Юность полководца - Василий Ян

Четвертый, самый высокий, затягивал нараспев:

– «…во блаженном успении вечный покой неведомому воину подаждь, Господи, идеже праведники успокояются…»

Слыша молитвы, прохожие издалека спешили к четырем странным каликам, крестились, совали им куски хлеба или сушеной рыбы и тяжело вздыхали:

– Охти, Господи! Сколько душ крестьянских загублено! Сколько таких костей, слезами не омытых и дождем политых, раскидано по буграм и долинам! Только ветер им грустную песню споет и посыплет песком да прохожий калика восплачет над ними!

Много дней плелись четыре путника и наконец пришли в первые погосты Залесья – обугленные, полуразрушенные, где только воронье крикливое кружилось над пепелищем. Однако кое-где зазеленели одинокие березы и уже забелели новенькие срубы, поставленные, как обычно, на опушке леса или берегу речки. Встречались землянки, сложенные из старых, обугленных бревен и испуганно прятавшиеся под яром, точно укрываясь от татарского глаза и их цепкой, хваткой руки.

Четыре дзяда, распевая, подходили к избам, становились рядком перед маленьким, безмолвным, непроницаемым окошком, затянутым свиным пузырем, и пели жалобные песни до тех пор, пока не отодвигалась внутренняя ставенка окна и оттуда не протягивалась рука, подавая горячие коржики из житной муки пополам с мякиной.

Возле Переяславля-Залесского, на широких поемных лугах, дзяды позадержались. Всадники на лихих поджарых конях мчались через сырые еще луга, с трудом поспевая за собаками, гнавшими метавшуюся из стороны в сторону рыжую лису. Впереди кубарем уносился, заложив уши за спину, серый заяц. Он большим скачком бросился в сторону и понесся по новому направлению, к лесу. Борзые, сгоряча пронесясь вперед, завернули за зайцем и снова кинулись его догонять.

Всадники улюлюкали, кричали, подгоняя коней по вязкому, сырому лугу. Особенно выделялся один впереди, на высоком легком коне, молодой, веселый, беспечный. Он щелкал арапником и кричал собакам:

– Раззёвы! Пустобрехи! Хватайте куцего!

Собаки, понимая, что ругань относится к ним, старались, как могли, но заяц снова сделал ловкий скачок в сторону и добежал до опушки леса.

Нарядный всадник и с ним на взмыленных конях еще несколько охотников остановились перед четырьмя каликами перехожими. Всадник подъехал вплотную и сорвал колпак у самого высокого дзяда. Он повертел и помял колпак. Оттуда выскользнула сложенная грамотка. Всадник ловко подхватил ее и стал внимательно вчитываться, многозначительно покрякивая:

– Да! Да! Да! Вот как!

Четыре дзяда кланялись в пояс, а самый высокий, приглаживая руками развеваемые ветром длинные волосы, жалобно причитал:

– Чего балуешься? Зачем колпак содрал? Отдай назад! Мне голову снимут, если я его потеряю.

– И потерял уже! Это тебе даром не пройдет! Тебя не отпущу! – сказал всадник.

Старик не испугался. Наоборот, приосанился, заложив руку за пояс, и строгим, пытливым взглядом смотрел на всадника. Новым, деловым голосом он спросил:

– А ты кто будешь? Не ты ли князь Александр Ярославич? У меня к нему дело есть.

– Я не князь Александр, а младший брат его, князь Андрей. А мой брат, князь Александр Ярославич, как раз приехал из Новгорода и гостит у меня в Переяславле. Тебя я сейчас же отправлю на мой княжий двор, и брат сам с тобой говорить будет и о твоем деле, и о грамотке этой. А ну-ка, Яша, отведи-ка честных отцов на наш двор и предоставь их князю Александру. Возьми-ка эту грамотку и передай из рук в руки. А тебе, старик, кажись, очень любо покачаться на осине?

Высокий дзяд спокойно ответил:

– А может, больше нравится повеличаться за миской с пирогами!

Подскакал дружинник на пегом коне с длинной белой гривой. Его зоркие глаза пытливо перебегали со странников на князя Андрея. Он снял колпак, положил в него грамотку и надел снова на голову.

– Вперед, святые старики, вперед! Веселее! – закричал он и стал теснить конем четырех дзядов.

Те вприпрыжку, быстро направились по пыльному шляху.

– Куда гонишь? Зачем конем топчешь? Мы люди тихие, убогие! Что ты с нами делать будешь?

– Не я, а похитрее меня разберут, что с вами делать. Ходи веселее! Налево, прямо через бугры! – И он засвистал, стегнув плетью коня.

Князь Александр хотел подняться на крыльцо княжеского дома, но остановился: с улицы доносились нестройные голоса, распевавшие заунывную песню под красивые переливы дудочки.

