Любовь по расчету - Мари Стю

В прихожей темно. Свет горит только в кухне. И тишина. Настораживающая тишина. Паша нажал на выключатель. Загорелись лампочки в светильниках. Взгляд упал на большой вздутый чемодан возле двери.

— Не понял, — едва слышно сказал Паша. Чемодан — его. И, как несложно догадаться, в чемодане его вещи.

«И что я натворил?» — риторически спросил себя Паша, пялясь на чемодан. В уставшей голове ни одной догадки. Вроде бы ничего такого он не сделал. Сегодня они с Натальей жарко встретили рассвет, весело позавтракали и попрощались, расцеловывая друг друга на пороге. «Что же могло произойти?» — спросил себя Паша, разминая переносицу.

— Черт! — Паша вздернулся. Прислонился к стенке.

Сегодня за завтраком Наталья говорила, что едет на встречу с Иваном Федоровичем. Наталья не вдавалась в подробности предстоящего разговора, но обмолвилась, что не знает, как повернется встреча и, вполне возможно, после этой встречи отношения с бывшим мужем испортятся.

— Может… Неужели…. неужели… Вот черт! — едва слышно сказал Паша.

С минуту постояв, Паша разулся и прошел в кухню.

В кресле возле окна, обняв колени, сидела Наталья. Ее лицо не выражало ничего. Полное безразличие. Пустой взгляд в пол.

— Привет! — сказал Паша. Его голос спокойный, дыхание ровное. Но сердце внутри колотится с безудержной силой.

Паша подошел к Наталье, присел перед ней на колени. Осторожно взял за руку.

— Это мой чемодан у двери? — спросил Паша, слегка сжав руку Натальи.

В ответ тишина, Наталья только моргнула.

— Что случилось? Почему мне нужно уехать?

Вновь тишина.

— Хорошо, — сказал Паша. — Если ты так решила, я уеду. Прямо сейчас.

Паша отпустил руку Натальи. «Спокойно! — сказал себе Паша. — Спокойно! Дыши ровно!».

— Мне кажется, я знаю, что произошло, — прибавил он и слегка прикусил губу. — Прости. Мне надо было тебе рассказать. Давно надо было. Во всяком случае, раньше, чем это сделал Боровски.

Наталья промолчала, вздохнула.

Паша встал, подошел к бутыли с водой, налил в стакан, выпил.

— Ты можешь выслушать меня? Не хочешь говорить, то хотя бы выслушай, — сказал Паша, глядя на Наталью.

В ответ — отрицательное покачивание головой.

— Мне лучше уйти, не объясняясь? — спросил Паша, помолчав.

Вновь тишина.

— Я понял, — Паша вздохнул, вытер лицо руками. «Спокойно! Только спокойно! Вдох-выдох!»

Он постоял несколько секунд, помолчал.

— Как бы ни было, Наташ, я хочу, чтобы ты знала — я тебя люблю, любил давно, люблю сейчас и буду любить. Ты не хочешь меня слушать, не ждешь моих объяснений, а мне есть что сказать. Я люблю тебя, Наташ. Я не знаю, что конкретно и как преподнес тебе Иван Федорович, и, возможно, выгляжу полным козлом в твоих глазах, но прошу, не сомневайся в моей любви.

Наталья криво улыбнулась, и еле слышно проговорила:

— Как ты можешь говорить о любви? Ты любил меня за деньги…

— Это не правда, — спокойным голосом говорил Паша. — Мне выпал шанс осуществить личную мечту, и я им воспользовался. А деньги…

— Уходи, Паша! — Наталья не дала договорить. Она подняла глаза, глянула на молодого человека и прорычала: — Уходи, говорю! Не хочу тебя больше видеть!

Паша ушел. Наталья не стала бы его слушать. Даже если бы он что-то говорил, вряд ли она услышала бы. А ведь Паше, и вправду, есть что сказать.

Примерно за месяц до того, как Паша напросился помочь Наталье с переездом, ему пришлось обратиться к Боровски. Отцу срочно потребовалась дорогостоящая операция и Паша, по совету дяди Гены, обратился к Ивану Федоровичу. Сумма в два миллиона. Боровски дал деньги Паше, так сказать — аванс за год работы по любым поручениям фирмы. Паша, конечно же, согласился. Накануне дня переезда Натальи из дома, Иван Федорович полушутя-полусерьезно предложил Паше поддержать Наталью в трудную минуту, утешить ее, уж как — пусть сам решает, главное, чтобы Наталья не грустила и скорее простила грешок бывшего мужа. Если Паша справится, то может считать, что долг обнулен и через два месяца будет получать заработную плату. Паша решил, что Иван Федорович шутит и тоже в ответ пошутил, сказав, что готов на все — утешить, так утешить.

Паша не сомневался, что Боровски говорил не всерьез. И так обрадовался выпавшему ему счастью быть ближе к женщине, в которую давно и страстно влюблен, что даже забыл сказать боссу, на всякий случай, что никакого обнуления долга не нужно, зарплату ему платить не надо. Паша по прежней договоренности будет выполнять поручения Боровски, пока не вернет все до копейки. Сказал Паша об этом спустя недели три, когда уже жил с Натальей. Разговор случился по инициативе Боровски. Тот, между прочим, спросил об успехах Паши в выполнении особого поручения. Паша робко улыбнулся, сказал, что сдружился с Натальей, не более, а также проговорил о ненужности списания долга. Боровски усмехнулся, похлопал Пашу по плечу и отправил на очередное задание. Сам же в эту минуту позвонил консьержке дома, в котором теперь жила Наталья, и узнал все подробности «дружбы». На следующий рабочий день, вполне доброжелательно настроенный Иван Федорович пригласил Пашу к себе в кабинет, сказал, что в курсе — Паша живет у Натальи, пожелал всего самого наилучшего. Сопротивляться Паша не стал, извинился, что не признался сразу и поблагодарил за пожелания. Несмотря на возражения Паши, Боровски обнулил долг молодого парня. «Паша, ты мне больше ничего не должен. Я так хочу. Мои деньги, мое решение. Точка. Больше к этому вопросу не возвращаемся», — сказал он, как отрезал.

Если до этого разговора Паша чувствовал себя перед Боровски как-то неловко из-за романа с его бывшей женой, то теперь будто камень с плеч свалился. Правда, не думал, что стечение обстоятельств обернется против него.

<…>

Следующие два дня Наталья не находила себе места. Она то плакала, то хохотала с себя и своей слабости, то вновь плакала. Вспоминала Пашу, злилась на него, на себя. Она привязалась к нему, скучала по его крепким объятиям и нежным поцелуям, а он любил ее за деньги. Наталья накручивала себя, воображала Пашу хитрым и корыстным самозванцем, ничтожеством, не достойным ее сердца. В общем, думала так, чтобы возненавидеть. Нарочно. Ей так удобнее. Проще принять судьбоносное решение, уехать из родного города в могучую Москву, к Давиду. И она уедет теперь однозначно. Вне всяких сомнений. Теперь Наталью никто и ничего не держит.

На третий день, Наталья чуть успокоилась, стараясь думать больше о Давиде, его бесконечной любви, деньгах и положении в обществе. Она