Мой опасный маршал - Татьяна Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На нас никто не обращал внимание. Ни патрули. Ни даже автоматика.
Я тихо охреневала, но спокойно шла за Крейтоном, доверяя ему. А он бережно и твёрдо вёл меня за руку, продолжая собственнически оплетать своим хвостом мой коротыш.
Никем не замеченные, мы вышли с территории базы, воспользовавшись открытыми воротами во время въезда военной колонны.
— Красиво здесь, — вдруг тихо сказал Крейтон, — тебе нравится?
Мы шли по дорожке к лифту у горы. Этот лифт на планете-курорте — достопримечательность, во всех рекламных роликах показывали в первую очередь его. Шикарный вид и главный аттракцион — два в одном.
— Очень.
— Каталась на лифте? — покосился на меня он.
В его словах мне почудился подвох. Я пожала плечом.
— Нет, почему-то желания не было.
— Я тоже, — Крейтон задумчиво рассматривал лифт, сжимая мою руку. — Говорят, оттуда красивый вид. Лифт поднимается наверх медленно. Целых двадцать минут.
Он прицельно прищурился.
— Зачем так долго? — напряглась я.
Перспектива находиться в закрытом помещении на огромной высоте в стеклянной банке, в то время, как меня чуть не убили, а Крейтон спокойно рассуждает о вторжении…
— Расслабься, Рани, — усмехнулся Крейтон. — Единственный, кто мог помешать мне и поднять здесь тревогу, это Ларток, и ещё десяток его бойцов. Они все обезврежены. Поэтому спокойно заходим в лифт и любуемся видом, а затем садимся во флаер и наслаждаемся полётом.
Его хвост в этот момент шевельнулся совершенно провокационным образом.
Я нахмурилась. Пошляк! Впрочем, я его понимала. После боя, зная о смертельной опасности, рихты чувствуют что-то отдалённо похожее на гон, кровь кипит, гормоны бушуют, требуя продолжения рода.
Учитывая, что последний раз секс у меня был именно с Крейтоном, причём три месяца назад, предложение было более чем заманчивым.
— В лифте, говоришь… — задумчиво отозвалась я. — Безопасно, значит.
— Весьма, — категорично заявил Крейтон.
Его хвост высказался намного более категорично, вовсю развращая мою ошалевшую от радости пушистость.
К площадке у горы мы подошли, когда я была уже вне от себя от желания. Почти не заметила, как Крейтон оплатил сразу весь рейс наверх. Несмотря на то, что кабина вмещала два десятка людей, мы вошли вдвоём.
Просторная панорамная кабина медленно попозла вверх вдоль отвесной скалы, открывая шикарный вид на городок у морского побережья и роскошный блеск океана под мягкими белыми облаками и пробивающимся ласковым лучам местного светила.
Я остановилась у окна, облокотившись спиной о поручень. Чего я там не видела. Гораздо интереснее мне сейчас было любоваться моим самцом. Он тоже смотрел только на меня. В полуночных глазах высветилась решимость.
— Рани, — не стал откладывать Крейтон, — у нас не было возможности поговорить ни перед твоим арестом, ни после него. Меня обложили со всех сторон, твоя единственная защита была в том, чтобы никто не узнал, как ты мне дорога. После театра я собирался провести с тобой вечер наедине, в единственном месте, где не было прослушки, во флаере.
Крейтон так и был в разорванной инспекторской форме. Достал из чудом уцелевшего нагрудного кармана небольшой футляр из мягкой кожи.
— Я уже тогда знал, что должен сделать тебе подарок, — хрипло произнес он, открывая футляр. — Тогда я ещё не успел его заказать, но теперь он готов.
У меня сердце рухнуло вниз. Это то, что я думаю?.. Не может быть…
Открыл — я аж дыхание затаила.
— Это подарок для тебя, Рани.
Ремень! Ремень с сарланхтой на пряжке. Сарланхта — древнее оружие рихтов, дань традициям. По сути кастет, отсоединяется с пряжки, раскладывается и зажимается в кулаке — при этом между пальцами остаются торчать две остро-заточенные пластины.
Крейтон достал из футляра и повернул пряжку так, чтобы мне было лучше видно. Я всмотрелась, стиснув кулаки. Тройной рисунок…
— Флаер в горах раскололся на две части, — тихо сказал он, — и горная гряда была одна. Но я заказал доработку рисунка. Сделали гравировку по моему эскизу.
Гравировка была выполнена изумительно. Тонкая работа. В окружении трёх гор, среди трёх обломков, в которых явно угадывался разбитый флаер, застыли в позе пси работы самец и самка рихты, бок о бок, сплетая хвосты.
У меня просто не было слов. Кончились от нового шока. Я только сейчас поняла и осознала. В кабинете еще нет. А сейчас, увидев материальное доказательство, уже окончательно удостоверилась… Все серьезно.
Крейтон демонстративно поправил пряжку своего ремня, с таким же рисунком, но более крупным.
Воздух пропал в легких, потому что я забыла, как дышать. В наших традициях именно подарок от самца самке, как правило, оружие, причём с тройным рисунком, считался началом ухаживаний, серьёзных отношений. Это значит, что рихт больше ни одну самку не примет. Определился. Знает, что именно эта — единственная. Навсегда.
Если принять подарок, это давало разрешение самцу на продолжение ухаживаний, в традициях рихтов, однозначно ведущих к созданию семьи. Семьи…
— Примешь? — спросил Крейтон, пристально глядя на меня.
Глава 39. Лифт
— Приму.
Вот так. Просто. Одно слово. На до. И после.
Крейтон застыл, продолжая пристально вглядываться в меня.
Молча кивнул.
Развернул ремень, удерживая за пряжку. Глянул в глаза.
Он был так серьёзен. Молчалив.
Я подняла локти, и он обхватил меня вокруг талии.
Опоясал. Застегнул пряжку.
Все также, не говоря ни слова.
Смотрел на пряжку, поглаживая её пальцами.
Мои пальцы дрогнули, когда я медленно протянула руку и коснулась рисунка на его пряжке.
— Рани.
Крейтон вдруг сжал мои пальцы, поднял, положил на свою шею и резко обхватил меня ручищами, вжимая в себя.
Одна его рука в моих волосах, другая стискивает мой зад, хвост выстреливает жалом прямо в пушистый, разлохмаченный кончик, и тут же сжимает до пульсирующей сладкой боли в могучих тисках.
«Диапазон кью-девять, интенсивность двадцать. Объём три метра» — задаёт его хвост вводные пси режима.
Шипы выстреливают, пробивая мой заждавшийся хвост. Каудал огненной бурной рекой течёт по венам.
Но ещё до этого меня накрывает потопом вожделения от предложения моего самца.
Он хочет меня любить в пси-режиме.
Уррр… Идея великолепная. Но я…
Крейтор резко отворачивает меня от себя, лицом к прозрачной стенке. Одним стремительным движением расстёгивает мою форму и жадно сжимает обеими руками
