Дядя самых честных правил 2 - Александр Михайлович Горбов

Таня коротко кивнула, сжала карандаш в ладони и подняла руку. Во взгляде орки плескался страх и одновременно восторг.

— Что ты тянешь?! Ты же такая умная у нас, крепостная. Черти!

Волнуясь и дрожа, Таня неуверенно нарисовала перед собой «Z». И что удивительно, символ вспыхнул и сработал, очищая эфирное поле для работы.

Страх в глазах орки исчез, а вместо него стоял чистый восторг. Впав в эйфорию, Таня широко улыбнулась, и будто в прострации и начала рисовать Знак Тильды.

А рядом с округлившимися глазами стояла Александра и пыталась подобрать с пола упавшую челюсть. Рыжая разрывалась между паникой, мистическим ужасом и удивлением. Что, допрыгалась, раздражительная моя? Будешь знать, как орков провоцировать!

Не прерываясь и зачарованно покачиваясь, Таня начертила в воздухе сияющие линии и чуть слышно рассмеялась, когда рисунок вспыхнул голубоватым светом. Знак Тильды был воспроизведён без ошибок, тот самый забытый «хвостик» оказался на месте, и теперь активировался.

— Обе шаг назад! — скомандовал я, встал и подошёл к Знаку. Резко выхватил small wand и развеял эфирное плетенье.

— Так-так, — я повернулся к Александре, — скажите мне, сударыня, что вы сейчас сделали?

— Я… Константин Платонович, я ничего…

— Ничего? А мне кажется, вы приказали крепостной использовать магию. Правильно?

— А…

Рыжая хлопала глазами и не знала, что ответить.

— Насколько мне помнится, в Соборном уложении в двадцать шестой главе есть такой параграф: «А будет кого волхвец али колдун какими-нибудь мерами насильством или обманом русскаго человека к своей волжбе принудит и заставит какое колдунство сотворить, даже самое малое, того колдуна по сыску казнить, зжечь огнём безо всякого милосердия. А кого он русскаго человека колдовать заставит, того пороти, ноздри и нос резати, а после пыток и наказанья ссылати в далние городы, где государь укажет, чтоб на то смотря иным так неповадно было делать».

Это самое уложение я нашёл в библиотеке у дяди. Хороший такой свод законов, иногда называемый «Судебник», составленный при Алексеи Тишайшем. И параграф, который я процитировал Александре, конечно, устарел, но формально ещё действовал. По факту, статью уже давно не применяли.

— Как думаете, сударыня, распространяется описание на ваш случай?

Александра побелела. Минуту она разглядывала меня с ужасом, а потом гордо выпрямилась и поджала губы.

— Её не наказывайте, здесь только моя вина. Не подумала о последствиях, Константин Платонович, простите.

Я кивнул — молодец Сашка, достойно себя ведёт под ударом.

— Идите обе за мной.

Таня, тоже испуганная, засеменила за Александрой. А та гордо вышагивала по моим следам, будто собираясь на плаху.

Мы спустились на первый этаж, прошли через гостиную и в столовой наткнулись на Настасью Филипповну.

— Костенька! — ахнула ключница, увидев лица девушек. — Случилось что-то? Ты, главное, не нервничай. Я сейчас чаю принесу, или нет, настоечки лучше. Выпьешь, закусишь, остынешь. Сгоряча ничего решать не надо, лишнее это. А ежели девицы провинились, так на такой случай я розги принесу. Пару раз по седалищам надаёшь, так сразу до головы дойдёт, не будут в другой раз баловаться.

Я чуть не заржал в голос от такого предложения, но сдержался и серьёзно ответил:

— Погодите, не надо настойки. Всё уже решено. Таня, подойди сюда.

Орка, напряжённая, как пружина, подбежала и остановилась на расстоянии вытянутой руки.

— Настасья Филипповна, в нашей Тане неожиданно открылся талант деланного мага. Посему, я беру её в ученицы.

Рыжая подавилась воздухом и закашлялась.

— С этого момента у неё должен быть соответствующий статус в нашем доме. Выделите ей, пожалуйста, комнату, место за столом и освободите от других обязанностей. Всё своё время она будет тратить на обучение и помощь мне. Никаких других дел ей поручать нельзя.

Ключница хитро усмехнулась.

— Сделаю, Костенька. Невелика сложность.

— А вы, Александра, — я поманил рыжую поближе, — поможете Тане правильно одеться, научите этикету и поведению. Кроме того, за необдуманный поступок и непозволительный для мага гнев вы займётесь её образованием. Грамота, чистописание и арифметика.

— Константин Платонович!

— Вы владеете этими предметами? Я так и думал. И за её успехи я спрошу именно с вас, так что, будьте любезны, подойдите со всем старанием.

Я обвёл взглядом девиц, обалдевших от такого поворота, и кивнул.

— Можете начинать, я вас больше не задерживаю.

Александра сверкнула зелёными глазами, схватила Таню за руку и потащила из комнаты.

— Эк ты завернул, Костенька, — Настасья Филипповна покачала головой. — Уж и не думала, что так удивиться могу.

— Приходится, Настасья Филипповна. С этими девицами как уж на сковородке — всё время выкручиваться надо.

— На то они и девицы, — ключница рассмеялась, — чтобы мужчины не скучали. Но ты молодец, Таньку так хитро к себе придвинул, прямо интрига настоящая.

Она помолчала мгновение и добавила:

— Быстро «растёт в чинах» Танюшка, ох и быстро. Эдак через пару лет ты её графиней сделаешь.

— Будет хорошо себя вести — сделаю.

Ключница посмотрела на меня слегка ошарашенно и, кажется, не поняла, что это шутка.

— Настасья Филипповна, я хотел вас попросить.

— Да, Костенька?

— По возможности приглядывайте за Таней: она должна научиться держать себя как дворянка. Ходить, смотреть, говорить, ну вы понимаете. Если в ней будут узнавать крестьянку, могут возникнуть сложности.

— Не беспокойся! Она девка умная, разберётся.

— Возможно. Только каждый раз, как увидите у неё деревенские замашки, строго выговаривайте, чтобы напрочь вытравить.

— Присмотрю, дело не хитрое. Чаю хочешь?

— А не откажусь.

Чаёвничать мы сели в небольшой комнатке рядом с кухней, эдакий рабочий кабинет Настасьи Филипповны. Здесь на полках во всю стену она держала запас специй, журналы расходов, связки трав под потолком, расписки должников в шкатулке, коробки со старыми бумагами, связки ключей от всех замков в доме, бесчисленные бутылочки, свёртки, мотки ниток, бочонок с рябиновкой и другие нужные в ведении хозяйства мелочи.

Мы сели возле окна у столика, и ключница между делом стала рассказывать сплетни о соседях. Кто где женился, рождался, ругался и умирал — обычная провинциальная жизнь, в которую я слегка не вписывался.

— Костенька, глянь, — Настасья Филипповна показала на открытое окно, — а что там у нас происходит? Кажется, убивать кого-то собираются.

Я не успел даже повернуться, как снаружи громыхнул огненный всполох и зазвенели стёкла в рамах. Ах ты ж, как не вовремя!

Анубис отозвался без промедления: влил эфир в защитную татуировку на груди и тут же подал мне силу для атакующего заклятья. Сейчас разберёмся, кто здесь безобразия устраивает!

Глава 23 — Орлы и куры

Я готов был разнести на