Судьбы прикосновенье - Ирен Беллоу

— Извини, но, видимо, у тебя после ветрянки отшибло память. Или мне приснилось, что ты говорил об отставке, которая вот-вот состоится, нужно только время?

Он в сердцах хлопнул ладонью по капоту бедного «феррари».

— Да, было такое. Я хотел, чтобы ты поверила в то, во что тебе хотелось поверить. Так легче, чем объяснять…

— Легче для кого?! — резко прервала его Бетти. — Для меня, Рассел, или для тебя? Я верила тебе и никогда бы не позволила себе влюбиться, если бы знала, что ты не собираешься расставаться со своей работой. — Произнеся эти слова, Бетти уже знала, что говорит неправду. Она все равно влюбилась бы в него, ее ничто не остановило бы. Но последние несколько часов буквально сломили ее. Закрыв глаза, она видела то Стива, то Кендала. Ее фантазии ничего не стоило бы присоединить к ним и Рассела тоже. — Я потеряла мужа из-за маньяка с пистолетом! Я не выдержала бы еще одной потери.

— А кто тебя просит это выдерживать? — буквально заорал на нее Рассел и тут же горько пожалел, увидев в ее глазах слезы. К черту! Он один во всем виноват. Он довел ее до такого состояния, он вдребезги разбил ее прекрасный, уютный, чистый мирок. И Рассел вспомнил, какой он увидел Бетти впервые. Она была спокойной, сдержанной, счастливой. Он в отчаянии запустил руку в волосы и взъерошил их еще больше, проклиная себя и невольно мысленно сравнивая ту Бетти с теперешней, растерянной и несчастной. — Бетти, во всем виноват один я, — постарался успокоить ее он. — Ты заслуживаешь лучшего. Тебе нужен человек, верящий в мечты. А я давно с этим покончил.

— Это самая гнусная ложь, которую ты когда-либо изрекал! — в отчаянии воскликнула Бетти. — В ней есть доля правды, но самая ничтожная. Да, ты отчасти такой, но вместе с тем ты научил Кендала подавать мячи, написал книгу о Страшиле Милтоне, который учит детей быть добрыми, разумными и терпеливыми и внушает им, что добро, в конце концов, всегда побеждает зло. Ты заставил меня почувствовать себя женщиной. Разве все это не ты?

Расселу отчаянно хотелось поверить ей, но долгие годы одиночества сделали его подозрительным. Он заметил, как Бетти, взглянув вдруг на свои руки и одежду со следами крови, вздрогнула. Он понял, что угнетает ее. Да, он не подходит ей. Она — это солнце, цветы и сбывающиеся надежды, а он — хмурое небо в ненастный холодный день и слезы… Как она не понимает этого?

Отчаявшись заставить ее понять эту горькую истину, он не выдержал.

— Что ты хочешь сказать мне, Бетти? Что тебе нравлюсь я, но не нравится моя работа? В таком случае предупреждаю, леди, вы можете получить только все вместе, в одном флаконе. Если принимаешь меня, принимай и мою работу, и без всяких гарантий безопасности.

Его умышленная грубость и жестокость поразили Бетти, ее бледное лицо побледнело еще больше. Она невольно отшатнулась.

— Пожалуйста, — прошептала она тихо, — я больше не вынесу.

— Тогда не говори мне о любви! — резко сказал Рассел. — Мне не подходит то, что ты хочешь мне предложить. Останусь при своем. — Высказавшись таким образом, он вдруг увидел, как Бетти, всегда светившаяся каким-то внутренним тихим светом, на его глазах угасла. Он вдруг с ужасом понял, что несколькими жестокими словами нанес ей удар не меньший, чем смерть мужа. Он отнял у нее надежду. Я вынужден был это сделать, оправдывался Рассел. И увидел ее потухший взор. — Бетти… — произнес он и приблизился к ней, но она отвернулась.

— Извини, — промолвила Бетти прерывающимся голосом и провела рукой по мокрому от слез лицу, а затем механически вытерла ее о джинсы. С ужасом увидев испачканную в крови руку, она изменилась в лице и, повернувшись, побежала к дому.

Рассел услышал, как громко захлопнулась за нею дверь. Он в сердцах ударил рукой по бетонному косяку гаража. Но боль не привела его в чувство.

— Черт! — выругался он.

Чего он, собственно, ожидал? Разве он не знал, что недостаточно хорош для нее, что внесет в ее жизнь лишь тревогу и беспорядок. Ведь он знал, что бывает, когда он нарушает свои правила и позволяет себе поверить, увлечься, привязаться. Он говорил ей, что не создан для семейного счастья и уюта. О чем тогда так сокрушаться? Прожив свои тридцать с лишним лет в одиночестве, он проживет так и вторую половину. Ему ничего не нужно — ни теплого уютного дома, ни чуточку ненормальных соседей, ни мальчишки, умеющего изобретать диковинные слова, ни доброй, ласковой блондинки, камикадзе за рулем и ангела в постели.

Твердя себе, что все в порядке и он прав, Рассел сел в «феррари», повернул ключ зажигания и дал задний ход. В считанные секунды мощный автомобиль был уже на шоссе и как стрела несся по направлению к городу.

Тоскливое чувство не покидало Рассела, как бы напоминая, что частица его все равно осталась в доме, где живет Бетти.

12

Перекинув через плечо ремень спортивной сумки, Рассел запер дверь своего дома в Коннектикуте и спустился во двор, где его ждал видавший виды пикап. Скорее по привычке, чем из чувства привязанности к родным местам, он бросил последний взгляд на свое скромное маленькое хозяйство.

За те недели, что он провел в Сиэтле, а затем в Греции, здесь мало что изменилось. Хотя все было в относительном порядке. Он заметил, что амбар, пожалуй, нужно покрыть новой крышей, забор местами покосился, а кое-где просто рухнул и пора бы оштукатурить дом.

Но теперь это уже не его забота, подумал Рассел без всякого сожаления. Жалобное блеяние остановило его. Вздохнув, он свернул к огороженному металлической сеткой небольшому загону, чтобы попрощаться с Крэгом. Он нагнулся и почесал голову черному козлу, но, прежде чем он успел отвести руку, козел укусил его.

— Тебе придется отучиться от дурных привычек, друг Крэг, — укоризненно пожурил козла Рассел. — До сегодняшнего утра я платил Джеку за то, что он кормил тебя и убирал загон. Отныне он твой хозяин, поэтому советую вести себя прилично, не то как бы тебе не превратиться в рожки да ножки.

Крэг оскалился и издал звуки, подозрительно напоминающие иронический смех, а затем повернулся к Расселу задом и, махнув коротким хвостом, непочтительно удалился.

Рассел, взглянув на руку, увидел следы зубов Крэга на своей загорелой коже и покачал головой. В Афинах было жарко, скучно, мучила тоска. Времени для раздумий предостаточно, но уже в первый день он понял, что совершил ошибку.

У него было время подумать также и о своей профессии. Он об этом как-то позабыл из-за бурных событий последних месяцев, а сейчас вдруг понял, что работа больше не привлекает его. Он устал, чертовски устал. Еще до гибели Грига он во многом уже разочаровался, видя неприглядные стороны своих профессиональных будней. Мало радости и слишком много потерь. Где-то в глубине его уже начал грызть червь сомнения, появилась тоска по чему-то доброму, чистому.