Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. Рассказы - Марк Твен

В конце концов настало утро, и часам к десяти или одиннадцати веселая, шумная компания собралась в доме судьи Тэтчера, чтобы оттуда двинуться в путь. В те времена было не принято, чтобы пожилые люди ездили на пикники и портили детям удовольствие. Считалось, что дети находятся в безопасности под крылышком двух-трех девиц лет восемнадцати и молодых людей немножко постарше. Для такого случая наняли старенький пароходик, и скоро веселая толпа повалила по главной улице, таща корзинки с провизией. Сид захворал, и ему пришлось отказаться от этого удовольствия; Мэри осталась дома ухаживать за ним. На прощанье миссис Тэтчер сказала Бекки:

— Вы вернетесь, должно быть, очень поздно. Быть может, тебе лучше переночевать у кого-нибудь из девочек, что живут поближе к пристани.

— Можно, я останусь ночевать у Сюзи Гарпер?

— Очень хорошо. Смотри же, веди себя как следует, будь умницей.

Когда они шли по улице, Том сказал Бекки:

— Знаешь, Бекки, вот что мы с тобой сделаем. Вместо того чтобы идти к Джо Гарперу, мы поднимемся в гору и пойдем к вдове Дуглас. У нее бывает сливочное мороженое почти каждый день — да еще какими порциями! Она нам обрадуется, вот увидишь.

— Ой, вот будет весело!

Бекки задумалась на минутку и сказала:

— А как же мама?

— Откуда же она узнает?

Девочка опять подумала и нерешительно сказала:

— По-моему, это нехорошо все-таки…

— Ну, чего там «все-таки»! Твоя мама не узнает, так что же тут плохого? Лишь бы с тобой ничего не случилось, больше ей ничего не надо, по-моему, она тебе и сама позволила бы, только ей в голову не пришло. Конечно, позволила бы!

Щедрое гостеприимство вдовы Дуглас было соблазнительной приманкой, и уговоры Тома скоро оказали свое действие. Было решено не говорить никому, какие у них планы на этот вечер. Вдруг Тому пришло в голову, что Гек может явиться нынче ночью и подать сигнал. Эта мысль чуть не испортила ему будущее удовольствие. И все же он никак не мог пожертвовать весельем у вдовы Дуглас. Да и для чего жертвовать, рассуждал он: если сигнала не было вчера ночью, то с какой стати непременно сегодня? Весело будет наверняка, а насчет клада еще неизвестно. И, как всегда у мальчишек, перевесило то, к чему тянуло сильнее: в этот день он решил больше не думать о сундуке с деньгами.

Тремя милями ниже города пароходик замедлил ход у лесистой долины и причалил к берегу. Толпа высыпала на берег, и скоро повсюду в лесу и на крутых склонах раздались крики и смех. Перепробовав все игры, выбившиеся из сил и разгоряченные шалуны опять сошлись в лагерь, нагуляв завидный аппетит, и набросились на разные вкусные вещи. После пира они уселись отдыхать и разговаривать в тени раскидистых дубов. Скоро кто-то крикнул:

— Кто хочет в пещеру?

Оказалось, что хотят все. Достали свечи и сейчас же все пустились наперебой карабкаться в гору. Вход в пещеру был довольно высоко на склоне горы и походил на букву «А». Тяжелая дубовая дверь никогда не запиралась. Внутри была небольшая пещера, холодная, как погреб, со стенами из прочного известняка, которые были возведены самой природой и усеяны каплями влаги, словно холодным потом. Стоять здесь в глубоком мраке и глядеть на зеленую долину, освещенную солнцем, было так интересно и таинственно. Но скоро первое впечатление рассеялось, и опять начались шалости. Как только кто-нибудь зажигал свечу, все остальные набрасывались на него гурьбой; и сколько он ни защищался от нападающих, свечу скоро вышибали у него из рук или тушили, и тогда снова поднимался веселый крик, смех и возня. Но все на свете когда-нибудь кончается. Мало-помалу шествие, вытянувшись вереницей, начало спускаться по крутому склону главной галереи, и ряд колеблющихся огней смутно осветил высокие каменистые стены почти до самых сводов, сходившихся над головой на высоте шестидесяти футов. Главная галерея была не шире восьми или десяти футов. На каждом шагу по обеим сторонам открывались новые высокие расщелины гораздо уже главной галереи. Пещера Мак-Дугала представляла собою настоящий лабиринт извилистых, перекрещивающихся между собой коридоров, которым не было конца. Говорили, что можно было целыми днями и ночами блуждать по запутанной сети расщелин и провалов, не находя выхода из пещеры, что можно было спускаться все ниже и ниже, в самую глубь земли, и там встретить все то же — лабиринт под лабиринтом, и так без конца. Никто не знал всей пещеры. Это было немыслимое дело. Большинство молодых людей видело только часть пещеры, и обычно никто не заходил дальше. Том Сойер знал пещеру не лучше других.