В это время к Александру подошел иноземный торговый человек, одетый не по-нашему – в зеленый кафтан и желтые высокие сапоги с отворотами. Он давно уже поджидал в Переяславле приезда князя Новгородского. Воспользовавшись тем, что князь остановился, иноземец обратился к нему:

– Ведь это наши дзяды идут!

– Кто это – дзяды? И кто ты, почтенный человек?

– Так в нашей стороне зовутся веселые старики – молодые шуты скоморохи, подвязывающие себе длинные кудельные бороды. Те, что ходят по торжищам, свадьбам или крестинам. Они забавляют собравшихся гостей. Но они также поют заупокойные песни на могилках. Верно, и сейчас они хотели бы позабавить вашу княжескую светлость. А я Андреаш, торговый гость.

Зычным голосом Александр крикнул дружиннику, стоявшему у ворот:

– Эй, друже! Позови-ка старичков-дудочников сюда на двор!

Калитка отворилась, и четыре дзяда вошли один за другим, распевая песни. Передний, надув щеки, пронзительно дудел в деревянную, раскрашенную дудку. За ними на коне следовал Яша Полочанин.

Александр, беглым взглядом их оценив, удивился, что рыжий клыкастый пес, давний подарок иноземного купца, привязанный у ворот, вдруг поднял голову и приветливо завилял хвостом. «Свои люди! Старые знакомые!» – подумал князь и сказал:

– Войдите, не бойтесь!

Четыре дзяда выровнялись перед князем и поклонились до земли, сняв поярковые колпаки.

Один из них, с подвязанной длинной кудельной бородой, заговорил нараспев:

– Исполать тебе, княже пресветлый, Александр Непобедимый, грозные очи, железные плечи! Жить тебе сто лет да поживать, славы немеркнущей добывать!

– Издалека ли путь держите?

– В славный вольный Новгород хотим добраться, а вышли мы из земли Волынской, из-под лесистых каменных гор Татров. Там я и дудку вот эту срезал, с тех пор с ней хожу я, и она меня кормит.

– Что ж, гости дорогие, поди, устали с дороги? Прошу, заходите в гридницу закусить чем Бог послал. Там мы и побеседуем… Яша, проведи дзядов да пошли кого-нибудь из отроков к старшему ключнику, пусть велит подать нам в гридницу браги хмельной, и меду самого старого и крепкого, и всякой снеди, чтобы гости потом не порочили меня с братом и не бранили нас за скопидомство. Пображничаю и я с вами.

Дружинник опрометью бросился в хоромы, а князь снова обратился к дзядам:

– Проходите сюда, в гридницу, други любезные! Сейчас я жду от вас рассказа, где вы побывали, что видели и что на вашей далекой родине делается. Что такое Татры лесистые? Такие же ли там люди добрые живут, такую же веру православную чтут?

Дзяды переглянулись и посмотрели на Андреаша.

Александр повернулся к нему и сказал:

– И тебя прошу, гость торговый, почтенный Андреаш, зайди ко мне в хоромы. Посидим в гриднице, там и побеседуем, потолкуем, чарку-другую выпьем за здравие всех добрых людей.

Андреаш снял свою меховую шапку и низко поклонился:

– Если не побрезгаешь ты мной, то рад буду с тобой побеседовать. У меня тоже есть кой о чем с тобой потолковать, советов твоих порасспросить. Да и сам я могу многое рассказать.

Александр прошел на второе, верхнее, крыльцо и, подозвав одного из слуг, сказал ему вполголоса:

– Сбегай к Гавриле Олексичу, вели прийти не мешкая на беседу важную.

Долго тянулась беседа в просторной, светлой гриднице. Дзяды обильно угощались и пели свои песни про стародавние времена. Князь был весел, много рассказывал о случаях на охоте и во время сражений на Неве и на льду Чудского озера.

– Слухом земля полнится, – сказал Андреаш, – и до самого Рима вести докатились о твоих победах. И узнав про это, святейший наместник Христа на земле, папа римский, меня послал, чтобы я разыскал тебя и расспросил обо всем.

«Вот оно что! – подумал Александр. – Вот кто его прислал! Какая у него тайная цель приезда?» Он сделал знак, чтобы подлили еще старого, крепкого меду в чашу уже сильно захмелевшего Андреаша, отиравшего красным шелковым платком вспотевшее лицо.

– Расскажи нам, достопочтенный Андреаш, какими путями ты сюда добрался.

– Путь известный, обычный. Проехал я через Италию и богатую Венецию, затем в город Тригестум. Оттуда горными дорогами проследовал в далекий Пешт, где видел короля Белу. Он снова строит и украшает свою столицу Буду, разрушенную татарами. Король Бела был очень милостив ко мне и дал провожатых для безопасного проезда через хребты Татров. Оттуда я попал в Галич, где хотел повидать князя Данилу, но не застал его. Думал я на развалины Киева заглянуть, помолиться о павших за родную землю на поле брани, но торопился выполнить приказ святейшего отца нашего и направился через Смоленск, откуда прямехонько прибыл сюда, в Переяславль, к ногам твоей княжеской милости.