Прыжок над бездной - Владимир Михановский

– Ее забросили в тыл противника. Недели две назад.

– Вернется – привет передавай. Да в гости пригласи: варенье у нее – пальчики оближешь. Ладно, действуй. Боеприпасы и вооружение вам привезут прямо на аэродром.

– Как поется: «С неба на землю – и в бой».

– Не знаю такой песни.

– Это гимн нашего училища.

– А чьи слова?

– Не знаю, – пожал плечами Сергей. – Народные, наверно.

– Вернешься – дай полный текст. Распространим как листовку, – сказал руководитель.

Собравшись с силами, фашисты вновь ринулись в атаку. Судя по ярости и по тому, что в бой двинулись все танки, они рассчитывали, что эта атака будет последней.

Фашисты лезли, не считаясь с потерями, и им удалось сильно потеснить партизан. Осложнило положение и то, что боеприпасы у наших были на исходе и их приходилось экономить.

Радистка не покидала поле боя, перевязывала раненых, вытаскивала их из огня.

– К бункеру тащи их, дочка, – прохрипел комиссар, мимо которого она проползла с очередным раненым. Комиссар менял заклинившуюся пулеметную ленту. – Там сейчас самое безопасное место.

Возвращаясь назад, на передовую, Таня даже сквозь выстрелы услышала, как болезненно вскрикнул Сенечка, который так и не покинул позицию, остался в строю.

– Назад! – крикнул командир, но она не расслышала или сделала вид, что не расслышала его. Спрыгнула к Семену в окопчик и тут же в пугающей близости увидела фашистский танк. Он прошел рядом с окопом, не порушив его, и вслед за ним показались вражеские автоматчики.

Повинуясь лающей команде офицера, несколько солдат отделились от общей массы и подбежали к окопу. Таня понимала, о чем они переговаривались: на курсах она изучала и немецкий язык.

Один солдат схватил ее за руку и дернул так, что у Разумовской в глазах помутилось. Точно таким же манером выдернули из окопа Сеню, вторично раненного – он едва не потерял сознание от потери крови, – и пинками погнали их в тыл.

– Таня, там Таня! – донесся до нее голос Аникеева, перекрывший звуки выстрелов. – Вперед, за мной!

Партизаны ринулись в атаку, но силы были слишком неравны. Пришлось, ничего не добившись, вернуться на исходные позиции. Бой распался на короткие ожесточенные стычки. Каждый понимал, что теперь перед ним одна задача – продать свою жизнь подороже. Если помощь и будет, то слишком поздно, подумал командир.

Группа фашистов пробивалась к бункеру, где находились раненые, когда в небе послышался гул.

– Бомбить летят. Это конец, – сказал командир, на миг подняв голову.

Гул усилился.

– Наши! – закричал комиссар.

Все приободрились, но тут же закралось сомнение: а может, наши летят по другому заданию, и нет им дела до Богом забытого Танеевского полигона? Замешкались и гитлеровцы: появление наших самолетов, когда победа была так близко, никак не входило в их расчеты.

Утреннее небо почти очистилось от туч, ветер приметно ослаб, словно всю свою силу растратил за ночь.

Вскоре все увидели, как из-за облака вынырнул самолет. Он резко пошел на снижение.

О том, чтобы самолет сел на полигоне, не могло быть и речи: слишком малый пятачок оставался свободным от немцев.

Николай Николаевич просигналил ракетой, что садиться нельзя, и пилот покачал крыльями в знак того, что понял его. Враг к этому моменту пришел в себя и открыл по самолету яростный огонь.

– Неужели так и улетит обратно? – разочарованно произнес кто-то из партизан.

– Гляди! – перебил его другой.

Из самолета, словно горох из перезрелого стручка, посыпались люди и камнем полетели к земле. Перед самой землей, когда казалось, что столкновение неизбежно, над каждым из них, подобно диковинному цветку, расцвел пышный купол парашюта. Отдельно, под более обширными куполами, опускались, покачиваясь, контейнеры с оружием и боеприпасами. Десантники открыли огонь по фашистам еще в воздухе, из-под парашютных куполов, а самолет лихо развернулся и улетел на восток. Едва приземляясь, десантники отцепляли парашюты и бросались в бой.

Сергей Чайкин подскочил к вражескому офицеру, который очередью из автомата готовился уничтожить раненых у бункера, и ударом ноги вышиб у него оружие. Тот схватил его за руку, пытаясь вывернуть. Сергей упал на землю, увлекая за собой врага, и они сплелись в поединке. Улучив момент, Сергей выдернул из ножен десантный кинжал и неуловимо точным движением всадил его под лопатку противника. Тот коротко дернулся, крикнул что-то и затих, распластавшись на земле…

Десантникам и партизанам удалось отогнать гитлеровцев.

