Броня. «Этот поезд в огне…» - Юрий Корчевский

Позади Савченко двое полицаев что-то ели, болтая ногами.

Сергей усмехнулся: либо они сперли съестное с праздничного стола бургомистра, либо сам Савченко вынес им угощение.

Автоматные очереди прозвучали резко, никакого боя не было. Одной очередью наш разведчик срезал полицаев, второй изрешетил Савченко. Выскочив на мост, подхватили под уздцы лошадей.

Сергей и Сова поспешили к подводам.

Савченко был мертв, грудь изрешечена автоматной очередью. Сергей расстегнул на нем пояс с кобурой и надел его на себя.

— Повязку не забудь!

Сергей стянул повязку с левого рукава Савченко и нацепил себе на руку. Повязка была белой, с надписью «Полиция». Обыскав карманы полицая, он переложил себе все, что нашел: документы, кошелек, круглую деревянную коробочку, еще что-то – со всеми этими вещами он разберется потом.

Неожиданно шевельнулась и села женщина в повозке – она была сильно пьяна. Пару минут женщина таращилась на Сергея, потом перевела взгляд на мертвого Савченко, икнула и махнула ладонью перед лицом. Ей показалось, что у нее двоится в глазах спьяну – Савченко-то было двое.

Стоящий рядом Сова расстегнул кобуру у Сергея, достал пистолет, передернул затвор и выстрелил женщине в голову.

Сергей вздрогнул. Он понимал, что женщину надо убить, но как-то оттягивал этот момент. Сова все сделал сам.

— Ложись в телегу, а пистолет в руке держи, вроде ты отстреливался! Стой!

Сова вскинул пистолет и выстрелил Сергею в левую руку, чуть выше локтя. Кожу обожгло.

— Вот, теперь ложись!

Сергей улегся поперек телеги. Рядом, в десяти сантиметрах – еще теплый труп женщины. Неприятно, но надо пережить.

— Все, уходим!

Сова пошарил в сене, нашел четверть самогона и щедро полил им форму Сергея.

— Для запаха, — пояснил он. — Удачи!

Партизаны исчезли в ночи. Сергей полагал, что, встревоженные близкой стрельбой, к мосту выедут полицейские. Ничего подобного! Он пролежал в сене с полчаса, пока лошадь сама медленно побрела в село – она знала дорогу к конюшне. Следом за товаркой пошла и вторая лошадь. Так они и въехали в село.

Лошади сами остановились у какого-то дома. Из головы убитой сожительницы настоящего Савченко подтекала кровь, и на дне повозки было уже сыро. Форма на спине Сергея промокла, но он стоически терпел.

Через некоторое время слева появились две фигуры. Они вышагивали неспешно, переговаривались. Увидев подводы, остановились.

— Кажись, начальник прибыл…

— Ну да, лошадь и подвода его. Пьяный небось в хлам.

— Посмотрим? В подводе наверняка самогон есть, хлебнем.

— Увидит – взгреет.

— Он зенки первачом залил, завтра и не вспомнит.

Сергей хорошо слышал их разговор. В селе тихо, голоса далеко разносились.

Полицаи, несшие ночное патрулирование, приблизились.

— Савченко в подводе, даже сил выбраться нет. Хорошо погуляли у бургомистра.

— Давай его в дом занесем. Нехорошо, в подводе лежит, как забулдыга. Власть все же…

— Давай. И самогон заберем.

Подошедшие стали вытаскивать Сергея из телеги.

— Стой! — вдруг всполошился один. — У него спина липкая.

Он понюхал выпачканную ладонь.

— Кровью пахнет.

— Так ведь стрельба была у Еремина моста.

— Точно!

Сергея перенесли в дом, зажгли керосиновую лампу. Керосин был в дефиците, и его получали только пособники немцев – полицаи, староста.

— У него спина в крови и рука.

— Стягивай тужурку, я за Федоровной побегу.

Кто такая Федоровна, Сергей не знал, и когда полицай стал стягивать с него китель, он застонал.

— Ах ты, господи, беда какая! Кто же это вас так, господин начальник?

— Партизаны, — простонал Сергей. — Напали у моста, из автоматов посекли… Другие как?

— Не смотрели еще.

— Так посмотри!

Полицай выбежал, а Сергей осмотрел обстановку. Обычная комната в сельском доме, только на стене большой портрет бесноватого фюрера. Стол, шкаф, несколько стульев. Наверное, для полицейских нужд есть другое здание.

Полицейский вернулся.

— Не знаю, как и сказать, господин начальник…

— Говори…

— Митяй, то есть Говоров, и Кузьмин убиты. Оружие на месте. — Полицейский поставил в угол винтовки убитых.

— Чего молчишь? — чувствуя в его словах некоторую недосказанность, поторопил полицая Сергей.

— Так ведь это… Лиза…

— Ранена?

— Убита. В голову, наповал. — Полицейский делано вздохнул.

— Вези ее к родне, пусть похоронят.

— Слушаюсь, господин начальник.

— Нет, погоди. Где этот… второй?

— Корнев?

— Ну да, с головой у меня что-то…

— Так за лекарем ушел. Федоровна не доктор, но все же санитаркой в больнице до войны работала, перевяжет.

— Тогда подожди, когда они придут. Пистолет мой где?

— Вон, в кобуре с ремнем на стуле лежит.

— Автомат мой из подводы забери и аусвайсы у убитых. Утром старосту позови, надо похороны организовать.

— Так точно! — Чувствовалось, что полицай раньше проходил военную службу.

Послышались голоса, шаги на крыльце, и в комнату вошел полицейский с женщиной.

— Вот, Федоровну привел.

— Корнев, отведи лошадь с убитыми в полицейский участок.

— Слушаюсь.

Оба полицейских, стуча сапогами, вышли. За окном прогрохотала колесами по улице одна повозка, за ней другая.

— Ну-ка, посмотрим, что тут у нас?

Женщина средних лет осмотрела Сергея.

— Так, рана на левом плече. — Женщина ловко перевязала Сергею руку. — Повернись на правый бок. Не пойму я что-то: вся спина в крови, а раны нет.

— Из руки кровило сильно.

— Голос у тебя, Петр Васильевич, изменился.

— Праздновали вчера у бургомистра, потом бой, крови потерял много.

— Ну да, бывает. Давай помогу раздеться, в кровать лечь.

До сих пор Сергей лежал на досках пола, прикрытых домотканой дорожкой.

Женщина ловко стянула с него сапоги, стащила галифе, помогла подняться, провела в соседнюю комнату и уложила на кровать – полутораспальную, с панцирной сеткой. Такие кровати были в деревне редкостью, и Сергей понял, что женщина в этом доме уже бывала и с расположением комнат знакома.

— Лизку жалко, дурочку.

— Почему?

— Из-за тебя погибла. Чего ей у бургомистра было делать? Сидела бы себе дома – цела бы осталась.

— А полицаев, значит, не жалко?

Женщина промолчала, но ее молчание было красноречивее слов.

— Так я пошла. Завтра зайду, повязку сменю.

— Спасибо.

Женщина вышла.

Сергей дождался, когда хлопнет калитка, встал с кровати, запер на засов входную дверь, взял ремень с кобурой и вытащил из нее пистолет. Задул керосиновую лампу и снова улегся, сунув пистолет под подушку – так спокойнее. Ночь почти прошла, и до рассвета оставалось пара часов. Поспать бы, а сон не шел.