Вся компания прошла по главной галерее около трех четвертей мили, а потом отдельные группы и пары стали сворачивать в боковые коридоры, бегать по мрачным переходам и пугать друг друга, неожиданно выскакивая на перекрестках. Даже в знакомой всем части пещеры можно было потерять друг друга из виду на целых полчаса.

Мало-помалу одна группа за другой, запыхавшись, подбегала к выходу, все веселые, закапанные с ног до головы свечным салом, перепачканные в глине и очень довольные проведенным в пещере днем. И только тут все удивились, что время прошло так незаметно и что скоро стемнеет. Пароходный колокол звонил уже с полчаса. Однако все были очень довольны, что так романтически завершается день, полный приключений. Когда пароходик со своим шумным грузом выплыл на середину реки, никто, кроме капитана, не жалел о потраченном времени.

Гек уже стоял на своем посту, когда огни пароходика замелькали мимо пристани. Он не слышал никакого шума, потому что молодежь присмирела и притихла, как это обычно бывает с людьми, которые очень устали. Сначала Гек удивился, что это за пароход и почему он не останавливается у пристани, потом перестал об этом думать и занялся своим делом. Ночь становилась все темнее и облачнее. Пробило десять часов, затих шум колес, разбросанные кое-где огоньки стали мигать и гаснуть, на улицах больше не встречалось прохожих. Городок отошел ко сну, оставив маленького сторожа наедине с тишиной и привидениями. Пробило одиннадцать часов, и в трактире погасли огни; все погрузилось во мрак. Гек ждал, как ему показалось, ужасно долго, но ничего не случилось. Он начал колебаться. Стоит ли ждать? Да и выйдет ли какой-нибудь толк? Уж не бросить ли все да и не завалиться ли спать?

Вдруг он расслышал какой-то шум и сразу насторожился. Дверь, выходившая в переулок, тихо закрылась. Он бросился за угол кирпичного склада. Минутой позже мимо прошли, чуть не задев его, два человека, у одного из них было что-то под мышкой. Должно быть, сундук! Значит, они собираются переносить клад. Стоит ли звать Тома? Это было бы глупо — они уйдут с сундуком, и поминай как звали. Лучше пойти за ними и выследить их; авось в темноте они его не заметят. Рассуждая сам с собой, Гек выскользнул из-за угла и, крадучись, как кошка, пошел за бродягами. Он неслышно ступал босыми ногами, держась на таком расстоянии, чтобы не упустить их из виду.

Они прошли три квартала по улице вдоль реки, а потом свернули налево. Сначала они шли все прямо, а дойдя до тропинки, ведущей на Кардифскую гору, стали подниматься по ней. Они прошли, не останавливаясь, мимо дома старика валлийца, на склоне горы, и лезли все выше и выше. «Ладно, — подумал Гек, — значит, они хотят зарыть сундук на старой каменоломне». Но бродяги даже не остановились там. Они прошли дальше к вершине. И вдруг, свернув на узкую тропинку между высокими кустами сумаха, сразу пропали в темноте. Гек прибавил шагу и стал нагонять их, потому что увидеть его они не могли. Сначала он бежал, потом замедлил шаг, боясь, что наткнется на них; прошел еще немного, остановился, прислушался: ни звука, слышно было только, как бьется его сердце. Уханье филина донеслось до него с горы — плохая примета. Но шагов не слышно. Господи, неужели все пропало? Он уже собирался задать стрекача, как вдруг кто-то кашлянул в четырех шагах от него. Сердце у Гека чуть не выскочило, но он пересилил свой страх и замер на месте, весь дрожа, словно его трепали сразу все двенадцать лихорадок, а слабость на него напала такая, что он боялся, как бы не свалиться на землю. Теперь он знал, где находится: он был около изгороди, окружавшей усадьбу вдовы Дуглас, в пяти шагах от перелаза. «Ладно, — подумал он, — пускай зарывают здесь; найти будет нетрудно».

Послышался очень тихий голос, говорил индеец Джо:

— Черт бы ее взял! Может, у нее гости? Свет горит до поздней ночи.

— Я ничего не вижу.

Теперь говорил тот оборванец, бродяга из старого дома, Сердце Гека сжалось от смертельного холода: так вот кому собирался мстить индеец Джо! Первой мыслью Гека было убежать. Но тут он вспомнил, что вдова Дуглас всегда была добра к нему, а эти люди, может, собираются убить ее. Гек пожалел, что у него не хватит храбрости предупредить вдову; он очень хорошо знал, что не отважится на это, — они могли увидеть его и схватить. Все это, и не только это, промелькнуло у него в голове за короткий миг между словами бродяги и ответом индейца Джо: