинтересен. С ее рыжеватыми волосами, золотящимися на солнце, желтым шёлковым платьем, подчеркивавшим ее гибкую, стройную фигурку, она, несомненно, была самой привлекательной леди на улице, если не во всем Лондоне.

Невозможно было представить, что ее родители пытались держать под замком такую сильфиду и тем более заточить ее в монастырь. Какая бесцветная, напрасно прожитая жизнь стала бы уделом этого живого создания! Но Куин понимал, что ив Лэнгли она не была полностью счастлива. Сколько бы дядя Малькольм ни заботился о ней, а она о нем, он никогда бы не смог убедить ее уехать оттуда, если бы она сама не пожелала этого.