Боги от науки - Catherine de Froid

— Нам осталась важная миссия — дать названия всему сущему!

— Прямо руки чешутся!

Тем временем непутевые мальчики вгрызались в коды и нити, которые вообще–то лучше не трогать. Женя ударил по всякой милой сердцу поэта атрибутике: цвет неба, число светил на небе и их расположение, флора и фауна, климат. Ответственная и нудная работа, если по–хорошему.

Степа, ненормальный писатель–фантаст, занялся космогонией и командами миру. Сила притяжения по боку, мир же плоский. Кстати, мир Степа, не долго думая, подвесил с использованием рычагов к двум неподвижным светилам по углам неба, которым полагалось менять цвет от оранжево–розового на рассвете до черно–зеленого глубокой ночью. То, что мир мог немного раскачиваться, а все незакрепленное при этом начало бы парить в атмосфере, Степа учел и наставил в воздухе нематериальных крепежей, за которые можно было цеплять дома, если вздумается пожить высоко над землей.

Посадив над небом — туда, куда в принципе можно долететь — иллюзию человека, отвечающую на вопросы путем прямого контакта с ближайшим умным человеком, и немножко поиграв с вероятностями и свойствами веществ, Степа понял, что его фантазии на все не хватит, перешел на другой уровень контроля и решил действовать наугад. Поскольку на новом уровне все законы и правила выглядели как переплетение нитей и канатов, неосмотрительный юноша просто хорошенько их все переплел, перевязал и расшатал. Сказать это легко, а попробуйте–ка сделайте! Вот и Степа к концу выдохся настолько, что сел прямо на самый толстый канат и стал думать.

Думал Степа обычно быстро и непредсказуемо, поэтому очередная идея пришла к нему задолго до сил. Он снова сменил уровень контроля и принялся действовать.

К этому времени остальные шестеро уже давно закончили осмотр и правку мира и уже начали беспокойно переглядываться, думая, что же там делает Степа.

— Пойду его вытащу, — решил Женя.

— Мы с тобой.

— Принято. — Женя и сам порядком выдохся, поэтому не спорил.

Степа из последних сил лепил какое–то сооружение из блоков с непонятными символами — видимо, очередной уровень контроля использовал в буквальном смысле «кирпичики» мироздания.

— Степа! — окликнул его Женя, увидев выражение его лица. — Вылезай!

— Сейчас! — отозвался Степа. — Секундочку!

Он, явно окончательно вымотавшись, кое–как кинул последний блок на верхушку сооружения и рухнул прямо на гостеприимную траву нового мира.

— Тебе сварганить чего–нибудь сладкого? — засуетилась Аня. — Музыки включить? Энергии перелить?

— Все в порядке, — вымученно улыбнулся Степа. — Сейчас, переведу дыхание, и все будет совсем хорошо.

— Что будет хорошо, ребенок ты этакий? — впервые в жизни повысил на него голос Женя. — Ты дышишь–то с трудом, а ведь работал в основном мозгами.

— Сам ты ребенок! — ответствовал Степа. — Я ведь что настраивал? Я атмосферу с ноосферой сводил. Теперь, если хорошо настроиться, можно уловить какой–нибудь несчастный голос высших сфер и нехило вдохновиться…

— Романтик хренов! — не выдержал уже, кажется, Костя.

— Сам ты… — повторился Степа. — Знаешь, какая от этого подпитка идет? — С этими словами он очень красиво вознесся на два метра, не меняя позы. И так же красиво рухнул обратно: — Черт, я, кажется, по ошибке землю вместо воздуха подключил. Надо переделать.

— Зачем? — возмутилась Саша. — Будем, как титаны.

— Вам самим–то, молодые люди, не странно будет здесь жить? — покачала головой Галина Александровна. — Три закона Ньютона оставили, и на том спасибо.

— Зачем же вы так? — возмутился Степа. — Еще два закона термодинамики. И кстати, с законом Ома я тоже ничего не делал. Правда, и цепей электрических здесь пока нет.

— Как нет? — возмутилась Саша. — У меня мобильник в кармане! Не спрашивайте, зачем мне мобильник, — попросила она.

— Включи для прикола, — посоветовал Женя.

— Уже. Офигеть, ловит. Или это мы с вами такое поле создаем?

— Господа, — воззвал поднявшийся наконец с земли Степа. — Может, вернемся пока с небес на землю, то есть в Россию, да уничтожим по килограмму шоколада за осмысливанием всего этого дела? А то энергии–то я хапнул здорово, да соображалка все равно в трубочку сворачивается.

С ним, как с больным и слабым, не могли не согласиться, и компания с некоторым облегчением отчалила приходить в себя.

Глава 2

Через несколько дней после описанных выше событий на самом первом и официальном сайте движения богов от науки появилась статья, извещающая, что все желающие боги от науки и просто интеллектуалы могут переместиться в абсолютно новый мир с новой физикой и всем остальным (единственный для «просто интеллектуалов» — они не смогут потом возвращаться в свой родной мир без посторонней помощи; для кого–то это, впрочем, скорее плюс, не говоря уже о тех, кто будет торговать билетами из мира в мир, хотя и противно об этом думать). «Вы поверили мне, когда я написал книгу про людей, которые могут все. Поверьте мне и сейчас! С глубоким уважением к такому скопищу мозгов, как моя аудитория, ваш Степа», — заканчивалось послание.

Полноценную вторую жизнь вроде той, которую еще в седьмом классе создал себе Костя, не все могли себе позволить, и многим хотелось попробовать пожить в мире, где нет тех реалий, которые так надоели в этом (метеозависимость, серые хрущевские дома, замусоренный Интернет), и где есть шансы построить идеальное общество. И стройные ряды мечтателей, одиноких интеллектуалов, мизантропов потянулись в новую вселенную, твердо решив не возвращаться. Тех же, кто планировал провести там неделю–две в качестве необычного отдыха или «ездить» туда каждые два–три дня, сосчитать было сложно.

— Степа, — поинтересовался Женя, глядя, как прибывают люди, — а ты все рассказал о своих похождениях?

— Все, что знаю, — честно признался Степа. — А того, чего я не знаю, порядочно наберется, это да. Ой, ладно тебе, люди приключения любят!

— Это не опасно?

— Говорю тебе, не знаю. Слушай, я даже не знаю, есть ли в этом мире смерть, так что хватит меня допрашивать.

Семерка, стоящая рядом и по большей части молча наблюдавшая, одновременно вздрогнула.

— Хороший вопрос… — протянула Галина Александровна, чей возраст по паспорту медленно, но верно приближался к восьмидесяти.

— Мы не делали, значит, нет, — беспечно сказал Костя, которому было почти двадцать два, но он все равно вел себя как самый младший и легкомысленный.

— Может, они просто вернутся в наружный мир, как в играх, — предположила Юля.