Диалоги – моя фишка. Черные заповеди Тарантино - Коллектив авторов

УК: Обе части «Убить Билла» были о мести, тут герой тоже мстит…

КТ: Я не думаю, что «Джанго» – это фильм прежде всего про месть. Если бы я снял кино про то, как герой находит братьев Бриттл, убивает их одного за другим, – это было бы скучно. Он же едет освободить Брумгильду и заодно воздать по заслугам всем, кто над ней издевался. А потом мечтает ускакать на коне в закат, добраться до Нью-Йорка и жить там с любимой женщиной долго и счастливо. (Смеется.)

По сути, все жанры, в которых я очень сильно хотел поработать, на «Джанго освобожденном» закончились. Хотя нет, остался один – ужасы, но только безумно страшные. Чтобы зритель мог еле усидеть на кончике стула.

УК: Правда, что вы собрались выйти на телевидение и даже выпустить расширенную версию «Бесславных ублюдков»?

КТ: Я хотел сделать телеверсию. Но если вывалить весь отснятый материал, поменяется канва повествования. Вероятно, я выпущу режиссерскую версию, которая растянется часа на четыре. Но ее можно будет посмотреть только на DVD. На DVD в конце мая выйдет и «Джанго» с дополнительными материалами. Для любителей.

УК: Вы не хотели бы поучаствовать в громкой франшизе, как, например, бондиана?

КТ: Что я могу сказать, у них был шанс. Я хотел снимать «Казино Рояль». Не по тому сценарию, который в итоге был запущен в производство, а свою версию. Но теперь они меня упустили!

«Морализаторы могут…»

Volture, 2015

V: До премьеры «Омерзительной восьмерки» осталось пять месяцев. Как близки вы к завершению?

КТ: У нас закончен уже час экранного времени. Я только что вернулся с просмотра смонтированной части фильма.

V: Вы довольны результатом?

КТ: Голову пеплом я пока не посыпаю. Получилось, что получилось. Мы спешим и пытаемся закончить монтаж всего фильма. Потом пройдемся по нему еще раз и попытаемся сделать еще лучше. Но сначала надо получить первоначальный вариант.

Каждый фильм, над которым я работал, нужно было выпустить к какой-то дате: «Бешеные псы» к «Санденсу», «Криминальное чтиво» – к Каннскому фестивалю. Но каждый раз нам это удается. И эта спешка позволяет избежать ситуации, когда ты заканчиваешь фильм, а продюсеры, студия и инвесторы разбирают его по косточкам и заставляют тебя вносить изменения.

V: Так вы больше не получаете указаний от студий?

КТ: Нет, почему же, получаю. Конечно. Последнее полезное указание от студии я получил при работе над «Джанго». Мы пытались разобраться с хронометражем фильма, у нас не получалось сделать его короче. И я вырезал сцену, где Шульц объясняет Джанго историю о Зигфриде и Брунгильде. Без нее, мне казалось, фильм пойдет куда быстрее. Представители студии Columbia сказали, что этот эпизод очень важен для понимания сюжета. И, на самом деле, это был хороший совет.

КТ: Но изменилось ли что-нибудь после «Джанго» и «Ублюдков»? Они стали самыми кассовыми фильмами вашей карьеры. Эти гигантские сборы что-нибудь изменили?

V: Не думаю, что это что-либо изменило в том, как я рассказываю истории. Но я получил большой урок, выпустив «Грайндхаус». Он стал ошибкой, которую я стараюсь не повторять. Роберт Родригес и я были избалованы зрителями. Мы привыкли, что мы можем делать самые странные вещи на свете, а зрители за нами последуют. Но «Грайндхаус» доказал, что это не так. Я не жалею о том, что снял его, но было бы лучше, если бы я знал наперед, что зрителям он будет малоинтересен.

V: Вы говорили много раз, что вам нравится играть, управлять зрителем, как дирижер управляет оркестром. Время идет, и зрители становятся все умнее, привыкают к вашему стилю. Играть сложнее?

КТ: Откровенно говоря, умные зрители это не проблема для меня. Проблема – это тупые зрители. Но я думаю, что зрители и в самом деле становятся умнее – это просто влияние времени. В пятидесятых зрители считали нормальным и естественным то, что зрители 1966 года сочли бы смешным и наивным. А зрители 1978 года посмеялись бы над стандартами зрителей 1966 года. Трюк в том, чтобы опережать время, опережать стандарты, чтобы над твоим фильмом не смеялись 20 лет спустя. Когда вышло «Криминальное чтиво», люди были поражены: «Вау, я никогда не видел такого фильма раньше. В кино можно так?» Я думаю, что такого больше не происходит с моими фильмами. Я теперь со всеми на равных. Я думаю, что зрители посмотрели «Джанго» и «Ублюдков» и сочли их, возможно, необычными, но они все поняли. Они не были ошарашены, они поняли, что я делаю с жанром. Они понимают.

V: Говоря о жанре, что вас привлекает в вестерне? Сейчас их почти не делают.

КТ: Сейчас готовятся несколько. Антуан Фукуа выпускает «Великолепную семерку» с Дензелом Вашингтоном. «Джанго» собрал так много денег, что я удивлен, что не готовится больше вестернов.

Как мне кажется, нет киножанра, который лучше отражает ценности и проблемы эпохи, чем вестерны, которые снимаются в данную эпоху. Вестерны тридцатых отражали идеалы тридцатых. Вестерны сороковых – идеалы сороковых. Появилось множество вестернов-нуаров, внезапно ставших мрачными. Вестерны семидесятых были антимифовыми вестернами – Уотергейт-вестернами. В центре были антигерои, хиппи ментальность или нигилизм. Выходили фильмы о Джесси Джеймсе и ограблении в Миннесоте, в которых Джесси Джеймса представляли настоящим маньяком. В «Грязном Маленьком Билли» Билли Кида представляли как юного хулигана-убийцу. Главный вестерн восьмидесятых – Сильверадо, который снова пытался быть веселым и беззаботным – типичный рейгановский вестерн.

V: Что «Омерзительная восьмерка» говорит об эпохе 2010-ых?

КТ: Я не пытаюсь сделать «Омерзительную восьмерку» современной. Я просто пытаюсь рассказать мою историю. Фильмы становятся слишком навязчивыми, когда ты осознанно пытаешься сделать хиппи-вестерн или контркультурный вестерн.

V: Действие «Омерзительной Восьмерки» развивается во время Гражданской Войны, прямо как «Хороший, плохой, злой».

КТ: «Хороший, плохой, злой» не затрагивает расовые конфликты Гражданской войны, это просто сеттинг фильма. Мой фильм о том, как расовый конфликт разорвал страну на куски. Про расовые последствия шесть, семь, восемь, десять лет спустя.

V: Это сделает фильм очень современным. Все сейчас только и говорят, что о расе.

КТ: Я знаю. Я очень этому рад.

V: Рады?

КТ: Наконец-то мы говорим о проблеме белого превосходства. Наконец-то мы разбираемся с этой проблемой. Об этом и фильм.