Воспользовавшись короткой передышкой, Чайкин и Аникеев спустились по ступенькам в бункер.

– Здесь где-то бумаги должны быть, – нетерпеливо произнес Чайкин. – В нескольких папках.

– Есть папки. Пойдем, покажу. Вот здесь, в комнате радистки.

Чайкин вбежал в помещение, открыл одну папку, другую, быстро просмотрел. Сомнений нет, это совсем не те бумаги, о которых ему говорили.

У Сергея, словно на фотопленке, отпечатался в памяти разговор с руководителем операции, а также план главного бункера, на котором тот поставил карандашом крохотный, почти незаметный крестик.

– Там сейф, в нем остались документы, – заключил руководитель операции. – Их необходимо доставить или в крайнем случае – уничтожить. Они не должны попасть в руки врага.

Теперь, очутившись в бункере и припомнив план, десантник, не мешкая, бросился в узкий полузасыпанный проход. Кое-где приходилось пробираться боком, в одном месте вылезшая арматура распорола комбинезон и оцарапала плечо.

Вдоль коридора шли двери, одни были заперты, другие распахнуты настежь. Отыскав нужную, десантник остановился: «Здесь!» На двери висел замок. Сбив его прикладом автомата, Сергей вошел в помещение. Щелкнул фонариком, осмотрелся. В небольшом помещении не было почти никакой мебели, если не считать старенького канцелярского стола да нескольких стульев. В углу на деревянной подставке стоял небольшой сейф.

Взгляд Сергея задержался на черной прямоугольной доске, обычной школьной доске, приколоченной прямо к стене. Доска сверху донизу была испещрена формулами, небрежно выведенными мелом.

В неверном свете фонарика формулы, казалось, ожили. На Сергея повеяло чем-то полузабытым и очень родным. Всплыла в памяти ленинградская школа, строгая учительница математики, он сам, стоящий у доски и мучительно старающийся самостоятельно вывести формулу, заданную на дом, но не выученную им. «Садись, Чайкин. У тебя только планеры на уме». Голос прозвучал настолько явственно, что Сергей невольно оглянулся. На какое-то мгновение он прикрыл глаза, не в силах отделаться от нахлынувших воспоминаний. Затем подошел к сейфу, подергал ручку. Сейф, как и следовало ожидать, был заперт. Десантник несколькими короткими очередями из автомата крест-накрест прошил область замка, и дверца приоткрылась сама.

На средней полке лежало несколько тоненьких папок. Наконец-то!

Обратный путь по коридору показался ему гораздо длиннее. За несколько минут, которые он провел в самом отдаленном месте бункера, коридор, и без того узкий, стал почти непроходимым. Листы обшивки кое-где совсем отстали от стен, обрушились на пол, и бугры осыпавшейся земли преграждали путь.

Измазанный донельзя, учащенно дыша, Сергей ввалился в помещение, где его поджидал командир партизанского отряда.

– Фашисты в бункер прорвались? – встревоженно спросил Аникеев.

– С чего ты взял? – пожал плечами Чайкин, свободной рукой отряхивая пыль с комбинезона.

– Глухой не дослышит, так сбрешет, – махнул рукой Аникеев. – Мне послышалось, кто-то стрелял внутри бункера. Да и то сказать, такой грохот стоит кругом, мудрено ли ошибиться?

– Все в порядке, товарищ командир, – улыбнулся Чайкин и похлопал по папкам, взятым из сейфа.

Затем, обведя взглядом комнату, увидел покинутую рацию.

– А радистка ваша где? – спросил он Аникеева, когда они двинулись к выходу.

– Нет ее.

– Погибла?

– В плен захватили. Пытались отбить ее, да только людей потеряли. Как говорится, сила солому ломит.

– Как ее звали?

– Таня Разумовская.

Они поспешно выбрались из бункера и… были оглушены внезапно наступившей тишиной. Фашисты отхлынули от полигона, видимо, готовясь к новой атаке.

– Теперь мы можем сунуть им дулю под нос, – произнес с улыбкой Чайкин, складывая папки в боковую сумку защитного цвета.

– Это как? – не понял Аникеев.

– Боевая задача выполнена. Материалы у нас, – похлопал Сергей по сумке. – За ними, по всей вероятности, фрицы и охотились.

– А полигон?

– Полигон – пустое место, сам видишь. Сработано как часы. Можем отходить. Фашисты, говоря боксерским языком, нанесут удар по воздуху.

– Отходить надо через болото.

– А мы прикроем! – подхватил Сергей. – Ребята не подведут. Одно слово – осоавиахимовцы!