Люди и нелюди - Олег Бубела

Да, расходовать драгоценное зелье на первого встречного эльфа было глупо, но раз уж лечить, то делать это до конца. Ведь кровопотеря моего найденыша была огромной. Честно говоря, я поражался тому, что он до сих пор был жив, и прекрасно понимал — без целебного напитка никакая перевязка не поможет. Сердце просто остановится. Именно поэтому, приподняв голову бесчувственного эльфа, я влил ему в рот весь камиш и выбросил пустую склянку. Теперь, если не помрет от передозировки, однозначно должен выкарабкаться.

Пока я занимался ушастым, появились падальщики — стая гиен, которые с аппетитом набросились на трупы серых. Чуть позже к ним присоединилась троица голодных орлов и какие-то мелкие твари — мне издали было плохо видно. Однако спустя десяток минут эта мирная трапеза была грубо прервана появлением семейства крокодилов — огромного самца, самки чуть меньшего размера и пятерых совсем небольших (едва ли с овчарку) крокодильчиков. Они разогнали гиен, шуганули орлов и принялись насыщаться в узком семейном кругу. Все это время я провел рядом с эльфом, дожидаясь, пока его раны затянутся настолько, что ушастого можно будет переносить.

Гиены, покружив у ложбинки, занялись волками, валявшимися неподалеку. Однако падальщиков было куда больше, чем мертвых тел, поэтому четверка молодых гиен, которую голодные сородичи не подпустили к поджаренным тушкам, получив пару ударов клювом от возмущенных орлов, занимавшихся расчлененными хищниками, принялась исследовать окружающую территорию в надежде обнаружить свободную добычу. Они довольно быстро наткнулись на кровавый след, оставленный эльфом, и побежали в мою сторону. Витиевато выругавшись, я достал ножи и пригнулся к земле, дожидаясь тварей.

Когда гиены приблизились достаточно, чтобы мне можно было не опасаться промаха, я вскочил на ноги. Молодые падальщики от неожиданности остановились, тем самым превратившись в идеальные мишени. Один из ножей тут же пробил череп ближайшей гиене, а спустя секунду в шею ее товарки вонзился второй. Оставшиеся попытались спастись бегством, но я, опасаясь, как бы они не привели остальную стаю, метнул еще четыре ножа, прикончив трусливых тварей. Пара минут потребовалось мне, чтобы извлечь из мертвых тел свое оружие, найти в траве нож, угодивший "в молоко", и вернуться к ушастому.

Проверив самые серьезные раны, я убедился в том, что они перестали кровоточить и нормально затянулись. Достав из рюкзака фляги с водой, я снял все пропитанные кровью тряпки и обмыл тело эльфа, чтобы хоть немного избавиться от привлекающего тварей запаха. Затем сунул его оружие и жилетку в свой рюкзак, с трудом взвалил ушастую тушку на плечо, подхватил одной рукой чужую сумку и максимально быстро побежал прочь. Несмотря на то, что с виду найденыш был довольно субтильным, весил этот гад порядочно, поэтому вскоре я основательно запыхался и перешел на шаг, оставив далеко за спиной место пиршества. Устроив по прежнему не приходящего в себя эльфа на своем загривке поудобнее, я двинулся обратно к Мертвому городу.

Дорога выдалась сложной. Запарился я еще в первый час, пожалев, что не догадался оставить ни капли воды, чтобы промочить пересохшее горло, а потом каким-то образом ухитрился оставить за гранью осознания всю усталость, боль в мышцах, и механично переставлял ноги, стараясь не споткнуться. Пару раз найденыша приходилось бросать на землю, доставать саблю и отбиваться от разных тварей, но эльф не возражал по поводу такого обращения. Он вообще ни на что не реагировал, но по дыханию и уверенному сердцебиению я догадался, что ушастому стало лучше, и надеялся, что его отключка будет кратковременной. Если эльф ушел в глубокую кому без планов на возвращение, я на него очень обижусь.

Стены Мертвого появились часа через три изнурительного путешествия. К тому времени я успел не один раз пожалеть о своем решении, но упрямо тащил находку в логово. Из последних сил добравшись до ставшего родным дома, я занес ушастого на второй этаж, свалил его на диванчик, а сам с блаженной улыбкой растянулся рядом на полу. Наслаждаясь заслуженным отдыхом, я мысленно усмехнулся — теперь уже не нужно ломать голову, на что бы потратить свободный день.

Когда ноющая боль в спине ушла, а усталость слегка притупилась, я с тяжким вздохом заставил себя подняться, достать из рюкзака пустые фляжки и прогуляться до речки. Утолив жажду и пополнив запас воды, я вернулся и влил полфляги в бесчувственного эльфа. Ему ведь нужно было восстанавливать кровопотерю. После этого я набрал зелени, накопал мелкой картошечки на знакомом дворе, прихватил котелок и снова пошел к реке, весьма удачно встретив по пути одинокую собаку, половинка туши которой послужила отличной приманкой для местных карасей. Быстро сполоснувшись, я наловил рыбы и приготовил первосортную уху, ухитрившись между делом постирать пропитавшуюся трудовым потом одежду. Сняв котелок с огня, я потушил костер, натянул едва подсохшие шмотки и вернулся в логово.

Эльф все так же лежал на диване, однако я сразу понял, что ушастый пришел в себя, хотя и не спешит этого демонстрировать. Нет, если бы изменилось положение конечностей или наклон головы, это можно было бы списать на бессознательные движения, но по некоторым деталям типа складок пыльного покрывала и расположению длинных густых локонов становилось ясно, что найденыш поднимался с дивана, а потом постарался скрыть свои похождения. Ну и прекрасно! По идее, ушастому уже давно пора очнуться. И готовя уху, я рассчитывал именно на это, иначе преспокойно пообедал бы у реки.

Поставив котелок на пол, я спустился в кухню, прикидывая, как следует вести себя с эльфом. В историческом трактате о психологии жителей восточной части материка не было сказано почти ничего, поэтому с уверенностью опереться в своих предположениях я мог только на языковые знания. Дома я где-то слышал, что речь формирует мышление. Если это правда, с найденышем мне нужно обращаться так, будто он, по меньшей мере, центр вселенной, а я — пыль под ногами. Однако на подобные унижения мне идти не хотелось, поэтому я решил надеть любимую маску клинического идиота, а уже потом реагировать по обстоятельствам.

Достав из старого покосившегося шкафа целую глубокую тарелку, я отыскал чистую деревянную ложку и вернулся к раненому. Ушастый все так же старательно изображал беспамятство. Хмыкнув, я налил в тарелку ароматной ушицы из котелка и поинтересовался на эльфийском:

— Ты ложку держать в состоянии?

На родную речь эльф соизволил отреагировать. Он повернул голову и уставился на меня пронзительным взглядом ярко-голубых глаз, не спеша отвечать. В гляделки я с ним играть не стал, усмехнулся и констатировал: