СССР: вернуться в детство 6 - Владимир Олегович Войлошников

— Ну, нормально. А пацаны где?

— Да вон! На костровой зоне сидят. По случаю тепла принимают солнечные ванны.

Я выглянул в окно на площадку. За полуоблетевшими кустами просматривалось, что кто-то уже повис на турнике — в трикошках, но с голым торсом. Вот, не хватило вам упражнений!

— А ты чё тут?

Олька фыркнула:

— Я им там без надобности. Усталые бойцы отдыхать изволят. Там Катя с Таней, чай, костерок. Сидят, сало с хлебом жарят. Если б только не фингал под глазом Батона и разбухший нос Назима, вообще б полнейшая идиллия была.

— Странный у нас обед сегодня.

— Да это не обед! Так… Для разгона. Сейчас борщик дойдёт, котлеты с пюрешкой. Только обедать уж тут будем, не хочу я с тарелками таскаться. Кстати! Ты видел, как нам ливнёвку переделали?

— А-а, это стандартная фигня. Чтобы можно было в случае нападения на объект как окоп использовать.

— А я-то думаю, чё они такие глубокие! И вообще, я так поняла, «Ньютон» переделывать будут.

— Ну, это как раз ожидаемо…

ПОДКЛЮЧИТЬ ВСЕХ, КОГО ВОЗМОЖНО

19 октября 1987, понедельник

ИВВАИУ

Вова

Пока озабоченные мною госорганы искали видеокамеру подходящего размера, наша экспериментальная авиамодельная группа начала эксперименты с запуском первого планера. Немедленно встал вопрос с оператором. Взлететь мог каждый, сделать пару кругов на радиоуправлении — тоже без особых проблем. А вот посадить хрупкую «птичку» оказалось куда сложнее.

— Это, конечно, здорово, что планер у нас простой конструкции, — мрачно озвучил общую печаль Степашка, собирая очередные обломки, — но каждый раз заново переклеивать — чёт перебор.

А меня тревожила другая мысль. Что будет, когда вертолётные беспилотники делать начнём? Управлять ими ещё сложнее. А нам требуется, чтоб летело не абы как, а чётко: куда надо, на необходимой высоте и с заданной скоростью.

— А давай РЭОшников на тему управления, а СДков двигателем озадачим? — после очередного часа бесплодного размышления выдал Должок.

— Вот ты молодца, — критически осмыслил предложение Маяк. — Приходит, значит, такой шкет в располагу и заявляет: «Дяденьки мне тут надо!..» Круче будет, только если ты к пятому курсу в общагу завалишься.

— А чё я-то?

— А кто предложил?

— Да погодите вы! — перебил я. — Сходить я и сам могу. И старшаки — уже, практически готовые спецы, родят нужное в десятки раз быстрее нас. Чем бы только зацепить их?

— Может, тупо водки? — с сомнением предложил Третьяк.

— Не-не-не, с водярой идея лажовая! — сразу подорвался Лёха. — Не вздумайте!

— Да понятно, что лажовая, — отмахнулся я. — Если встрянем, всю эту идею с беспилотниками вообще закроют. А мне надо. Вот прям сильно надо. Чё делать, блин?

— Мелкий, а если мясо? — озарённым голосом выдал Батон. — Водки они сами раздобудут.

— Какое мясо?

— Не тупи, у тебя же этот, как его, загородный участок. Козы там всякие, свиньи…

— И кролики. И чего?

— Мелкий! Тормоз сними! — круглое лицо Батона засияло от осознания своей гениальности, как восходящее светило. — Если ты придешь к курсачам и попросишь помощи, а взамен им мяса предложишь в виде премии, да они тебе такое сочинят, и сделают, в космос улететь можно будет!

— А это идея!

Студенты во все времена вечно голодные. А студенты-армейцы — особенно, при нашей-то физической нагрузке.

Батон был страшно доволен собой:

— Пользуйся, пока я жив!

Тем же вечером, не откладывая в долгий ящик, я пошёл делать техническую дипломатию. И в РЭО, и в СД, и к АОшникам. Не могу сказать, что идея о помощи малолетним студентам была воспринята с чрезмерным энтузиазмом, но когда я заикнулся, что премиальное вознаграждение последует в съедобно-товарном виде, и не просто абы чем, а мясом… интерес к проблематике малой авиации мгновенно возрос на пару порядков.

Надо сказать, что хотя супнаборы в магазинах стали лежать свободно и без талонов, а норма на человека по талонам увеличилась в два раза, для большинства граждан мясной вопрос звучало совсем не так как для нас, избалованных разнообразием своего подворья. Более-менее спокойно можно было купить «молочную» или «русскую» колбасу, мясо с изрядной долей косточек — не супнабор, но без особенного выбора. За «докторской» колбасой или сосисками нужно было уже побегать и постоять в очереди. А что касается карбонада, буженины или копчёной грудинки, то они (и прочие подобные продукты) были атрибутами, скорее, праздничного застолья. Даже копчёная курица или шашлык оставались почти экзотическим лакомством.

Так что на следующий день на кружок заявилось аж несколько заинтересованных делегаций. Полкана нашего, ко всеобщей радости, не было (зная, что мы расколотили очередной планер, он сказал, что будет работать у себя, а вы пару резервных моделей соберите).

Серьёзные молодые парни посмотрели на наши мучения, ознакомились со списком поставленных целей (слегка прифигели от масштабов), а в конце недоверчиво уточнили:

— И чё, прям мяса можешь принести?

— Основной забой ближе к морозам будет, — честно сказал я. — Но есть сало солёное, с чесночком. Курочек подкоптить могу, это круглый год. Скоро крольчатина пойдёт, тоже коптим. Вы, главное, мужики, помогите нам проблемы решить, а за мной не заржавеет.

А перед отбоем меня вызвали на поговорить. У двери в казарму подпирали стену два курсанта. Четвертый курс, аж старшие сержанты.

— Ты, Петров? Из первого взвода, второго отделения?

— Ну, я. Проблемы какие-то?

— Пошли до курилки, разговор есть.

— Пошли… — бояться мне особо было нечего, явных косяков за собой не чувствовал, да и чего им мне предъявить-то? Я ж типа дитё ещё, на их-то фоне. Да и товарищ Берия, бдительность которого обещали усилить, где-то рядом должен недреманным оком за мной присматривать, хотя это не точно.

Вышли. Они сели на лавочку, и тот, который покрупнее, начал:

— Вот смотри, Петров, вы со второго отделения пойдёте на АВ, так?

— Вроде, так.

— Не вроде, а точно тебе говорю. Внутри вашей роты ещё может кого-то как-то перетасуют, но маловероятно. В штабе ваши дела чётко по полочкам стоят: Первое отделение — РЭО, второе — АВ и так далее. Наши вы, стопудово.

— Примем как доказанный факт, — вставил второй.

— Допустим, — согласился я. — Но я всё ещё не слышу сути вопроса.

— А суть в том, — по-отечески наставительно